Хит сезона (сборник) - Светлана Алешина

Женщина отвела от меня взгляд, перевернулась на бок, потом встала с кровати и, посмотрев на зеркало, протянула к нему руку. В тот же миг зажглись какие-то светильники, которых я не заметила, когда была в спальне. Наверное, они располагались по краям зеркала, судя по тому, как падал свет на кровать.

Женщина села на край кровати и стала смотреть куда-то в стену.

«Да не в стену, – сообразила я через несколько секунд, – а на дверь. Ждет. Любовника ждет… Только что-то она странно как-то держится, как в чужой квартире. Вину, что ли, перед мужем чувствует?»

Успокоив себя подобным образом, я продолжала наблюдать, мысленно поблагодарив сидящую внизу за то, что она включила свет.

Наблюдала я за ней, наверное, минут пять, и она все больше удивляла меня своей скованностью, словно находилась не в привычной для себя обстановке, а в совершенно незнакомой, чужой квартире.

Я чувствовала какое-то напряжение, рождающееся во мне от этой неестественности, и никак не могла понять, в чем же тут дело.

Звук еще раз хлопнувшей входной двери заставил меня вздрогнуть и приготовиться к тому, что события начнут наконец-то развиваться побыстрее.

И они начали развиваться! Но таким неожиданным для меня образом, что я десять раз пожалела, что согласилась на эту аферу!

Женщина тоже услышала, как хлопнула дверь, потому что она заметно напряглась и в то же время как-то успокоилась, что ли. По крайней мере ее поза стала более непринужденной, и смотрела она на дверь теперь уже с откровенным ожиданием.

Ее ожидание невольно передалось и мне. Я пристально всматривалась в застывшую на кровати женщину, сидящую в изящной, хотя и несколько театральной позе.

Внезапно свет в комнате погас. Это было для меня слишком большой неожиданностью и слишком большим препятствием для выполнения поручения, за которое я столь опрометчиво взялась.

Я чертыхнулась и принялась шарить в своей сумке в поисках фотовспышки, решив, что я сделаю кадр, пусть и не тот, который мне заказывали, но все же сделаю.

Свет они выключили! А я даже не видела лица этого самого любовника, которого с таким напряжением ждала жена Салько. Мне нужны деньги на выпуск газеты, и я их добуду! Я сделаю снимок со вспышкой! Конечно, это вызовет переполох внизу, но, надеюсь, они так и не поймут, в чем дело, – возможно, подумают, что это свет от фар машины, которая развернулась прямо под окнами дома.

Я обшарила всю сумку. Вспышки не было!

Когда я это поняла, лицо у меня, очевидно, вытянулось от удивления, но я вновь прильнула к своему наблюдательному пункту. В сгустившихся сумерках видно было очень плохо, но кое-что я все же разглядела, и это привело меня в состояние душевного трепета. Не каждый день, согласитесь, становишься свидетелем убийства!

Внизу, подо мной, боролись две тени.

Я видела темную фигуру, явно мужскую, которая нависла сверху над лежащей на кровати женщиной. Я не сразу поняла, что там у них происходит, и вначале подумала, что это такая бурная любовная прелюдия. Женщина отчаянно сопротивлялась действиям мужчины и, как мне показалось, била его руками и пыталась оттолкнуть ногами. Когда до меня дошло, что никакая это не любовная игра, что мужчина пытается задушить женщину, а та ему сопротивляется, я, плохо соображая, что делаю, схватила фотоаппарат и сделала несколько снимков, пока не сообразила, что при таком освещении вряд ли что-нибудь получится, хотя я и зарядила свой фотоаппарат очень чувствительной пленкой.

Но он ведь задушит ее, черт возьми! Надо помешать ему! Я не собираюсь становиться ни соучастницей преступления, ни свидетельницей убийства!

Схватив ключ, я бросилась к двери библиотеки. Ключ не подходил к замку! Что за новости?

Я растерялась.

Догадка о том, что меня заманили в ловушку, промелькнула в моей голове. Не успев даже дать ей сформироваться в четкую мысль, но уже окончательно в нее поверив, я вновь бросилась на пол, к своему окошку, устроенному в полу библиотеки.

Внизу уже было все кончено. Убийца стоял на коленях над женщиной и, вероятно, смотрел на нее. Насколько мне было видно в неясном сумеречном освещении, женщина лежала неподвижно. Неужели он ее задушил?! Зачем? Господи! Зачем?! Это же любовное свидание! Что он на нее набросился?!

Плохо понимая, что делаю, я закричала вниз, в потайное окошко, через которое наблюдала:

– Что ты сделал, урод! Зачем?

Услышав, наверное, мой голос, мужчина вскочил и поднял голову к потолку. Я рефлекторно нажала на кнопку спуска фотоаппарата, в тот же миг осознав, что это и есть сам Салько, который прямо из театра в гриме и костюме Мефистофеля явился домой, чтобы расправиться с неверной женой. Но зачем он это сделал? Нервы, что ли, не выдержали? Он же сам посадил меня на этот наблюдательный пункт наверху с фотоаппаратом! Пусть у меня не оказалось вспышки, но я же все равно его сфотографировала и надеюсь, что столь примечательный костюм и яркий грим можно будет разобрать даже на очень темном снимке.

«По-моему, он сошел с ума! – подумала я о Салько. – Он не отдает отчета в своих действиях».

Когда я посмотрела вниз еще раз, Салько в комнате уже не было. Через несколько секунд я услышала, как хлопнула входная дверь.

Мне нужно было выяснить, что с этой женщиной, которая все так же неподвижно лежала на огромной кровати в комнате подо мной.

Я вновь бросилась к двери, но тут же вспомнила, что она закрыта, а ключ, который оставил мне артист, к ней не подходит.

Это меня несколько отрезвило. Я остановилась, пошарила по столу, нашла свои сигареты и закурила.

Надо спокойно, не спеша подумать.

Если женщина жива и вскоре придет в себя, я просто оказываюсь в идиотской ситуации, сидя в этой библиотеке взаперти. Но это ладно, в конце концов кто-нибудь меня отсюда выпустит: или сам артист, или его жена, которой он устроил эту дикую сцену внизу. Тогда мы с ним выясним отношения, и, скажу честно, я ему в этом случае не завидую… Я не угрожаю, но я знаю себя хорошо!

Да, но это только в том случае, если женщина внизу жива… Если же он ее все же задушил, то ситуация меняется очень резко и не в мою пользу. Он может заявить, что вообще не возвращался домой и понятия не имеет, что у нас тут произошло и почему я… Да-да, именно я! Почему я задушила его супругу! Это же самая обычная подставка! Как я сразу этого не поняла? Идиотка!

Постойте-ка, но как я могла ее задушить, если я сижу взаперти в этой библиотеке и не могу отсюда выйти? Если дверь закрыта, значит, ее кто-то закрыл, но уж никак не я, поскольку ключ, который у меня есть, к замку совершенно не подходит!

Я даже рассмеялась от облегчения. Нет, что-то он тут недодумал, если собирался меня подставить и свалить на меня убийство своей жены! К тому же у меня есть фотоснимки, сделанные в момент убийства! Правда, они неважного качества, но на них, надеюсь, все же можно разобрать, что душит женщину мужчина и что он в гриме Мефистофеля, как раз в том, в котором сегодня выступает Салько!

«Нет, он точно сошел с ума!» – подумала я еще раз, пытаясь успокоить себя, так как мне все же было весьма тревожно оттого, что я вновь ввязалась в какую-то криминальную историю.

Сигарета у меня догорела, и я решила зажечь свет, чтобы найти пепельницу. Раз уж я не имею к тому, что произошло внизу, никакого отношения и это вполне очевидно, то какой же смысл мне сидеть в потемках?

Я нашарила на стене выключатель и зажгла свет. Бросила взгляд на стол, и первое, что я на нем увидела, был ключ. Растерянно подойдя к столу, я посмотрела на второй ключ, который все еще держала в руке. Он был совершенно не похож на тот, что лежал на столе. Схватив ключ со стола, я бросилась к двери и дрожащими руками попробовала открыть ее. Ключ легко повернулся, и дверь открылась. Мое «железное» алиби наполовину рассыпалось.

У меня не было доказательства, что я не могла выйти из комнаты, а потом вновь в нее войти и закрыть ключом за собой дверь. Правда, у меня оставались снимки, но я сильно сомневалась, что условия съемки позволят мне сделать отпечатки, которые послужат убедительным доказательством для неизбежного следствия, которое завтра же начнется по этому убийству.

Схватив свою сумку и сунув в нее на ходу фотоаппарат, я скатилась по винтовой лестнице и ворвалась в полутемную спальню.

Женщина при моем появлении не пошевелилась.

Она лежала в очень неестественной позе, приподняв грудную клетку, словно собиралась и никак не могла вздохнуть. Ноги были разбросаны в стороны и слегка подогнулись в коленях. Левая рука безжизненно свисала с края кровати, а правая вцепилась в покрывало, собрав его в складки. Лица ее мне не было видно, и я тихонько подошла поближе, пытаясь разглядеть его получше в тусклом свете фонарей, пробивавшемся с улицы.

Одного взгляда на ее лицо было достаточно, чтобы понять, что она задушена. Красивое лицо с тонкими чертами было искажено уродливой гримасой, и казалось, что она злобно смеется над моими надеждами, что все еще обойдется и я не окажусь свидетельницей убийства.