Сборник рассказов на 15-летие Black Library - Дэн Абнетт

Эска почувствовал, что, кажется, краснеет.

— Я не только выполняю свой долг, но и совершаю паломничество. Мне всегда хотелось побывать здесь, в Некрополе, хотелось увидеть его собственными глазами. Мой орден ищет места, где смерть оставила особенно сильный отголосок, места, где прошлое и его переживания не стерлись. Мы… мы собираем память о мертвых. Символы, их олицетворяющие. Нерассказанные истории. Случаи, которые в итоге забудутся и никогда не попадут в обычные безликие архивы.

Арго присел рядом со старым некрономом. Силовой доспех издавал беспрерывное гудение, от которого у Эски заныли зубы. Черная керамитовая броня отзывалась глухим рыком на каждое движение ее владельца.

— Это кладбище Багровых Кулаков, — тихо сказал капеллан. — Иногда — очень, очень редко — мы и сами совершаем сюда паломничество. Приходим, чтобы помолиться, подумать, вспомнить — а затем вновь отправиться к звездам. Ненависть ведет нас в новые крестовые походы. Сожаление заставляет вернуться домой. Стыд не дает остаться.

Арго помог старику подняться на ноги и поддерживал первые несколько шагов.

— Хочешь добавить кое-что к своим архивам? Что-то кроме сухого и бесстрастного перечня имен? — Воин указал на забытый лист пергамента, так до конца и не заполненный.

— Почту за честь, лорд.

— Арго, — поправил Эску капеллан, еле заметно улыбнувшись.

Один из воинов выступил вперед. И наплечник, и вся левая рука у него были выкрашены в серебряный цвет; на доспехе был изображен символ Священной Инквизиции.

— Я Тома. Воина, с чьего надгробия ты делал оттиск, звали Атрен. Да будет записано в твоем иноземном архиве, что Атрен стрелял из болтера с нещадной меткостью. Ни разу не видел, чтобы он промахнулся.

— Я Имрих, — заговорил следующий, тот, кто носил перевязь из черепов ксеносов. — Однажды Атрен побил меня в кулачном бою. За это я его так и не простил.

Затем вперед вышел воин в белом шлеме:

— Я Вэйн. Именно я извлек геносемя Атрена. Его генетическое наследие живет в другом воине ордена. Пусть это будет записано в твоем архиве, Эска из Тереша.

Последним выступил гигант в алой мантии, вооруженный топором:

— Я Деметриан. Атрен умел смеяться так, что его братья забывали обо всех сомнениях. Запиши, что он — один из тех погибших воинов, кого нам, выжившим, больше всех не хватает.

Эска лихорадочно записывал каждое слово, не обращая внимания на боль в пораженных артритом пальцах. Наконец он посмотрел на Арго:

— А вы, лорд?

Капеллан не ответил. Между ним и старым некрономом промелькнуло что-то — мгновенное понимание, которому слова не нужны. Арго повернулся, снял латную перчатку и вынул гладиус из ножен на бедре. Провел клинком по ладони — кровавая линия окрасила алым металл. Ничего не говоря, воин прижал рассеченную ладонь к груди статуи.

Так же поступили и остальные воины. Все пятеро почтили павшего брата, прикоснувшись к холодному камню обагренными ладонями. Единство, перед которым смерть бессильна. Дружба, для которой даже могила не станет преградой.

— Солюс, — прошептал Эска.

— Слушаюсь, — отозвался сервитор, расшифровывая намек хозяина. Имагифер защелкал, записывая этот удивительный, необыкновенный миг. Мало кто за всю историю Империума получал шанс стать свидетелем того, как Адептус Астартес отдают почести своим павшим товарищам в таком сокровенном ритуале. Эска служил своему ордену долгие годы, побывал более чем на тридцати планетах, но за это время не видел в архивах даже косвенных упоминаний о чем-то подобном.

Его запись станет первой.

Завершив обряд, воины надели латные перчатки. Арго сотворил знак имперской аквилы, сложив руки поверх нагрудника.

— Помни нас, Эска из Тереша. Помни Мир Ринна, помни Атрена из Пятой роты.

— Я буду помнить. — Он с трудом мог говорить. — Буду.

— Хорошей тебе смерти, — пожелал капеллан, надевая шлем. Личина-череп превратила последние слова в бездушное рычание вокса. — Но прежде чем это случится, хорошей тебе жизни.

Слабость других

Лори Голдинг

Переводчик: Voss

Огнемет массивен, непривычен для моих рук, намного тяжелее пистолета в кобуре. Полузабытые тренировки направляют мою руку. Открываю резервуар, регулирую угол воспламенения. Снимаю с предохранителя и нажимаю спусковой крючок.

Изнутри раздаются новые крики и взрывы неиспользованных болтерных снарядов, рвущихся в своих магазинах. Жар пламени поднимает пар с замерзшей земли со всех сторон.

Движение.

Грохот бронированного тела, катающегося по земле. Шаги. Неистовые.

Не раздумывая, поднимаю огнемет и бью Дитем Кровопролития по широкой дуге. Мой расчет времени идеален — визжащие зубья цепного топора встречают пылающего человека в тот же момент, как он появляется из арочного прохода, разрубая горжет, плоть и кости. Его голова падает на пол прежде, чем он почувствовал новую боль от удара.

Показания счета на моем визоре отмечают убийство. 1302.

Значок маленького красного черепа вспыхивает рядом с цифрой, когда телеметр передает местоположение. Я не знаю, кто получает данные. Я знаю лишь, что после возвращения жертвы всегда ждут меня — новые черепа, сваленные в кучи на моем боевом посту.

Никто не превзойдет мой счет сегодня.

Старый Легион поощрял «Состязание». Несомненно, когда я впервые оказался перед центурионом Грунером на учебных полигонах Бодта, вместе с другими рекрутами, приписанными к его тренировкам, это была уже сложившаяся традиция. Магистр Рекрутов, рожденный на Терре ветеран Объединительных войн, долго смотрел на нас, прежде чем зарычать со своим резким йерманским акцентом.

— Вы слабы. Я вижу это, просто взглянув на вас. Вы сильнее, чем когда-нибудь были ваши друзья и родные, можете благодарить за это Императора. Но я не думаю, что внутри хотя бы одного из вас есть огонь.

Мы нервно переминались под взглядом этого гиганта, его обнаженный торс пульсировал сверхчеловеческой силой и щеголял искусно сделанной татуировкой какого-то хищника из псовых, впивающегося в свою жертву. Хотя шрамы от усиливающей хирургии были все еще свежи, нас посчитали готовыми начать тренировки легионеров.

— Мы начнем не с болтеров и топоров, — продолжил он. — И я не скажу вам, как зашнуровывать ботинки. Вместо этого я покажу, как Псы Войны узнают кто лучший.

Центурион вытащил предмет из холщевого мешка на бедре и почтительно протянул его нам. В тусклом свете зари из-за огромных пальцев смотрели пустые глазницы, гладкая кость была отполирована почти до блеска.

— Все легионеры участвуют в Состязании. Правила просты — первым собрать тысячу черепов.

По группе пробежался возбужденный рокот. Один неофит поднял руку.

— Милорд, что мы выиграем?

Грунер пожал плечами. — Неизвестно. Никто еще не приблизился достаточно близко.

Когда он заботливо положил череп на место, я осторожно поднял руку.

— Милорд… где нам достать черепа?

Татуированный гигант заревел от хохота, привлекая внимание других легионеров и неофитов, ставших свидетелями моего первого унижения.

Несколько раз судорожно моргнув, я избавляюсь от воспоминания. Мои чувства вернулись. Я взвалил огнемет на плечо и ускорил шаг.

Дорога под ногами ненадежна. Кровь, которая прежде свободно текла по плитам, теперь замерзает из-за стремительно падающей температуры скалатракской ночи. Доспехи павших покрывает изморозь, а там где поработало Дитя Кровопролития, их отмечают более темные пятна киновари.

Я определенно не сталкивался с таким холодом. Это не глубокий холод тундры на Гедрене V, и не ледяные бури, которые вычищали горные дороги на Текели. Этот холод обжигает и кусает. Холод, который грозит похитить внутренний огонь.

Но не у меня.

Победа или смерть. Сыны Агрона никогда больше не проиграют. Я не позволю. Наши враги падут, или же вместо них мы предложим Кхорну себя.

К западу, в темноте раздается вой очередной звуковой атаки. Мои ботинки скользят по обломкам, когда я иду обратно на звук, внутри меня снова поднимается ярость. Фулгрим возможно бросил их, но его ублюдочные дети заплатят за…

Я слишком поздно заметил засаду. Время замедляется.

Тени вокруг меня взорвались вспышками болтерного огня, снаряды рвутся и пробивают осколками плоть моей обнаженной руки. За миллисекнуды до прыжка я насчитываю трех стрелков и еще одну укрывшуюся фигуру.

Пистолет оказывается в моей руке до того, как я отрываюсь от земли, и вспышка раскаленной плазмы испаряет голову ближайшего нападавшего. Мимолетное сожаление из-за потери черепа.1303.

Шальной снаряд бьет в мой нагрудник, меняя направление моего прыжка и вынуждая меня убить спрятавшегося воина спонтанным обратным ударом. Я разворачиваюсь, чтобы разрубить болтер третьего, после чего опрокидываю его бессознательное тело на землю и швыряю Дитя Кровопролития влево. Цепной топор вонзается глубоко в горло последнего легионера, и артериальная кровь бьет в сводчатую крышу аркады.1305.