КМ - Мария Фомальгаут

Доводилось мне видеть и других людей – которых сейчас модно называть думающими, людей, которые работают наравне с аюми, а кое-кто даже успел изменить свою структуру под структуру аюми. Я видел их бледные, позеленевшие лица, видел их красные, воспаленные глаза – и чем дальше, тем больше понимал, что они, добившиеся свободы, не очень-то и счастливы.

Спрашиваю.

В лоб:

– А почему вы людей в исследователи не берете?

Аюми фыркает.

– Ну, вы как маленький, чесслово. Человек что? Человек на звезды посмотрит-посмотрит, там и денежек ему захочется, прибыли захочется, машину новую, квартиру, посидеть в теплом офисе…

– Да не нужно мне все это!

– Ну, это сейчас не нужно, а потом ведь обязательно захочется…

Мысленно вычеркиваю еще одну станцию, на которой я мог бы смотреть на звезды. Прикидываю, сколько еще осталось станций, где я могу работать, вернее, мог бы работать, если бы не вот эти вот – а-потом-ведь-обязательно-захочется-квартиру-машину-айфон…

Кто-то осторожно касается моего сознания, оборачиваюсь. Смотрю на аюми, ну что, что…

– Не взяли? – спрашивает аюми.

Отвечаю:

– Как видите.

Отвечаю с надеждой, может, что-то придумает…

– У меня есть для вас предложение получше.

– И что же?

– Как насчет того, чтобы стать моим человеком? Я тебе обещаю бешеный успех, прибыль, ипотеку…

– Да пош-шел ты…

Говорю слова, от которых должны покраснеть звезды в небе. Аюми бьет меня током, больно, сильно, мир летит кувырком, разбивается на мириады осколков.

– И правильно, – говорит кто-то надо мной, – нечего было отказывать… Возомнили о себе люди черт знает что…

– Не понимаете?

Обреченно смотрю на хитросплетение времен, всеми силами пытаюсь понять, как провести линию своей действительности, чтобы не задеть параллельные действительности, – чувствую, что с моими мозгами…

– С вашими мозгами вам этого никогда не понять, – в тон моим мыслям отвечает аюми.

Здесь нужно кивнуть, и нельзя кивнуть, кивнуть – значит, признать свое поражение. И поражение человечества, как вида.

– Не ваше это, не ваше… человек должен чем-то земным заниматься, дом построить в ипотеку, машину купить…

Молчу. Чтобы не наговорить ему чего-нибудь, сам не знаю, чего.

– А чего вы вообще сюда… Не нашли, что ли, никого из аюми, кто будет вами править?

– Да не нужен мне никто!

– Да, видно, сильно вам господина не хватает, раз так беситесь…

Не отвечаю. Нечего отвечать…

Что же, дорогие мои люди, настало время назвать вам самого главного вашего врага. И это отнюдь не народ аюми, как полагают некоторые. Самый страшный враг людей, это… сами люди.

Нет, конечно же, не все люди, а только определенный тип людей. Я говорю про тех людей, которые стремятся во что бы то ни стало встать на один уровень с аюми. Казалось бы, что может быть проще – ломай свою судьбу, калечь самого себя ради того, чтобы за семьдесят лет жизни добиться того, чего аюми добивается за один день.

Но нет, беспокойным людям этого мало – они настойчиво завлекают в свои сети других людей, им нужно, чтобы как можно больше белковых тел покинули свои уютные гнездышки и отправились в космос к чужим мирам.

Как правило, это люди, которые не могли найти себя в мире людей. В то время, как их сородичи гнались за прибылью, убивали друг друга на войне или годами зарабатывали на квартиру – эти лентяи палец о палец не хотели ударить. Вместо этого они задумывались о казалось бы абсурдных вещах – почему я не аюми? Как будто у аюми жизнь легче, чем у человека.

К счастью, три слова – борец за освобождение – давно уже стали ругательными. Люди с откровенным пренебрежением относятся к тем, кто предлагает встать на один уровень с аюми. Бывали случаи, когда таких вот беспокойных жестоко били, а то и вовсе казнили. Так что можно смело сказать, что эпоха так называемых борцов за свободу подошла к концу.

Читаю.

Перечитываю.

Сегодня я уезжаю отсюда. На этот раз навсегда. Я слишком далеко зашел, чтобы теперь вернуться назад, чтобы снова стать человеком.

Смотрю на город. На город людей, в котором я так и не смог найти себе место. Думаю, что еще можно остаться, еще можно перестроить свою сущность на привычную, человеческую, еще можно обивать пороги каких-то контор, чтобы взяли, начинать с нуля, да не с нуля, с минус единицы какой-нибудь, с должности принеси-подай-пошел-вон-не-мешай…

Нет.

