Жизнь Марии Медичи - Элен Фисэль

Как пишет Ги Бретон, «в тот же вечер король был допущен к постели Генриетты, которая не пожалела сил ради того, чтобы быстрее наступил тот счастливый день, когда король сдержит данное им обещание»21.

На возможное подписание брачного контракта с Марией Медичи Генриетта де Бальзак д’Антраг, возмущение которой нетрудно понять, отреагировала столь громогласно, что тосканские послы, слышавшие ее крики, поспешили удалиться от греха подальше.

Генрих в очередной раз поклялся, что не собирается жениться, и к Генриетте снова вернулась надежда на безоблачное будущее рядом с ее «добрым Анри». А раз так, она «одарила короля новыми удовольствиями».

Время, однако, шло, и с каждой неделей Генрих все больше нервничал. Его Генриетта была уже на седьмом месяце, и он с тревогой думал о том, что если она все же разродится мальчиком, он окажется в ловушке собственного (да еще в письменном виде) королевского слова. Реальная вероятность такой нелепой (и ненужной в данный момент) ситуации мешала ему спокойно спать.

К счастью, на помощь ему пришло само небо. В июне 1600 года у Генриетты случились преждевременные роды, и она произвела на свет мальчика, который почти сразу умер.

Узнав об этом, Генрих почувствовал огромное облегчение, ведь случившееся несчастье избавило его от необходимости исполнять обещание. Он подарил убитой горем Генриетте земельное владение Верней, возведенное в маркизат, считая, что это должно послужить бедняге достаточным утешением.

Новоявленная маркиза де Верней стала чуть более покладистой. Генрих обнял ее и с легким сердцем уехал в Лион. Всю дорогу он обменивался любовными письмами со своей флорентийской невестой. В одном из них, в избытке чувств, он написал:

«Вы советуете, чтобы я поберег свое здоровье; я Вас прошу о том же. Как только Вы прибудете, мы сотворим с Вами хорошенького ребеночка»22.

Переписка еще ни разу не видевших друг друга людей становилась день ото дня все более нежной. В первую очередь со стороны короля, конечно же. Он называл свою невесту «моя госпожа» и клялся ей в вечной любви. Мало-помалу, захваченный этой игрой, он и вправду почувствовал влечение к «маленькой флорентинке», которую видел лишь на портрете, как это обычно бывало, сильно приукрашенному «…» Маленькая флорентинка»… Это, пожалуй, не совсем верные слова. Тот, кто видел Марию Медичи, вряд ли назвал бы ее так. Летом 1600 года ей шел двадцать седьмой год. Как пишет историк Бенедетта Кравери, «это по тем временам уже считалось преклонным возрастом»23. Конечно, она была на двадцать лет моложе Генриха IV, но под определение «маленькая» ну никак не подходила. Напротив, это была весьма крупная дама с несколько обвисшими щеками и поблекшими глазами.

Вот ее портрет, написанный историком Жюлем Мишле:

«Мария Медичи, которой было двадцать шесть лет, была большой и толстой женщиной, у которой, кроме красивых рук, все остальное отличалось совершенной заурядностью. Ее высокий рост не мешал ей быть буржуазкой и достойной дочерью торговцев, какими были ее предки. […]. Из итальянского у нее имелся только язык; по вкусам и нравам она была испанкой; по внешнему виду – австриячкой и фламандкой. Австриячкой – по матери, Иоанне Австрийской; фламандкой – по деду, императору Фердинанду, брату Карла Пятого»24.

Биограф Генриха IV Франсуа Байру пишет:

«Невозможно представить женщину, более непохожую на Генриетту д’Антраг, чем Мария Медичи. Первая была худощавой, темноволосой, живой и жизнерадостной, вторая – полной, светловолосой, томной и преувеличенно стыдливой»25.

А вот биограф кардинала де Ришельё Энтони Леви утверждает, что Мария Медичи «была женщиной грубой, вульгарной, не блиставшей умом и абсолютно лишенной какой-либо изысканности и личного обаяния»26.

Впрочем, есть и другие мнения. В частности, сам кардинал де Ришельё в своих «Мемуарах» дает нам такой портрет Марии Медичи:

«У нее была безупречная репутация. Цветущая дева обладала самыми зрелыми добродетелями: казалось. Господь создал ее настолько совершенной, что искусство, завидующее природе, едва ли смогло бы добавить хоть что-то к ее достоинствам»27.

Итак, с одной стороны, вульгарная, грубая, заурядная, лишенная изысканности… С другой же – безупречная, добродетельная, полная достоинств… Кому тут верить?

Скорее всего, объективного портрета мы не найдем никогда. Говорят, что некрасивых женщин не бывает, а еще говорят, что только некрасивая женщина способна любить по-настоящему, потому что она не влюблена в себя. Но это все слова. К сожалению, Мария Медичи не отличалась ни красотой (это отмечали слишком уж многие), ни добродетелью (это выяснится очень скоро). И любить по-настоящему она была способна, наверное, только саму себя…

Глава IV

Свадьба Генриха IV и Марии Медичи

Король часто повторял своим доверенным лицам, что если бы она не была его женой, то он постарался бы сделать ее своей любовницей28.

Герцог де Белльгард прибыл во Флоренцию 23 сентября 1600 года в сопровождении огромной свиты из сорока с лишним человек. На пристани их встретили сыновья великого герцога Тосканского, а сам правитель Тосканы уже ждал делегацию в своем дворце Питти.

После долгих взаимных приветствий, положенных по протоколу, де Белльгард объявил о цели своего визита, а также передал великому герцогу письмо от короля Франции, подтверждающее намерение жениться.

Миссия господина де Белльгарда, конечно же, была секретом полишинеля. Об этом говорит хотя бы тот факт, что во Флоренцию, имея в виду бракосочетание Марии Медичи, уже прибыли герцог Мантуанский с супругой, а также представитель Венеции.

Весьма странная для нынешних времен церемония бракосочетания по доверенности состоялась 5 октября

1600 года, и провел ее кардинал Пьетро Альдобранди-ни, специально присланный своим дядей, папой Климентом VIII.

Народу собралось много: на свадьбе были все знатные флорентийцы, представители духовенства, иностранные послы… Кардинал Альдобрандини от имени папы поздравил новобрачную, а та поблагодарила его и заверила в своей вечной верности идеалам католицизма. Когда брачный контракт был подписан, стройный хор из почти сотни голосов пропел церковный гимн «TeDeum» («Тебя, Бога, славим…»). Место законной королевы Франции снова оказалось занятым.

Через некоторое время граф д’Аленкур отбыл из Флоренции, чтобы в мельчайших подробностях рассказать Генриху обо всем произошедшем. Он также привез с собой еще один портрет, чтобы король имел дополнительное представление о том, как выглядит та, на которой он только что женился.