Тайная война воздушного штрафбата - Антон Кротков

При этом перегрузка на некоторых этапах рискованного трюка зашкаливала за 20 единиц, действующих от «груди к спине и обратно». Человек способен выносить такую перегрузку лишь около секунды. Венгр держался значительно дольше, чтобы впечатлить зрителей и принести своему работодателю новые выгодные заказы на рекламные полёты.

Эта спортивная работа закончилась, когда от перегрузок у пилота произошло отслоение сетчатки. Хозяину пришлось списать своего лучшего лётчика, ибо у него могли возникнуть проблемы с лицензией.

Впрочем, проблема с глазами не помешала венгру, когда представилась такая возможность, заделаться «солдатом удачи». Его первой работой в качестве лётчика-наёмника стала служба в израильских ВВС. На их стороне венгр дрался с арабами на… «Мессершмитте-109», купленном евреями где-то в послевоенной Европе. Потом совершил 67 боевых вылетов в составе нигерийских ВВС против мятежной провинции Биафу. Был сбит, но избежал расстрела и как ценный специалист стал воевать уже на стороне повстанцев против нигерийцев (обычное для наёмника дело)…

Такая кручёная биография здесь была практически у каждого второго лётчика!

Сёрферу было приятно видеть, какое сильное впечатление произвёл его рассказ на собеседника, и он решил сделать ему подарок, пригласив за стол сразу двух местных проституток — миниатюрную блондинку и чернокожую пухлую мулатку:

— Выбирайте, какую хотите: беленькую или чёрненькую! — Понизив голос, как ему казалось, до секретного шёпота, Сёрфер посоветовал: — Берите чёрненькую Лили. Она хоть и жирная, зато в сексе настоящий дьявол.

Борис же сразу «положил глаз» на симпатичную блондинку и прочитал в её глазах явную симпатию. Пылкая негритянка восприняла решение не выбравшего её мужчины, как личное оскорбление. Она стала осыпать Бориса проклятиями, большую часть которых он, к счастью, не понимал, так как в приступе гнева женщина перешла на более привычный ей, но совершенно незнакомый Борису местный язык.

Когда Нефёдов со своей избранницей поднимался по лестнице на второй этаж, где располагались номера, в спину ему всё ещё неслись проклятия оскорбленной дамы.

Как только пара оказалась одна в комнате, большую часть которой занимала огромная кровать, блондинка привычно скинула с себя платье. Перед Борисом стояла обнажённая стройная молодая женщина и покорно ожидала, когда мужчина начнёт использовать её по своему усмотрению.

Борис подошёл к ней, ласково обнял за плечи и стал говорить, что она может отдохнуть несколько часов — он не станет её трогать.

— Почему вы не хотите со мной спать? Разве я вам не нравлюсь?

Прочитав в её глазах удивление и обиду, Нефёдов стал утешать её словно маленькую девочку:

— Нет, ты мне очень даже нравишься! Тут другое… Понимаешь, бывают обстоятельства, когда человеку важнее всего не опуститься морально — не оскотиниться. Сохранить уважение к самому себе. Ты очень сексуальная девушка и привлекаешь меня. Но разве это нормально, что тебя дарят словно вещь?

— Но ведь я продажная женщина! Так какая разница, продаст ли меня посетителю хозяин или один клиент подарит другому?

— Ты не похожа на проститутку. Я как только увидел твоё лицо, сразу понял, что с тобою приключилась большая беда.

Стоило Нефёдову произнести эту фразу, как молодая женщина трогательно прижалась к пятидесятилетнему мужчине, словно к отцу, и зарыдала. Она плакала, словно маленькая девочка, потерявшая своих родителей, когда с ней заговаривает сердобольный прохожий. Борис долго не мог успокоить бедняжку. Когда же ему наконец удалось это сделать, он выслушал её драматическую историю.

Здесь, в борделе, её звали Милой. Но на самом деле она была Алиет Симонс, гражданка Бельгии. Круизное судно, на котором она совершала кругосветное морское путешествие, было перехвачено пиратами у побережья Сомали.

Алиет рассказала, что рабыни в бордель поступают разными путями. Её продали пираты. Некоторых её подруг по несчастью торговцы «живым товаром» когда-то обманом заманили с их родины на Филиппы или Таиланд, обещая хорошо оплачиваемую работу горничной в богатом доме или официантки в ресторане. Оттуда уже рабынь развозили по всему миру. Работали здесь и профессиональные проститутки. Но и они мечтали поскорее вырваться из африканского ада.