Расправляю бесплотные крылья, взмахиваю – раз, другой, третий. Кто-то смеется за спиной, повторяет известную присказку про курицу – не птицу.

Поднимаюсь над землей, кувыркаюсь, чуть не падаю, люди смеются.

К счастью, в последнее время здравый смысл взял верх, – совместные проекты аюми и людей сворачиваются, мир начинает понимать, что аюми – это аюми, а люди – это люди. Теперь никому и в голову не придет устраивать космические экспедиции с белковыми тварями…

Знаю.

Читал.

И все-таки поднимаюсь в небо, и все-таки лечу к звездам, сам не знаю, куда.

…в наше непростое время требуется все больше жертв, поэтому человечеству предстоят нелегкие времена. Я уверен, что люди достойно справятся с выпавшими на их долю испытаниями и отдадут нам свои жизни, как отдавали раньше.

Вообще, иногда думаю, хотел бы я быть человеком! Человек ничего не решает сам – его судьба предначертана хозяином, аюми. Человеку не нужно заботиться о своем будущем, его будущее предначертано с самого начала. Человек от природы слаб, ему не нужно быть сильным, никто не требует от человека повелевать стихиями или менять ход времен…

Читаю очередную статью. Будь у меня зубы, сжимал бы зубы в бессильной злобе. Но зубов у аюми нет.

Сижу в углу большого зала, окруженный аюми. Они не знают, что я когда-то был человеком, если бы знали – убили бы меня на месте, нет большего преступления у аюми, чем раньше быть человеком, а потом стать аюми.

– А люди что? – спрашивает кто-то.

– Лю-у-у-ди… – придыхает мой сосед слева, – сейчас бы как раньше… жизнь высосать из человека дочиста…

– Да не высосешь уже… на новый уровень переходили вчера, всех людей под корень извели, Земля людей пустая стоит…

Спрашиваю как можно непринужденнее:

– Что… всех?

– Ну, ты как с луны упал… вчера же всех под корень…

– Судьба у них такая…

Молчу.

Здесь нужно сжать зубы.

Только сжимать нечего.

Чудовищный случай, произошедший сегодня в общем зале, потряс всех: неизвестный уничтожил всех присутствующих, сжег силой ненависти. После чего злоумышленник выбрался на улицу и принялся планомерно истреблять всех аюми, которых встречал на своем пути. Следствие установило, что виновником является аюми, который в прошлом был человеком, а потом сделал себе трансформацию. Район оцеплен, ведутся работы по ликвидации преступника…

ОСТАВИТЬ СВОЙ КОММЕНТАРИЙ

А мозги он себе трансформировать не захотел вместо того, чтобы в аюми трансформироваться?

Все правильно, если человек решил аюми стать, явно с мозгами не все в порядке

Одно слово, псих.

А что, еще не всех людей истребили?

Ничего, скоро и этого добьют…

– Прочитали? – заботливо спрашивает Тингерман.

Киваю.

– Что скажете?

Понимаю, что здесь что-то не так, очень и очень не так, так не так, что нетакее некуда.

Что-то…

А вот что.

– Ложь.

– За порабощение и уничтожение материального мира вы приговариваетесь к смертной… – начинает начальник охраны.

– Ложь!

– Обоснуйте, – Тингерман широко улыбается во все свои двадцать семь зубов, а двадцать восьмой в ремонте.

– Если… если землю вашу уничтожили, как вы еще живы до сих пор?

Тингреман думает. На мое счастье Тингерман думает быстро, это не Бореслав, который соображать будет часа два, а то и не один день.

Тингерман делает знак охране.

Поздно.

Магнитный поток стирает меня дотла.

Тингерман бросается назад по ветке времени, я делаю то же самое, сталкиваемся лбами, ищем развилку, где она, где она, а я еще столько Тингерману не сказал, я ему не сказал, как это бывает, когда сделает кто-нибудь фальшивый вариант реальности, такую реальность-обманку, чтобы кого-нибудь вокруг пальца обвести, два мира поссорить, или еще что-нибудь там. Так и кажется, что эту реальность обманчивую Бореслав делал, чтобы Тингерман на меня ополчился, только для Бореслава сильно тонко сделано, Бореслав реальности в жизни не ткал, а может, кто-то из мира Тингермана сделал по заказу Бореслава, а может…

Много что хочу сказать.

Не успеваю, сознание проваливается в окончательное небытие, слышу голос Тингермана, не голос – эхо откуда-то из ниоткуда: