Рандеву с мечтой - Джулия Тиммон

Мысли о Тине, Нельсоне, Камилле и прочих друзьях улетучились из головы, как только они один за другим покинули его дом. А думы о восхитительной Авроре с ее исчезновением заполонили собой каждый закоулок сознания, все его существо. Чтобы скорее прийти в себя, он поспешил лечь в постель, но несколько часов кряду то проваливался в мечтательную дрему, то резко просыпался. А в шесть утра, несмотря на то что было воскресенье, решительно встал, принял душ и, понадеявшись, что спасительная пробежка поможет привести в порядок мысли, отправился в ближайший небольшой скверик.

В воздухе пахло вчерашним дождем, но тучи на небе рассеивались, обещая более светлый и радостный день. Все казалось немного другим. Окна домов смотрели на Эдварда, словно затаив дыхание. Птицы щебетали более звонко, будто отмечая приход некоего птичьего праздника. Даже деревья в сквере стояли, торжественно расправив покрытые каплями-бриллиантами листья.

Увы, бег не отвлек от раздумий – лишь стал для них своего рода аккомпанементом. Она ушла не попрощавшись, продолжали звенеть мысли. Что это значит? Что ее вчерашнее приглашение отменяется? Что я разочаровал ее? Стал ей не интересен? Почему? Потому, что танцевал с липучкой Камиллой? Или потому, что бросился утешать беднягу Тину? А у Авроры такое же расчетливое, как у ее дружка, сердце? И неудачники и все, кто их окружает, вызывают в ней лишь неприязнь?

Нет. Он на бегу покачал головой. Она не такая, я почувствовал это в первую же минуту… Или?.. Его охватило небывалой силы желание проверить, кто на самом деле такая умопомрачительная спутница Уэстборна. И он вдруг твердо решил навестить ее сегодня же. В конце концов, формально приглашение оставалось в силе, было воскресенье, а на недовольство Уэстборна Эдвард плевать хотел.

Возвращаясь домой, снова принимая душ, переодеваясь, завтракая кофе и бутербродами, он сгорал от нетерпения. А когда около девяти вышел из дому и собрался было позвонить Авроре, ему на ум пришла еще более безумная идея: заявлюсь без предупреждения. Может, чуть попозже, чтобы она успела проснуться. Тогда и увижу, настоящая ли ее королевская величавость или это лишь великолепно разыгранный спектакль. Если все ложь, мое безумие как рукой снимет.

Он сел в машину и поехал прокатиться по утреннему воскресному городу. Вечно бодрствующий голос совести затянул привычную песню: так нельзя. Это верх бескультурья. А что, если в эти самые минуты она будет принимать ванну, заниматься домашними делами или смотреть любимое кино? Что, если ты ей помешаешь?

Ванны по утрам не принимают, возразил себе Эдвард. Кино можно досмотреть потом – теперь продают на дисках все, что душе угодно. А отложить домашние дела и переключиться на беседу о своих обожаемых антикварных комодах она будет только рада.

Как ей это понравится? Подобная невоспитанность ее отпугнет, возмутит или что? – не унималась совесть.

Я попрошу прощения. Что-нибудь придумаю. По сути, я ничего не потеряю. Если сказочная Аврора влюблена в Уэстборна, мне не видать ее как собственных ушей, предупреждай о своем визите, не предупреждай. Если же… Он проглотил слюну, чувствуя приступ сильнейшего волнения. Если же есть хоть капля надежды, что… между нами возможны серьезные отношения… И если она такая, какой мне показалась вчера… Тогда ни Уэстборн, ни моя дикая выходка нам не помеха…

Ему вспомнилась нынешняя отцовская жена. Когда Эдвард, будучи тринадцатилетним подростком, приехал в их дом впервые, Линдси произвела на него потрясающее впечатление. Обходительная, опрятная, с юмором, певучим голосом и добродушно-кокетливой улыбкой на губах, она предстала перед юным гостем самим очарованием. Лишь по прошествии полугода, когда его матери пришлось на несколько месяцев уехать в Бирмингем, чтобы поухаживать за больной сестрой, и Эдвард на время поселился в новом доме отца, он с изумлением увидел истинное лицо его второй супруги, своей так называемой мачехи. Через три недели, привыкнув к парнишке как к члену семьи, Линдси стала беззастенчиво ковырять за столом в зубах, зевать во весь рот, не трудясь его прикрывать, пить кофе, громко прихлебывая, ходить по дому в дырявом халате и стоптанных тапках. Открыто придираться к мужу из-за каждого пустяка, бросать косые взгляды и на пасынка. Лишь выходя на улицу или принимая гостей, она снова становилась ласковой и веселой. С годами Эдвард возненавидел ее сильнее, чем в первые дни после того, как узнал, что у отца другая. По-видимому, она и старшего Флэндерса очаровала своим притворством, а показалась ему настоящей лишь после свадьбы, когда пути назад у того уже не было.

Бог знает почему, но Эдварду было безумно важно удостовериться, что Аврора не из таких, как Линдси. Кружа по любимому городу, он неустанно боролся с голосом совести, и в конце концов тот умолк. Без труда разыскав нужный адрес и остановив машину напротив большого, обсаженного деревьями и кустарником дома, Эдвард достал телефон и только теперь набрал выведенный рукой Авроры номер.

Она ответила после нескольких гудков запыхавшимся голосом. Представив, что с ней Уэстборн, что они до сих пор не поднялись с кровати и предаются любовным утехам, Эдвард чуть не нажал на кнопку отбоя. Но любопытство и та самая гремучая смесь одержали верх над досадой и растерянностью.

– Здравствуй, Аврора, – медленно произнес он. – Это Эдвард. Эдвард Флэндерс. Вчера вы были у меня с… – Произнести вслух имя Уэстборна не хватило духу.

– Да-да, – проговорила Аврора как будто даже обрадованно. – Я прекрасно помню.

– Надеюсь, я тебя не разбудил? – осторожно поинтересовался Эдвард.

– Нет, что ты. Я встаю рано, независимо от дня недели и от того, поздно ли легла накануне, – ответила Аврора, по-прежнему тяжело дыша.

– И не отвлекаю от важных дел? – прибавил Эдвард, воображая, что испытал бы, если бы позвонил не по телефону, а сразу в дверь и увидел бы собственными глазами разрумяненного от ласк Авроры Уэстборна.

– От важных – нет, – с готовностью сказала она, и у Эдварда отлегло от сердца.

– Понимаешь, я ездил по кое-каким делам… – начал сбивчиво объяснять он, ругая себя за то, что не придумал правдоподобного объяснения заранее. – А сейчас стою прямо возле твоего дома. Вот и решил…

– Прямо возле моего дома? – В ее голосе, как всегда спокойном, ясно послышались отзвуки волнения.

Эдвард сильнее напрягся, готовясь к самому худшему и суматошно пытаясь найти более или менее достойный выход из дурацкого положения.

– Мне вдруг пришло в голову… – Он засмеялся, только теперь полностью осознав всю нелепость своей идеи.

– Пришло в голову зайти ко мне в гости? – спросила Аврора таким тоном, будто ничего более естественного нельзя было и представить.