Сборник рассказов. - Дмитрий Казаков

Лизу мучило дурацкое ощущение, что она перед ними в чем-то виновата.

Однажды, вернувшись домой, Лиза обнаружила на обитой дерматином двери квартиры длинные параллельные царапины, словно кто-то полосовал ее ножом или когтями.

При мысли о когтях Лизу продрала дрожь. Расстояние между порезами было достаточно велико и оставивший их зверь никак не мог быть обыкновенной кошкой…

Лиза в испуге оглянулась и спешно полезла в сумочку за ключами. Трясущимися руками открыла дверь и проскользнула в квартиру, ощущая, как колотится о ребра сердце.

Внутри было тихо и пусто, гулко тикали часы в гостиной.

Сняв сапоги и избавившись от плаща, Лиза прошла в казавшийся некогда таким уютным полумрак. Включила свет, потянулась к пульту телевизора, и в этот момент из комнаты сына раздался шорох.

Лиза едва удержалась от крика.

Шорох повторился, мягкий, едва слышный, будто за плотно закрытой дверью возилось нечто большое.

Лиза оглянулась, взгляд упал на привезенный еще ее дедом с Кавказа кинжал в красивых, украшенных серебром ножнах. Лезвие, несмотря на годы бездействия, оказалось без следа ржавчины, а чуть шероховатая рукоятка удобно легла в ладонь.

Лиза сжала оружие покрепче и толкнула дверь. Та открылась бесшумно.

Свет упал на застеленную кровать, блеснул на настенном календаре, отразился в глазах сидящей на шкафу игрушки, вырвал из темноты стол, за которым Ванька делал уроки…

В комнате было пусто.

Шорох донесся опять, откуда-то из форточки, и Лиза перевела взгляд на окно. За ним, прижавшись к стеклу, сидела очень крупная кошка, и на ее темно-серой шкуре застыли пятна света, похожие на те, что бросает на сырой асфальт горящий фонарь.

«Как она там умещается? — изумленно подумала Лиза, разглядывая животное. — Подоконник же узкий, голубь на нем с трудом уберется…».

Неправдоподобно огромный, размером с овчарку зверь сидел неподвижно, и на темной морде сверкали, отражая свет, глаза. Приглядевшись, Лиза поняла, что они голубые, того самого оттенка, как и у Ваньки…

Ноги ее ослабели, сама не заметила, как опустилась рука с зажатым в ней кинжалом.

Лиза шагнул вперед, не очень понимая, что именно и зачем делает. Кошка пошевелилась и молнией метнулась в сторону.

Лиза бросилась к окну, прижалась носом к холодному стеклу.

Покачивался под напором ветра фонарь, кружились, оседая на землю, крупные и какие-то лохматые снежинки. Береза размахивала ветвями, равнодушно светились окна дома напротив.

Животное пропало бесследно.

«Показалось, — решила Лиза. — Да и не бывает… не может быть таких крупных котов!».

Пришла мысль об оставленных на двери следах, но Лиза спешно отогнала ее. Не выпуская из руки кинжала, прошла на кухню и налила полный стакан воды. Руки тряслись, словно у пьяницы и она, пошарив в аптечке, отыскала упаковку аменазина.

Немного подумав, Лиза проглотила две таблетки. Транквилизатор подействовал сразу, накатила сонная одурь, захотелось полежать, а привидевшееся недавно стало казаться дурным сном…

Домой от остановки Лиза ходила через два переулка, дома в которых помнили, наверное, еще Николая Второго. Редкие фонари были не в силах разогнать царивший тут мрак, асфальт представлял собой сплошные выбоины.

Но путь по освещенному тротуару занимал на пятнадцать минут больше.

Значимый аргумент, когда все мечты только о том, как добраться до дому и вытянуть гудящие от усталости ноги.

Разгуливать в одиночку Лиза не боялась, в сказки про маньяков не верила. На темной улице заполненные грязью колдобины встречаются куда чаще, чем кровожадные насильники.

Поэтому ходила Лиза, внимательно глядя перед собой и не обращая особенного внимания на то, что творится вокруг. Пятничным промозглым вечером она следовала той же тактике и почти дошла до очередного оазиса света вокруг фонаря, когда краем глаза уловила шевеление.

В полумраке среди кустов, похожих на растопыренные колючие пальцы, что-то двигалось.

Лиза ощутила, как екнуло сердце. Остановилась и подняла голову, чтобы встретиться с холодным взглядом кошачьих глаз. Кошка сидела, подобрав под себя лапы и глядя на человека, а шкура ее как-то неестественно поблескивала, хотя свет фонаря до животного не доставал.

— Кис-кис, — сказала Лиза, ощущая себя ужасно глупо.

Кошка не сдвинулась, лишь раздраженно дернула хвостом и Лиза поразилась, до чего хорошо видит все ее движения в густой, как патока, тьме.

