Как Сюй Саньгуань кровь продавал - Хуа Юй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С тех пор они с Хэ Сяоюном часто пили, шептались и смеялись. Сюй Юйлань их спрашивала: «О чем шепчемся?»
Как-то Сюй Саньгуань возвращался вечером из деревни в город. Тогда у них еще не было настоящего уличного освещения, только вешали фонари у входа в лавки. Брел он впотьмах по вымощенной камнем улице и вдруг увидел Сюй Юйлань у входа в театр. Она стояла, опершись о косяк, между двумя фонарями и щелкала семечки. Сюй Саньгуань прошел было мимо, но потом вернулся и с улыбкой стал смотреть, как она кривит губы, сплевывая шелуху. Девушка взглянула сначала на него, потом на двух других молодых людей, потом просунула голову внутрь театра, где выступали народные сказители, потом обернулась, убедилась, что парень на месте, и поинтересовалась:
– Что уставился? Чего улыбаешься?
Сюй Саньгуань перешел через улицу, встал рядом с ней в багровый свет фонарей и сказал:
– Приглашаю тебя есть пампушки!
– Но я тебя не знаю.
– Меня зовут Сюй Саньгуанем, вожу коконы на фабрике.
– Все равно я тебя не знаю.
– А я тебя знаю, ты красавица у жаровни!
– Ха-ха-ха! Ты даже кличку мою знаешь!
– Все знают. Пошли есть пампушки!
– Я сейчас не хочу, давай завтра.
На следующий день Сюй Саньгуань повел ее обедать в ресторан «Победа», где недавно они с А-Фаном и Гэньлуном ели печенку и пили вино. Залихватски хлопнул по столу и заказал:
– Лукошко пампушек!
Сюй Юйлань съела пампушки и призналась, что еще бы съела пельмешек. Потом еще соленых слив. Их пришлось заесть засахаренными фруктами. А тут и пить захотелось. Сюй Саньгуань купил ей пол-арбуза, с которым она расправилась на деревянном мосту. После чего разыкалась. Пока она икала, Сюй Саньгуань посчитал: пампушки – два цзяо четыре фэня, пельмешки – девять фэней, сливы – один цзяо, фрукты две порции – два цзяо три фэня, пол-арбуза – один цзяо семь фэней. Итого восемь цзяо три фэня.
– Когда свадьба?
– Какая свадьба?
– Я на тебя потратил восемь цзяо три фэня, выходи за меня.
– Я думала, это задарма, ты не предупреждал, что надо замуж.
– А что? Я тебя любить буду, хоть каждый день трать по восемь цзяо три фэня – мне не жалко.
– А тогда мне будет жалко – ведь уже не чужое. Знала бы – не ела.
– Да не жалей, выходи за меня – и порядок.
– А у меня уже есть жених. И отец не позволит – ему Хэ Сяоюн нравится.
На следующий день Сюй Саньгуань явился к отцу Сюй Юйлань с бутылкой рисового вина и блоком сигарет «Врата Пекина» и сказал:
– Знаешь, кто был мой отец? Столяр Сюй. Когда жив был, работал только у богатых. По его мебели рукой проведешь – будто по шелку. А знаешь, кто мама была? Красавица Хризантема из западного квартала. Когда отец умер, она вышла за гоминьдановского командира, а потом с ним сбежала. Родили они с ним сыновей или нет – не знаю, а я у отца был один. У моих дядьев еще по сыну – оба меня старше, так что я в семье третий, поэтому я Саньгуань. Я Хэ Сяоюна старше на два года, а работать начал на три года раньше. Ему на свадьбу копить и копить, а у меня все готово – у вас товар, у нас купец. У тебя из детей одна только Сюй Юйлань. Если выйдет за Хэ Сяоюна, дети будут с фамилией Хэ, твой род прервется. А у меня фамилия такая же, как у вас. Вот и продолжится ваш род. Можешь считать, что взял зятя в дом.
Будущий тесть выслушал, усмехнулся, постучал по столу и согласился:
– Беру и вино, и сигареты. А ты правильно рассуждаешь – забирай Сюй Юйлань.
Та, когда узнала, что решил отец, села на кровать и заплакала. Отец говорит:
– Такой уж это женский пол – от радости плачут.
– Что-то она не радуется…
Тут Сюй Юйлань голос подала:
– Что же я Хэ Сяоюну скажу?
– Так и скажешь – мол, выхожу замуж, а жениха зовут Сюй Саньгуанем.
– А если он жить без меня не сможет? Голову об стенку расшибет?
– Тогда и говорить не придется.
