Грешные ночи (ЛП) - Джена Шоуолтер

— Давай это выясним, — прошипел конеподобный. Он открыл рот и заревел, его ужасное дыхание каким-то образом преобразилось в сильный ветер, который отбросил парня-поджигателя на Аннабель.

Для всех остальных, это, наверное, выглядело так, словно парень прыгнул на неё по собственной воле, желая сдержать. Ещё один взмах стула и он летит сквозь тело конеподобного и приземляется на задницу, словно существо было всего лишь туманом. Для поджигателя так и было. Эти существа были материальными только по отношению к Аннабель и всему, что она держала.

Во время суматохи рогатый исчез из её поля зрения. Теперь ему удалось подкрасться к ней сзади и поцарапать когтями уже истекающее кровью плечо. Когда она обернулась, он повернулся вместе с ней, ещё раз оцарапав её когтями.

Боль... о, боль. На эту боль уже нельзя было не обращать внимание.

Перед глазами всё плыло. Аннабель услышала смех за спиной и знала, что рогатый был там, готовый вновь наносить удары когтями. Она бросилась вперёд и споткнулась.

Конеподобный схватил её за предплечья, спасая от падения. Затем отпустил, но... только для того, чтобы ударить в лицо. Ещё больше боли, но, когда он поднял руку для второго удара, Аннабель уже была готова. Она дернула стул вверх и ударила его по челюсти, затем повернулась так, чтобы он попал костяшками по сиденью стула, а не по её скуле. Существо издало вой.

Позади Аннабель раздались шаги. Она лягнула ногой, попадая в рогатого. Прежде чем опустить ногу, она повернулась, отвела лодыжку и дважды ударила его ногой в живот. Когда он рухнул, тяжело дыша, Аннабель нащупала перевёрнутый стул и прикончила его им, загнав металлический край в его трахею.

По кафелю растеклась чёрная кровь, которая пузырилась и пенилась. От неё поднимался пар, клубившийся в воздухе.

Осталась минута.

"Максимальные повреждения",— подумала Аннабель.

Конеподобный грубо позвал её, всё его тело сотрясалось от гнева. Тяжелыми шагами он приближался и набросился на Аннабель своими когтеобразными руками. Не когтями, только кулаками. "Время игр закончилось", — предположила она. Аннабель блокировала удар, пригнулась и отклонила спину назад, чтобы его мясистые молоты попадали только в стул. В это время, она ударила его помятым металлом, нанося несколько ударов.

— Почему вы пришли за мной? — Потребовала она. — Почему?

Блеск окровавленных клыков.

— Удовольствия ради. Зачем же ещё?

Аннабель всегда спрашивала и всегда получала один и тот же ответ. Не имело значения, что каждый раз её противники сменялись. Существа появлялись единожды, только единожды, и после хаоса, неразберихи, они исчезали навсегда. Если оставались в живых.

Аннабель плакала после своего первого убийства... и после второго, и после третьего... несмотря на тот факт, что те существа только и желали, что причинить ей боль. Просто было что-то страшное в лишении жизни, не важно, что было причиной этого. Слышать последний хриплый вздох... наблюдать, как свет угасает в чьих-то глазах... и знать, что ты ответственен за это. Она всегда думала о своих родителях. Где-то на жизненном пути её сердце ожесточилось, и она перестала плакать.

Наконец-то прибыло подкрепление. Три каменных тела врезались в Аннабель сзади и повалили на пол. Упав, она сильно ударилась, разбивая уже раненую щёку о кафель. Она почувствовала, как боль пронзила её острым копьем, когда рот наполнился вкусом старых монеток. Большинство из тех слишком-ярких-звезд мерцали сквозь её видение, разъедая предметы, которые росли... росли... ослепляя её.

Эта слепота повергла Аннабель в панику, напоминая ей о том ужасном, роковом утре, которое было так давно.

— Отпустите меня! Я серьёзно!

Жёсткие колени впились в её окровавленные плечи, спину и ноги, а грубые пальцы крепко сжали.

— Успокойся.

— Я сказала, отпустите меня!

Конеподобный, должно быть, убежал, потому что запах гнили внезапно сменился запахом бекона и лосьона после бритья. Тёплое дыхание ласкало её щеку. Она не позволит себе съёжиться от страха, не позволит себе показать отвращение к доктору, который теперь нависал над ней.

— Достаточно, Аннабель, — оскорбительным тоном произнёс Фитц-извращенец.

— Никогда не будет достаточно, — ответила она, заставляя себя успокоиться. Глубокий вдох, глубокий выдох. Чем больше эмоций она покажет, тем больше успокоительного он введёт.

— Тсс, тсс. Тебе следовало сыграть красиво. Я мог помочь тебе. А теперь спи, — сказал он вполголоса.

— Ты не посмеешь... — Челюсть Аннабель безвольно отвисла спустя секунду, после ожидаемого укола в шею. В одно мгновение по её венам пробежалась белая молния, распространяясь со скоростью кометы.

Хотя она и презирала это чувство беспомощности, и знала, что Фитц-извращенец позднее посетит её, хотя и боролась из последних сил, но Аннабель все же погрузилась в ожидающую её тьму.

Глава 2

  — Посмотри на меня, Захариил! Смотри, как высоко я взлетел!

  — У тебя хорошо получается, Эдриниэл. Я горжусь тобой.

  — Как думаешь, смогу я сделать сальто, не упав на землю?

  — Конечно. Ты всё можешь.

  По небу прокатился мелодичный, словно звон колокольчиков, смех.

  — Но я уже трижды упал.

  — А это значит, что теперь ты знаешь, чего не стоит делать.

— Господин? Ваше великое и могущественное величество? Вы меня слушаете?

Мужской голос вернул Захариила из прошлого — единственного светлого пятна во всей его тёмной жизни. Он посмотрел на Тэйна — самопровозглашённого заместителя командующего его армии ангелов. К счастью, он не вступал с ним в дисскусии, несмотря на их неприязненные отношения. Дело в том, что Тэйн был лучшим представителем армии Захариила, к тому же, он мало болтал.

Каждый ангел в армии мнил себя, чуть ли не Божеством, испытывая тем самым терпение Захариила; каждый нарушил такое количество правил, пренебрёг таким количеством законов, что просто удивительно, как они до сих пор сохранили статус ангелов. Ещё одним чудом являлось то, что Захариил до сих пор терпел это.

Он прочистил горло.

— Да, я тебя слушаю. — Теперь слушаю.

— Приношу свои глубочайшие извинения, если я вас утомил, — дерзко ответил Тэйн.

— Извинения принимаются.

Ангел стиснул зубы, когда понял, что Захариила его дерзость ничуть не тронула.

— Я спросил, готовы ли мы к атаке?