— Тут настоящий концлагерь, — металлическим бесцветным голосом продолжала своё повествование Алиет. — Сбежать отсюда нельзя: вокруг непроходимые джунгли, малярийные болота и кровожадные племена. Иногда в сутки приходится обслуживать по тридцать клиентов, если только какой-нибудь кавалер не захочет выкупить тебя на весь день, как этот мачо Сёрфер. Но все деньги за нас получает Мэри и отдаёт хозяину. Каждой новой «девочке» хозяин обещает, что как только она заработает для него своим телом определённую сумму, он посадит её в самолёт и отправит через границу. Мне он назначил отработку в сто тысяч долларов. Но я точно знаю, что даже когда заработаю эти деньги, меня не отпустят. Просто хозяин продаст моё сильно потрёпанное тело в другой притон. И так будет продолжаться до тех пор, пока я буду сохранять хоть какие-то остатки женской привлекательности. Если только я доживу до этого времени… Некоторые местные клиенты перед тем, как взять «девочку», доводят себя до состояния «белой горячки» — накачиваются смесью из водки с героином. Эта адская смесь порождает в голове мужчины жуткие видения. Например, партнёрша может показаться ему вампиром или партизаном, и он убивает её. Практически каждый месяц кто-то из девочек переезжает из этих апартаментов на местное кладбище.

— А как же Мэри? — спросил Борис про управляющую борделем. — Мне показалось, что её не слишком тяготит роль проститутки.

— Она у нас на особом положении, — кисло улыбнулась Алиет, — потому что дружна с южноафриканцем Хенком Ван Дер Вольфом. У него много прозвищ, как и улыбок — на все случаи жизни. Многие зовут его Бомбардировщиком за то, что он без жалости приказывает своим лётчикам бросать бомбы и лить напалм на мирные деревни. Но у нас его все зовут Глотом. Мама Мэри вообще умеет налаживать отношения с нужными мужчинами — она сразу рожает им детей.

Борис стал расспрашивать бельгийку о южноафриканце.

— Глот раз в неделю приходит лично осматривать «девочек», — рассказывала Алиет. — Он говорит, что когда-то учился на гинеколога. Но это ложь. Просто старому извращенцу нравится играть в доктора. К тому же это ему выгодно. Хенк знает, что «девочки» пытаются скопить немного денег с чаевых, что иногда дают им клиенты. Так эта тварь втридорога продаёт нам лекарства от венерических болезней, от которых здесь уберечься очень сложно, так же как и от малярии. А за таблетку от малярии — доксициклин[29], которая, как говорят, стоит по ту сторону границы всего три цента, он просит доллар!

Хенк только выглядит респектабельным джентльменом. Но мы его знаем лучше, чем кто-либо ещё. Он требует, чтобы «девочки» ложились под него бесплатно. От долгого пребывания в местном климате и пьянства он давно потерял свою мужскую силу, поэтому постоянно придумывает самые омерзительные извращения. А когда ему не нравится, как его обслуживают, обещает заразить провинившуюся вирусом Эбола или другой страшной местной болезнью. Он редкая скотина, этот Хенк! Хотя и любит при любом удобном случае рассказывать о своём славном военном прошлом. Ещё он любит хвалиться, что когда-то закончил медицинский факультет Сорбонны, а ныне ведёт важные исследования опасных тропических вирусов по заказу парижского Института Пастера[30]. Скорей всего это тоже ложь. И у нас его все ненавидят.

Борис вспомнил респектабельного южноафриканца, его благородную проседь на висках, приветливый, чуть ироничный взгляд серых глаз. Трудно было поверить, что за такой благообразной витриной скрывается описываемое чудовище.

— Послушайте, — вдруг встрепенулась женщина и с мольбой посмотрела на Нефёдова, — у вас благородное лицо. Вы не такой, как все они. Я это чувствую. Вы обязательно должны сделать доброе дело — убить этого подонка!

Борис даже опешил от неожиданности.

— Но я слышал, что у него где-то есть семья, — миролюбиво улыбнулся он Алиет. — Неужели тебе совсем не жалко его жену и детей?

— Эта несчастная женщина только скажет вам спасибо, если вы избавите её от этого чудовища, — убеждённо заявила проститутка. — У него и здесь есть постоянные наложницы. Когда Хенк не находится в президентском дворце, не качается мертвецки пьяным в своём гамаке или не находится в опиумном дурмане, то любит поразвлечься избиением одной из своих «обезьянок» — так эта скотина именует своих местных жён. Перед «процедурой» он специально нанизывает на пальцы массивные перстни, чтобы выбить побольше зубов у своих «мартышек»…