Страх вспыхнул было, заставил Лизу покрыться холодным потом, но тут же исчез.

«Кошки не нападают на людей, — сказала Лиза сама себе. — Это же не тигр, в конце концов, а просто очень, очень большой кот».

— Кис-кис, — повторила она, садясь на корточки.

Кошка поднялась и лениво двинулась вдоль кустов, к фонарю. Лиза встала и как привязанная, последовала за ней. Она не знала, куда и зачем идет, просто казалось очень важным не потерять из виду грациозное серое существо.

Из ведущего во двор проезда с ревом, достойным атакующего слона, вылетела машина. Свет фар ударил Лизе в лицо. Кошка присела и мгновенно исчезла, словно растеклась по асфальту. Колесо прошлось по тому месту, где она только что стояла. Раздался визг тормозов, а затем щелчок открывшейся дверцы.

— Ты что, дура? — выглянувший из машины мужик прятал за злобой собственный страх. — Зачем под колеса лезешь?

— Вы тут кошку не видели? — спросила Лиза совершенно спокойно. — Прямо на дороге…

— Кошку? — мужик опешил, в темных глазах блеснуло подозрение. — Ты что, подруга, пьяна? Никакой кошки тут не было!

Лиза не стала ничего объяснять, оправдываться, просто пошла дальше. Хлопнула за спиной дверца, взревел мотор и машина укатила, оставив переулок во власти мрака и тишины.

Николай Степанович, психиатр городского стационара, а некогда просто Колька с соседней парты смотрел на Лизу с нескрываемым сочувствием.

— Что, аменазин уже не помогает? — спросил он, когда Лиза избавилась от плаща и села.

— Дело не в нем. Меня беспокоит кое-что другое…

— И что именно?

Слушал Смирнов спокойно, ни жестом, ни движением брови не показывая, какие чувства вызывает у него рассказ Лизы. А она путалась, сбивалась, злилась на себя за это и еще больше путалась.

— Кошка, говоришь? — уточнил Смирнов, когда повествование оказалось завершено. — Большая? С синими, как у Ваньки, глазами?

Лиза судорожно кивнула.

— Ее кто-нибудь еще, кроме тебя, видел?

Последовало столь же конвульсивное пожатие плечами.

— Понятно, — Смирнов покачал головой. — Не хочу утомлять тебя специальными терминами, но, скорее всего, твоя «кошка» в реальности не существует. Посуди сама, откуда столь крупному животному взяться посреди мегаполиса?

— Так что, она мне… — Лиза замялась, будучи не в силах подобрать нужное слово.

— Привиделась, — мягко подсказал Смирнов. — Сама понимаешь, стресс от потери сына, увлекавшегося, кстати, котами. Психика напряжена, возникают разные болезненные состояния, небольшие галлюцинации…

— Так что, у меня бред? — напрямую спросила Лиза.

— Ну, я бы не стал так говорить, — уклонился от прямого ответа Смирнов. — Но кое-что похожее.

— И что же делать?

— Для начала — не верь глазам своим. Если что-то увидишь, то не обращай внимания. А для того, чтобы видения не одолевали, я пропишу тебе кое-чего, — он зашуршал бланками рецептов. — Эту штуку просто так не достанешь, но вот тут в уголке я напишу телефон. Позвонишь, сошлешься на меня. Яков Абрамыч — мой старый приятель, так что все будет в лучшем виде…

— Да, было еще кое-что, — сказала Лиза.

Выслушав про порезанную дверь, Смирнов изменился в лице, из уверенного в себе и чуточку надменного врача превратившись в просто встревоженного человека.

— Так, — проговорил он и недописанный рецепт, порванный на клочки, отправился в корзину для бумаг, — Якова Абрамыча мы тревожить не будем.

— Сразу вызовешь санитаров со смирительной рубашкой? — Лиза нашла силы чтобы пошутить.

— Нет, — психиатр покачал головой. — Никакие санитары тебе не помогут, даже со смирительной рубашкой. А вот человек, живущий по этому адресу, — он протянул бумажку, — вполне вероятно, что и поможет…

— А кто он? — спросила Лиза.

— Не он, она… — Смирнов на мгновение замялся, а потом добавил, чуть ли не на тон тише: — Ведьма.

Мокрый снег падал такой густой пеленой, что казалось, между небом и землей повешена занавеска из полупрозрачной ткани. Свет фонарей с трудом пробивался через сонмища снежинок, асфальт маслянисто блестел.

Лиза, измотанная до предела, медленно шла привычным маршрутом. В пятницу их обычно отпускали на час раньше, но сегодня пришлось работать сверхурочно.

Шаги ее глухо отдавались в тишине. Когда на них наложился еще какой-то звук, Лиза поначалу решила, что ей кажется, и только когда кусты на обочине затрещали, подняла голову.