Мой позывной «Вестница» - Геннадий Вениаминович Кумохин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я не знаю, произошло ли в это утро что-то подобное еще с одним человеком. Мы никогда не разговаривали с Геной на эту тему. Только обменялись понимающими взглядами при встрече.
Застала его я в небольшой щитовой, где он в толстых резиновых перчатках колдовал над видавшим виды трансформатором. Наконец, тот сдался, натружено загудел, и загорелась лампочка под потолком.
— Знаете, что, мальчики? — начала я во время импровизированного завтрака, для которого Витя не пожалел остатков вареной картошки, пары луковиц и полдюжины яиц. Все это он поджарил на видавшей виды электрической плитке и подал прямо на сковороде к столу.
— Мне кажется, нам пора обсудить сложившееся положение.
Наш астроном застыл с куском румяной картошки на вилке, а Гена только согласно кивнул и, не останавливаясь, продолжал с аппетитом жевать — сказывался, видимо, накопившийся за прошедшие двадцать лет голод.
Я продолжала:
— Мы, тут свалились Вите на шею, без денег, без документов и, вообще, неизвестно кто, — при этих словах Витя протестующе замотал головой, — а у него и самого, как я вижу, денег кот наплакал.
Коваленко согласно кивнул и развел руками.
— Однако, — я вела речь дальше, — у нас есть один неоспоримый козырь. Мировая сенсация: возвращение в обсерваторию двух путешественников после двадцатилетнего отсутствия. И этим нужно немедленно воспользоваться. Во-первых, для того, чтобы подтвердить наш статус вернувшихся из небытия, а во-вторых, для того, чтобы заработать немного денег нам на обратную дорогу домой и Вите для небольшой материальной компенсации.
— Вы согласны со мной? — мужчины дружно кивнули, и я продолжила:
— Давайте поступим следующим образом: поскольку у нас есть электричество, а, следовательно, и связь, Витя, на правах нас обнаружившего, немедленно направит телеграммы в Академию наук, наш «почтовый ящик», свой институт и, главное, — в редакции местных информагентств.
— А в иностранные издательства посылать? — с деловитым видом спросил Коваленко, — у нас их много теперь развелось.
— Посылай, — сказала я, — только не забудь предупредить, что интервью платные.
Мы перешли в «командирский домик», где вместо знакомой мне по прежним командировкам рации, оказались невиданные нами прежде спутниковый телефон, факс и даже ксерокс.
К немалому удивлению Вити, я освоилась с этим оборудованием очень быстро. Мы откатали на ксероксе свои паспорта, приложили в подтверждение институтскую заметку о нашей пропаже, и фактический материал был готов.
В это время Гена отправился к нашему укрытию, которое на самом деле стало местом нашего чудесного путешествия во времени, сфотографировал все Витиным «Полароидом» и забрал свой системный блок, при виде которого Коваленко даже руками всплеснул от радости — оказывается, он ему был давно просто необходим.
Несколько часов прошло в кропотливой работе по рассылке информации. Наконец, телефон ожил и нам стали звонить с просьбами уточнить расположение обсерватории и возможное время встречи. Коваленко аккуратно записывал, и вскоре у нас набрался целый список предполагаемых гостей, в основном начиная с завтрашнего утра. Но были и более ранние встречи.
Едва время перевалило за обеденное, как, шурша шинами по еще влажному асфальту, к нам лихо подкатила новенькая иномарка. Мы пошли встречать гостей.
Из машины вышли двое мужчин азиатской внешности. Витя на ломаном английском уточнил, кто к нам пожаловал. Оказалось, южнокорейское издательство.
Корейцы быстро о чем-то переговаривались на своем языке, почти не обращая на нас внимания.
Я прислушалась. Оказывается, они обсуждали прелести местных девочек, совсем не похожих на кореянок.
Наконец, один что-то заподозрил и сказал другому:
— Мне кажется, эта старуха нас слушает.
— Ну и пусть, — ответил тот, — держу пари, что она все равно ни черта не понимает. Ну да ладно. Нужно брать у нее интервью, а то того и гляди приедут китайцы и нас обскачут.
Я, конечно, удивилась тому, что понимаю каждое слово из их разговора. Но еще больше я удивилась тому, что еще через секунду нарушила молчание и на свободном английском пригласила корреспондентов в помещение.
Витя прямо рот раскрыл от удивления. Признаться, я тоже была более чем шокирована, потому что в школе и в институте я изучала немецкий.
Как бы между прочим, я упомянула, что с минуты на минуту мы ждем китайскую делегацию, чем вызвала у наших гостей очень горячее желание приняться за работу.
Сначала Коваленко рассказал, как он нас встретил вчера, а затем мы с Геной во всех подробностях, разумеется, на русском языке, который, как оказалось, корейцы знали вполне прилично, изложили события вчерашнего дня, которые, для нас происходили не подряд, а с интервалом в двадцать два года.
Затем, отвечая на вопросы, мы, по сути, еще раз подробно повторили наш рассказ. После чего корейцы уехали, а прямо вслед за ними прибыли китайцы.
Эти тоже были поначалу настроены скорее скептически: долго рассматривали наши паспорта, просили показать деньги из наших с Геной кошельков и без конца задавали вопросы.
Наконец один из китайцев, тот, что был постарше, сказал вполголоса своему молодому приятелю:
— Ты знаешь, а ведь я мог видеть похожую старушку на Олимпиаде в Москве. Русские все тогда похоже одевались.
Разумеется, сказал он это по-китайски, а я давая понять, что услышала его, ответила, что, к сожалению, мы не застали Олимпиады, как для нас еще вчера был 1973 год.
Как ни пытались наши восточные гости проявить свою хваленую невозмутимость, но глаза у них против воли сделались круглыми, правда только на мгновение.
И в этот, и на следующий день мы то и дело принимали делегации и без конца повторяли одно и тоже.
Наконец, поток гостей постепенно иссяк, зато наши кошельки существенно пополнились, и мы могли уверенно смотреть, по крайней мере, на несколько дней вперед.
Вроде бы теперь мы могли и улетать, но Гена вдруг почувствовал живой интерес к астрономии, он ходил хвостом за Витей, а тот без конца ему что-то рассказывал и рассказывал. Оказывается, две башни телескопа поставили далеко не случайно. В каждом телескопе установлено метровое зеркало. Это почти в два раза больше, чем было в нашем прежнем телескопе. Но еще больший выигрыш получится, когда оба этих телескопа будут работать в так называемом режиме интерферометра. Тогда фактическое угловое разрешение этих телескопов будет равно расстоянию между самими башнями.
— Но, к сожалению, — каждый раз добавлял Коваленко, — аппаратуру для такого режима телескопов из Москвы не довезли, потому что началась перестройка, и теперь уже навряд ли когда-нибудь довезут. Так что хорошо еще, если работает хотя бы один телескоп.
Гена тоже не оставался в долгу. Он постоянно что-то паял и