Но Сюй Юйлань не могла забыть молодого человека, который, когда разговаривает, обхватывает свои запястья. Он почти каждый день к ним ходил, улыбался, пил с отцом вино. А два раза, пока отец ходил на соседнюю улицу в туалет, Хэ Сяоюн прижимал ее к стенке. Первый раз только сердце колотилось, а второй раз она почувствовала, как его щетина колется.
Сюй Юйлань ночью лежала в кровати и, замирая, представляла, как отец пойдет в туалет, а Хэ Сяоюн прокрадется в дом, опрокинет табуретку и в третий раз прижмет ее к стенке…
Вечером она позвала Хэ Сяоюна на деревянный мост и призналась ему со слезами, что наела продуктов на значительную сумму и теперь должна выйти замуж за другого. Хэ Сяоюн увидел прохожего и быстро сказал:
– Эй, эй, не плачь, что люди подумают?
– Верни Сюй Саньгуаню долг, освободи меня!
– Мы ж еще не женаты. Буду я твои долги возвращать!
– Тогда пойди к нам в дом зятем, иначе отец меня не отдаст.
– Чтобы у моих детей была фамилия Сюй? С ума сошла?
– Тогда мне одна дорога – за Сюй Саньгуаня…
Через месяц Сюй Юйлань вышла за Сюй Саньгуаня. Она потребовала ярко-красное маньчжурское свадебное платье с разрезом – он купил. Потребовала две теплых куртки на зиму, красную и зеленую – он купил ей два куска шелка, чтобы сама сшила. Потребовала часы, зеркало, кровать, стол, табуретки – он всё обеспечил.
Сюй Юйлань решила, что он даже лучше, чэм Хэ Сяоюн – удалее, богаче и крепче. И стала ему улыбаться. Однажды она ему сказала:
– Я и красивая, и толковая – хорошо готовлю, шью. Тебе очень повезло…
Сюй Саньгуань кивнул.
– Всю одежду буду шить и штопать. И по дому всю работу буду делать. Только тяжести – рис, уголь – сам будешь носить. Буду о тебе заботиться… Ты что не киваешь?
– Я киваю.
– И еще. Когда у меня выходные, я ничего делать не буду – даже рис и овощи не буду мыть, только отдыхать. Ты за меня все будешь делать, понял?
– Выходные?
– Месячные!
– Месячные?
– Ты что, не знаешь, что у нас, женщин, месячные бывают?
– Что-то слышал.
– В это время мне нельзя работать и к холодной воде прикасаться, а то живот заболит и температура подымется…
Глава IV
Акушерка сказала:
– Еще не больно, а уже кричишь.
Сюй Юйлань положили на родильный стол, задрали ей ноги, а руки привязали к столу. Акушерка велела ей тужиться. От боли Сюй Юйлань рассердилась и начала ругаться:
– Сюй Саньгуань! Сукин сын! Ты куда смылся? Ой больно, умираю! Убить тебя, урода, мало! Радуешься! Я от боли умираю, а он радуется! Где ты? Помоги мне тужиться! Помру сейчас! Сюй Саньгуань! Доктор, ребенок вылез?
– Тужься, – сказала акушерка. – Рано еще.
– Ой мамочки. Сюй Саньгуань… это всё ты… все вы мужики такие… только о своем удовольствии думаете… кончил и пошел… бедные мы, бабы… ох, умираю… десять месяцев проносила… ох, как больно… где ты, Сюй Саньгуань? Доктор! Вылез ребенок?
– Тужься, – сказала акушерка. – Головка вышла.
– Головка вышла. Сейчас еще поднатужусь… Сил нет… Сюй Саньгуань, помог бы хоть… Сюй Саньгуань, помираю… помираю я…
Акушерка сказала:
– Второй ребенок, а так орет.
Сюй Юйлань обливалась потом, пыхтела, стонала и орала:
– Ой-ой-ой… больно-то как… больно… Сюй Саньгуань, опять ты меня мучишь… ой-ой-ой… ненавижу тебя… ой болит… если выживу… ой… ни за что с тобой спать не буду… ох боль какая… тебе смешно… на колени… как ни проси, ни за что не дам… не буду с тобой спать… ох, ох… больно… поднатужусь… еще…
Акушерка сказала:
– Тужься, тужься еще…
Сюй Юйлань напряглась изо всех сил, выгнула спину и заорала:
– Сюй Саньгуань! Обманщик! Ублюдок! Окаянный! Бессовестный! Чтоб ты паршой покрылся!
– Что орешь? – спросила медсестра. – Родила уже, а всё орешь.
– Уже всё? – Сюй Юйлань приподнядась. – Так быстро?
За пять лет Сюй Юйлань родила трех сыновей. Сюй Саньгуань назвал их Первый Лы, Второй Лы и Третий Лы.
Однажды, когда Третьему Лы было год и три месяца, Сюй Юйлань взяла Сюй Саньгуаня за ухо и спросила:
