Рогал Дорн. Крестоносец Императора (ЛП) - Торп Гэв

Продвигаясь к пандусу, некоторые из них подняли щиты, чтобы добавить высоты подвижной стене. Храмовники двинулись за ними, заполняя брешь между тактическими отделениями и бойцами с тяжёлым вооружением. Они готовились к атаке точно так же, как воин заносит руку с мечом для удара.

— Выпад!

Крик Эола прозвучал в тот же миг, как по залу прокатилась команда лейтенанта Поллукса из роты прорывников, велящего своим бойцам расступиться.

Отделения щитоносцев, как и Храмовники, выполнили манёвр с точностью до долей секунды. Строй прорывников раздвинулся, и из бреши ударил меч легиона — Эол во главе чёрно-золотого клина, Сигизмунд в четырёх рядах позади на левом краю. Любые враги, сумевшие уцелеть ранее, падали, сражённые разрывными болтами из его пистолета или ударами его цепного меча, раздирающего плоть зубьями. Шагая в наступление, Храмовники давили окровавленные тела павших, и они за считаные секунды превратились из разумных существ в неровное покрытие для пола.

— Редут! — проревел Эол, перекрикивая какофонию боя.

В ходе атаки Храмовники нагромоздили перед собой груды вражеских тел. Враги повергли двух братьев, и обоих теперь заносили внутрь строя, по бокам от которого топали прорывники, бегущие вверх по пандусу.

— Апотекарии! — закричал Сигизмунд, убирая пистолет в кобуру, чтобы помочь товарищам.

Ласситура и Эруда, облачённых в разбитые доспехи, вынесли из построения Храмовников так же плавно, как выдвигается закрепитель для наплечника из серворуки технодесантника. Появились два воина в белой броне, сопровождаемые тактическими легионерами, и обоих Храмовников забрали. Апотекарии на ходу взялись за дело, и раздался визг резаков для вскрытия брони, постепенно стихающий вдали.

При следующем выпаде впервые произошла обратная смена позиций: Храмовникам пришлось несколько секунд биться под прямым вражеским огнём сверху, пока отделения щитоносцев не прошли через их строй, чтобы принять на себя основную мощь обстрела. Сигизмунд чувствовал себя слегка непривычно, когда позволял другим сражаться вместо него, но, хотя Храмовники продолжали оттачивать мастерство индивидуального боя, VII легион в целом действовал по принципу кулака. Для сильного удара требовалось, чтобы вклад в него внесли все составляющие элементы.

Сигизмунду пришлось напомнить себе, что, пусть его и приняли в ряды Храмовников, он не стал воином-одиночкой. В гаревом кругу он бился двуручным клинком, но в бою применял цепной меч и болт-пистолет. Храмовник, да, но по-прежнему легионер. Временами чемпион, но всегда — часть неудержимой военной машины. Сигизмунд знал, как поведёт себя ревущий клинок в его руке, и точно так же Рогал Дорн полагался на своих столь же надёжных Храмовников.

Цепной меч не спрашивал своего владельца, кого он разит. В этом отношении Сигизмунд разделял безразличие оружия. По воле Дорна он или убивал, или воздерживался от удара, вот и всё. Такой будет его жизнь, пока не падёт он сам.

— Никаких бомбардировок, — распорядился Рогал Дорн. — Пока что. Повторяйте сообщения с призывами к сдаче.

Гидореас посмотрел на гололит многометровой ширины, отображающий изменения обстановки. Золотые символы обозначали тридцать тысяч уже развёрнутых Имперских Кулаков. Три основные десантные волны до сих пор не соединились. Пока ещё не катастрофа, но захват территории уже более чем на час отставал от скрупулёзно рассчитанного графика Дорна. Меньшие дисплеи демонстрировали более подробные схемы, а по всему просторному стратегиуму «Фаланги» располагались вид-экраны и выводы активных каналов связи. Окидывая их взором, командир хускарлов рассматривал испещрённые помехами кадры, в реальном времени поступающие с поверхности.

Другие руны на главном дисплее отмечали развёртывание союзных легионов во втором эшелоне: оба продвигались вперёд, но гораздо медленнее, чем ожидалось. Жители Скатии оказались гораздо более упорными, чем предполагалось изначально, хотя и явно проигрывали на всех фронтах. Корабли всех трёх легионов занимали орбиту, атмосферные истребители господствовали в небесах. Мир придёт к Согласию, и неважно, займёт это шесть часов или шестьдесят.

