Скрипичная рапсодия (сборник) - Елена Федорова

– Смотри внимательно на струи. Что видишь?

– Радугу, – ответил он растерянно. – Но это невозможно. Откуда радуга, когда нет солнца?

– Солнце есть, – Танаис улыбнулась. – Оно за облаками. Скоро мы его увидим. Дождь скоро перестанет, – посмотрела на Арниса. – Нам непогода эта дана для размышлений и для проверки чувств.

– Не слишком ли жестокая проверка? – нахмурился он. – Мне самообладания едва хватило, чтобы проделать этот долгий путь. Чего мне только воображение не рисовало, – поежился. – Я вспоминать об этом не хочу. Все позади. Теперь, когда мы рядом, я спокоен. Я снова слышу голос твой и вижу глаз твоих сиянье. Я знаю, что… – замолчал. Поднес ее прохладные руки к своим губам. – Я знать хочу, ты любишь или нет?

– Люблю, – ответила она смеясь. – Люблю дождя прозрачнейшие струи и песню, что поют проснувшись птицы. И солнца свет, и звезд сиянье, прохладу ночи и жару июля. Еще…

– Я должен знать, меня ты любишь или нет? – прервал он ее.

– Не люблю, – ответил она тем же игривым тоном. – Не обижайся, Арнис. Пойми, по принуждению любить непросто. Вспомни, мы с тобой об этом говорили много раз. Зачем нам в сотый раз все начинать сначала? Прими все так, как есть. Смирись.

– И не подумаю, – сказал он с вызовом. – Я заслужу твою любовь. Я растворюсь в дожде, коль он тебе так мил. Я стану птицей. Я…

– Опомнись, Арнис, – сказала она строго. – Ты родился человеком и должен оставаться им.

– Вздор. Сегодня я могу я быть кем угодно!

Он перепрыгнул через перила веранды, пошел по затопленному водой саду. Надеялся, что Танаис его окликнет, вернет обратно. А она уселась в кресло-качалку, скрестила на груди руки, засмотрелась на дождь. Сквозь прозрачные струи она видела человека, стоящего по грудь в воде с воздетыми к небу руками. Он желал быть услышанным, а она не желала его слушать.

С дерева сорвалось несколько апельсинов. На мгновение они исчезли под водой. Вынырнули и поплыли по течению, весело подпрыгивая.

– Исчезнуть – вот, пожалуй, самый верный выход! – воскликнул Арнис и нырнул.

Он был прекрасным пловцом. Мог находиться под водой довольно долго. Он решил, что вынырнет за пределами сада Танаис и начнет новую жизнь. Он прекрасно понимает, что забыть вздорную возлюбленную будет непросто. Потребуется много сил и времени, чтобы стать другим. Но он не отступит. Он добьется успеха, и тогда Танаис будет молить его о любви и снисхождении, а он…

Арнис вынырнул из-под воды. Дождь перестал. Радуга разделила небо пополам. Арнис улыбнулся, поймал большой апельсин, прижал его к губам, а потом зашвырнул далеко-далеко.

– Все. С прошлым покончено. Если вам не нужны мои чувства, я стану бесчувственным, жестоким, лишенным сострадания. На этом основании строятся все мировые системы. Быть похожим на других – вот главное предназначение человека. Вы своего добились, Танаис. Браво!

Вода начала уходить. Земля быстро высохла. Ребятишки выбежали на улицу, принялись собирать оранжевые фруктовые мячики.

– Как хорошо, что закончился дождь, – сказала девушка, сидящая на веранде, закинула руки за голову и негромко запела.

В дом неслышно вошел человек в черном плаще. Его лицо было скрыто под черной широкополой шляпой. Он прошел на веранду. Качнул кресло, сказал громко, словно выстрелил:

– Прекрасная работа, Лючия.

Она покачала головой, сказала:

– Я бы воздержалась от похвал. Я собой не довольна. Я чуть было все не испортила. Мне вдруг захотелось стать Танаис, пылко влюбленной в этого глупого мальчишку.

– Что тебе помешало? – спросил он с улыбкой.

– Чары, – ответила она, встала, склонила голову. – Ваши чары, учитель.

– Браво, Лючия! – рассмеялся он, уселся в кресло, закинул ногу на ногу. – Приятно слышать это из твоих уст: «Ваши чары». Но когда-нибудь моя власть над тобой закончится, и тогда наступит вечная ночь, вечный вселенский хаос, от которого не будет спасения.

– Неужели, все так ужасно, мой господин? – спросила она, присев у его ног.

– Все еще ужасней, чем я могу тебе описать, – ответил он. – Но ты не должна ничего бояться. Помни, ты – бесстрашная Танаис, лучезарная Лючия – повелительница грез, – усмехнулся. – Не грез, а гроз и дождя. Но твои грозы и дождь не имеют ничего общего с явлениями природы, потому что я говорю о человеческих страстях и страданиях. Чем больше будет пролито слез, тем сильнее будет моя любовь к тебе, Лючия.

– Тем сильнее, – повторила она, положив голову ему на колени. Он провел рукой по ее волосам, подумал, что слишком к ней привязался. Его предупреждали, что любовь – самое непредсказуемое чувство. Что именно любовь может разрушить все, над чем так упорно трудились черные маги, волшебники и колдуны.

– Пора приниматься за дело, – сказал он слишком резко. Она вздрогнула. Поспешно поднялась. Подумала:

– Мне никогда не стать прежней. Мне не разрушить чары зла. Все мои попытки заканчиваются провалом. Я не знаю, как победить зло. Оно настолько сильно, что проникло в мое сознание. Мои мысли черны, как ночь, а я должна нести свет. Правда порой мне кажется, что мой свет никому не нужен. Люди ждут тьмы. Они радуются ей, как дети…

– Посмотрите, посмотрите, сколько мы набрали апельсинов! – закричали соседские ребятишки. Человек в черном плаще потянулся, встал, оттолкнул ногой кресло-качалку, сказал:

– Твой выход, Лючия. Уверен, ты все сделаешь правильно.

Раздай всем вокруг апельсины вражды и раздора.Их будут вкушать с наслаждением люди.Они про все на свете забудут,Кроме желанья быть лучше других.

А какою ценой, не важно.Никто не подумает о расплате.Продавать свои души им будет не страшно.Мы их купим почти бесплатно.

Сделаем с ними все, что нам будет угодно.Пусть люди думают – мы свободныОт запинающего греха.Мы будем знать, это все – чепуха.

Нет на земле ни одного святого.Откровение это не ново. Но…

Он взял ее под локоток, заговорил доверительно:

– Поиск святых идет постоянно. Это нам на руку.Святая Лючия, вам предпочтенье отдать захотятВельможи и простолюдины.Будьте с ними милой и нежной.Не уставайте твердить о любви и надежде.

Представление начинается.Пришла пора нам сменить одежды.Я стану господином в белой сутане.Нельзя же мне быть черным канцлером рядом с вами.

– Нельзя, – подтвердила она, наблюдая за его перевоплощением.

Белые одежды придали его землистому лицу мраморную бледность. Большие черные глаза утратили свой злорадный блеск. Взгляд стал добрым, спокойным.

– Я – ваш отец, ваш добрый пастырь, – сказал он с улыбкой. – Вперед, Лючия, не робейте. Сейте зло, моя голубка. Пусть всходы будут щедрыми, пускай наш урожай богатым будет.

– Пускай, – повторила она, звонко рассмеявшись…

– Трудно поверить, что все это правда, – сказала девочка, очищая апельсин. – Я люблю твои сказки. Я знаю, что ты – великий выдумщик, но все же, мне кажется, что люди, призванные делать добро, не имеют права становиться плохими.

– Не имеют, – согласился с ней юноша. – Но, несмотря на это, они идут на поводу у своих желаний, забывают о своем великом предназначении и становятся настоящими злодеями.

– Нет, нет, нет, так не бывает, – заупрямилась девочка.

– Бывает. Потому что, это – жизнь во всех ее проявлениях, – сказал он, вздохнув. – К сожалению, миром правит зло. Оно везде. Взгляни вокруг, и ты поймешь, что я прав. Даже маленькие дети впитывают его с материнским молоком. Зло непобедимо.

– Я этому не верю, – сказала она, отшвырнув в сторону апельсин, словно он был в чем-то виноват.

Апельсин ударился о землю, подпрыгнул, как мячик, откатился в сторону. Из травы торчал его обнаженный бок, с которого девочка содрала кожуру. С дерева слетела большая черная галка, клюнула апельсин раз, другой, третий. Помедлила, словно раздумывая, хорош ли плод. По всей видимости, он ей понравился. Она выклевала его полностью. Вернулась на дерево. Девочка повернулась к сказочнику, сказала решительно:

– Знаешь, Арнис, когда я вырасту, я тоже стану сочинительницей удивительных историй. В них будет множество чудес.

– Поосторожней с чудесами, дорогая, – предупредил он. – Чудеса бывают плохими.

– Глупости, – возразила она. – Чудо на то и чу-до, чтобы дарить радость, удивлять, вселять надежду. А все, что со знаком минус – это неприятность. Неприятность не может быть чудом ни при каких обстоятельствах. Жаль, что ты этого не понимаешь. Впрочем, мне не стоит на тебя сердиться, потому что множество людей думает также, как ты.

Людям свойственно все подвергать сомнению, смотреть на все вокруг под кривым углом. Зачем? Вряд ли кто-то ответит вразумительно на этот вопрос.

– Ответ найдешь ты, Танаис, если сможешь пройти все испытания. Если сможешь преодолеть три человеческих порока: гордость, зависть и влечение к мужчине, – сказал Арнис.