Охота на монстра - Виталий Романов

Но потолковать «по душам» с Рогоффым и его подручным следует не сейчас…

Клаус отдал несколько приказов, тем самым определяя приоритетные задачи группы ГСБ, высадившейся на «Медузу». Рогоффа бросили к стене в центральном посту, взглядами пообещав «райскую жизнь». В дальнейшем. После того как решат проблему, которая волновала их начальника.

Специальная команда занялась транспортировкой убитых солдат и бандитов, тела должны были поместить в особый холодильник на федеральном корабле. А с борта звездолета уже «десантировали» Юргена Шлимана. Все то время, пока шла зачистка территории, физика держали на тральщике ГалаБезопасности – подальше от зоны конфликта, чтоб, не дай бог, не пострадал. И вот теперь, когда все «формальности» остались позади: никто уже не чинил препятствий группе Фертихогеля, а чудом выжившие бандиты сидели у стены, угрюмо глядя на конвоиров с лазерами на боевом взводе, – настало время ученого, соратника Марка Айштейна.

Какой же пульс был у Шлимана в ту минуту, когда он попал в центральный пост космостанции? Туда, где семь лет назад состоялось чудо? Величайшее в истории человечества открытие, сотворенное руками людей…

Фертихогель подумал, что очень хорошо понимает Шлимана: несмотря на то, что он лишь недавно узнал правду о Двери, несмотря на специальную подготовку, которую проходили офицеры ГСБ, Клаус волновался так, как не волновался никогда в жизни. Сердце гулко колотилось в груди, не помещаясь между ребрами, – оно будто старалось вытолкнуть мешавшие кости наружу. От этого становилось больно. Фертихогель задыхался, заглатывал воздух широко открытым ртом, пытаясь совладать с расшалившимися нервами.

Нет, он не мог в полной мере прочувствовать, что творилось со Шлиманом… Тот, едва оказавшись в центральном посту, покачнулся, будто не мог стоять, не мог контролировать собственное тело. Руки и ноги физика задрожали. Чуть присмотревшись, Клаус понял: у Юргена и голова трясется, просто шлем помешал разглядеть это сразу.

А потом Шлиман сорвал маску с лица – с горестным, болезненным криком, длинным и протяжным. Он остался без защиты, даже не потрудившись узнать у сопровождавших, у Фертихогеля: можно ли здесь дышать без скафандра, без кислородных баллонов…

Бросив шлем на пол, Юрген сделал несколько неверных шагов вперед. Он качался из стороны в сторону, будто находился на палубе корабля в шторм или его терзали сильные порывы ветра.

И вдруг Шлиман упал на колени с жутким надрывным стоном. Потянулся ладонью вперед. «Моника! Моника!» – причитал он, но сопровождавшие его люди смогли разобрать это слово лишь после того, как страдалец выкрикнул женское имя в четвертый или пятый раз.

Он стоял на коленях, в шаге от пульта главного координатора. Стоял, раскачиваясь из стороны в сторону, плача и прижимая к лицу какую-то маленькую штучку, подобранную в пыли.

В сгорбленной фигуре чувствовалось столько отчаяния и горя, что Фертихогель на миг испытал угрызения совести – ведь это он притащил физика на «Медузу».

Однако Клаус усилием воли прогнал малодушие. Собравшись, он шагнул вперед, осторожно тронул плакавшего Юргена за плечо. Тот мигом поднял лицо, но не увидел стоявшего рядом офицера ГалаБезопасности.

– Моника… Моника… Любимая Мон… – Юрген вытянул правую ладонь, разжал пальцы.

Было непонятно, к кому обращается страдающий человек. К Траутман? К богу? К офицеру ГСБ?

Клаус Фертихогель перевел взгляд с перекошенного болью лица физика на ладонь. Цепочка. Тонкая серебряная цепочка – немного грязная и оттого, видимо, утратившая блеск.

– Моника… Моника… Моника… – как заведенный, механически повторял Шлиман.

И тогда Фертихогель понял. Он-то по глупости подумал, что в руках у полубезумного физика что-то важное. Некий ключ, пароль к Двери, символ. Что угодно, но не женское украшение.

Моника! Видимо, девушка, в которую когда-то был влюблен Шлиман, носила на руке не золотую змейку-браслет, не украшение из платины или драгоценных камней – по каким-то своим причинам она предпочитала дешевенькую серебряную цепочку. Такую, на которую не позарились даже мародеры, побывавшие на «Медузе».

Для всех прочих людей эта цепочка не имела никакой цены, но только не для Юргена Шлимана. Скромное украшение будто соединило его с возлюбленной, трагически погибшей семь лет назад. Серебряная цепочка стала мостом, соединившим настоящее и прошлое. Дверью, через которую физик хотел пройти туда, где осталась Траутман. Живая, полная надежд и веры в будущее. Еще не знающая, какая судьба ей уготована…

Клаус Фертихогель не мог долго ждать. Просто не имел права. Он дал страдавшему физику лишь пару-тройку минут на воспоминания, а потом вернул Шлимана к действительности.

– Юрген! – позвал офицер ГСБ. – Сочувствую… Я очень сожалею, но хочу напомнить: мы прилетели на «Медузу» не для того, чтобы скорбеть о людях, погибших семь лет назад. У нас работа, Юрген…

– Моника… Прости меня… Прости, родная… – физик не слышал офицера, все сильнее трясшего его за плечо. – Моника… Прости… Прости… Прости…

– Хочешь попасть туда, где Моника Траутман? – неожиданно для самого себя спросил Фертихогель и тут же вспомнил, что однажды задавал Шлиману такой вопрос.

И, точно так же, как в первый раз, этот вопрос вызвал шок у вернувшегося из комы, из трясины помешательства Юргена. Как и в предыдущем случае, физик мигом изменил поведение. Тогда, будучи пациентом спецклиники, лишившимся рассудка, он вдруг начал вести себя осмысленно, как нормальный человек. Теперь же он перестал бормотать имя любимой девушки, с испугом посмотрел на офицера ГСБ. Быстро-быстро затряс головой.

Нет, он не хотел к Монике. Это было понятно совершенно точно.

– Нет?! – искренне удивился Клаус.

Он-то думал, что в первый раз – там, в клинике – получил ответ от человека, неспособного контролировать собственный разум. Оказывается, и теперь ответ не изменился. Решительное и твердое «нет».

– Глупцы! – дрожащими пальцами Шлиман ухватил офицера ГСБ за локоть. – Глупцы, вы не понимаете, что творите! Они убьют! Убьют! Нас! Всех!

– Кто «они»? – Клаусу показалось, Шлиман говорит о каких-то невидимых существах, которые находятся здесь, среди людей, в рубке центрального поста.

Однако бойцы взвода защиты, активировавшие сканеры, не обнаружили врага. Если бы обнаружили – обязательно дали бы сигнал. Значит, рядом никого нет?

– Они… флажки… псы… защитные системы… Называйте их как хотите. Они уже здесь…

Майор Фертихогель нервно расхохотался. Он-то думал, что говорит с нормальным человеком. Однако, похоже, от переполнявших эмоций и воспоминаний у физика вновь поехала крыша.

«Защитные флажки… Псы… Убьют… Они уже здесь…» – так, кажется, сказал Шлиман. Глупость!

Сканеры молчали.

– Переход! Где должен был открыться переход?! – майор принялся трясти несчастного физика, по лицу которого побежали крупные капли пота. – Где вы с Марком Айштейном планировали создать переход?! Как войти в Дверь?!

Юрген попробовал поднять руку к лицу, отгородиться, но офицер ГСБ ударил кулаком по запястью, не позволяя. И тогда физик закрыл глаза, лицо его исказила страшная гримаса.

– Где?! – теряя выдержку, крикнул майор. – Говори: где?! Дверь! Мне нужна Дверь!!!

– У… ууу… убьюуут…

Шлиман не сказал – промычал это слово, словно его челюсти были парализованы и он не мог говорить, как нормальный человек.

– Дверь?! – страшно завопил офицер ГСБ, нависая над жертвой.

Юрген вытянул руку к дисплеям, дрожащим пальцем указывая в центр кольца ускорителя, – туда, где семь лет назад разгонные импульсные системы создали мощное вихревое поле. Электромагнитное поле, посредством которого Майк Айштейн намеревался «проколоть» существующую реальность.

«Как пройти в Дверь?» – майор Галактической Безопасности собирался задать второй вопрос, ибо на первый он получил ответ. Только не успел. Юрген Шлиман вдруг дико заголосил, съежился в комок, прикрыл голову руками.

То, что много раз приходило к нему в ночных кошмарах, пришло и наяву.

– Компания «Нодус Транзит» была создана другом Рогоффа, Стефано Эстрадо, по прямому приказу Майка, известного в криминальных кругах под кличкой Скупой. Компания с самого начала не должна была заниматься никаким бизнесом – она создавалась специально для того, чтобы провести сделку по метафроппизолу.

Конечно же, «Нодус Транзит» открыли не за день до закупки партии наркосодержащего препарата, это выглядело бы чересчур подозрительно. Насколько мне известно, Майк Рогофф распорядился зарегистрировать фирму, завести счета, снять офис где-то за месяц-другой до покупки партии метафроппизола на Денизе, у «ДенФарм-Ltd». Я не знаю никаких подробностей, ибо являлась одним из рядовых исполнителей, далеким от верхушки преступной группировки. Могу лишь предположить, что в течение месяца или двух «Нодус Транзит» активно имитировала бизнес-процессы, так чтобы заработать себе определенный имидж в деловых кругах. На это, я думаю, Майк Рогофф потратил какие-то собственные деньги, но по его расчетам прибыль от партии метафроппизола должна была перекрыть затраты в десятки раз…