Гидореас спрашивал себя, что думает о сложившейся ситуации противник. Если местные считали, что яростное сопротивление способно хоть в какой-то степени ослабить имперский натиск, то они гнались за ложной надеждой. Скатию заранее выбрали в качестве своеобразных «ворот» для первых стадий Ночного крестового похода. Система обладала идеальным расположением как в реальном пространстве, так и посреди беспорядочных потоков варпа. Предполагалось, что она станет ключевым узлом для переброски войск и ресурсов с планет, уже приведённых к Согласию, в экспедиционные флоты, которым предстояло отправиться в область под названием Окклюда Ноктис. Соответственно, здесь развернули основные силы трёх Легионес Астартес, чтобы обеспечить скорейшую капитуляцию Скатии.

То, что местные жители решили дать отпор врагу столь колоссальной мощи, не слишком лестно характеризовало их культуру. Миллионы уже погибли из-за... чего? Гидореасу приходилось полагать, что из-за гордости. Кроме того, неповиновение аборигенов уже обходилось имперским войскам дороже, чем гласили предварительные расчёты. Командир хускарлов посмотрел на своего примарха, но тот сохранял непроницаемое выражение лица.

Дорн повернул голову, словно ощутив на себе взгляд Гидореаса.

— У тебя какой-то вопрос, капитан?

Ошеломлённый хускарл только через секунду сообразил, что у него в самом деле есть вопрос, хотя оформился оный лишь сейчас.

— Мой господин, я осознаю, что необходимо избегать крупномасштабного побочного ущерба, связанного с массированными бомбардировками, но у нас есть ударные корабли для точечной орбитальной поддержки. Задействовав их, мы значительно ускорим продвижение наших войск.

— И потенциально упрочим при этом решимость врага, — возразил примарх. Он зашагал по помосту в центре грандиозного стратегиума, и сотни ослепительных огней засверкали на его золотой броне. Огромный силуэт Дорна заслонял главный гололит. — Умножив число убитых мирных жителей, мы лишили бы себя права посылать сообщения с уверениями в том, что пришли как друзья, а не как захватчики. Основная цель любой битвы — победить врага, а это не всегда означает «истребить его».

Остановившись в паре шагов от Гидореаса, примарх слегка наклонил голову в сторону капитана, не сводя с него глаз.

— Если ты видишь, что рядом с тобой сразили легионера, твоя решимость колеблется или крепнет?

— Я всё понимаю, мой господин, — ответил Гидореас. — Но я также знаю, что многих легионеров, как наших, так и союзников, сражают прямо сейчас. В какой-то момент заботу о сохранении жизней нужно распространить и на собственных бойцов.

— Каждую секунду я взвешиваю возможные исходы, тысячи вариаций нашей текущей стратегии и бесчисленное множество альтернативных вариантов доступных нам действий.

Хускарл кивнул. Он провёл рядом с примархом уже несколько лет, но до сих пор изумлялся способностям повелителя — как умственным, так и физическим. Даже прежнему командиру VII легиона, магистру Матиасу, гению логистики и стратегии, потребовался бы весь его вспомогательный персонал и постоянный поток рапортов, чтобы управлять ходом столь многоплановой кампании, как текущие действия по высадке и усмирению. Что касается владыки Дорна, то он, желая разобраться в ходе боя, просто окидывал взглядом десятки дисплеев и офицеров стратегиума. Примарх считывал информацию как с экранов, так и с людей.

— Виноват, мой господин. — Гидореас провёл рукой в керамитовой перчатке по щетине на подбородке. Недавно он вспомнил, что когда-то, в юные годы, ещё до того, как его завербовали в легион, пытался отпустить бороду, и теперь решил вернуться к этой идее. Пока что щетина отросла до той стадии, на которой кожа нестерпимо зудит. — Временами я забываю отведённую мне роль. Но теперь я с большей ясностью вспоминаю нашу задачу, воплощённую в слова Императором в ту пору, когда нас только создали. «Одной победы недостаточно. Чтобы завоёвывать, следует не просто одолевать врагов, но и удерживать плоды триумфа». Речи эти мне следует ещё глубже вырезать в своём разуме.