Одинокий рейд - Александр Плетнёв

Зализанный силуэт неизвестно субмарины продолжал добросовестно подсвечиваться. Когда на верху её рубки закопошились люди, капитан Тимм понял, что ошибся и с этой дистанцией — просто лодка была очень крупная!

Тем не менее, условия для атаки были идеальные. Скорректировав курс, глубину хода торпед, он скомандовал: «Пли!».

На английской подводной лодке «Артфул» отказало автоматическое управление ядерной установкой. Естественно, реактор был заглушен вручную. Решили возвращаться на базу, однако возникли неполадки и с дополнительным двигателем, вызвав мрачный комментарий у командира подлодки, почти повторяющий известную фразу ещё одного британского флотоводца[14].

«Что-то с нашим чёртовым кораблём сегодня не так…».

Субмарина потеряла ход.

Лодку надо было буксировать, но британских кораблей поблизости не было, а союзники-скандинавы были плотно заняты своими проблемами. Забота адмиралтейства вылилась в обещание прислать самолёт (чем интересно в этой ситуации могла помочь авиация?), потом из Лондона вышли на русских, но там тоже отделались вертолётом с крейсера «Пётр Великий».

Русский крейсер пришёл сам, точно выходя на радиопеленг, издалека высветив субмарину мощным прожектором.

— При такой бальности, буксировка будет весьма затруднительной, если вообще возможной. Хотя у этих русских хватит дури это проделать, — высказал вслух свои рассуждения командир британской ПЛ присутствующим офицерам, не сомневаясь что и его ребята не подкачают.

Однако ситуация ему откровенно не нравилась. Можно сколько угодно говорить о английском снобизме и гордости, но когда тебя поведут на верёвочке, это будет выглядеть весьма унизительно. Восстановительные работы с запасным движителем не прекращались. Ко всему, командир приказал до подхода русских, попытаться взять под контроль и системы управления реактором.

Всё внимание британцев было приковано к приближающемуся крейсеру.

— Ну, вот что за хамство так слепить прямо в глаза! — Воскликнул старший вахты, пытаясь что-либо рассмотреть из-под ладони.

Его словно услышали, и луч скользнул правее, забегал, словно выискивая что-то на водной поверхности. В этот момент лодку дважды тряхнуло. Едва удержавшись на ногах, обернувшись, британские офицеры с ужасом наблюдали водяные столбы подводных взрывов у правого борта.

Как и рассчитывал капитан 1-го ранга Терентьев к месту вышли через три часа (волнение на море сожрало один узел).

Британцы в радиообмене были предельно лаконичны, точны́, но у него сложилось такое впечатление, что не им нужна помощь, а они (альбионцы) делают некое одолжение.

— Козлы, — флегматично прокомментировал сие Скопин.

Вышли по радиопеленгу, подсвечивая радарами. С трёх миль до субмарины перемигивались узконаправленными ратьерами, затем врубили прожектор — сразу взяв «британца» в световое пятно.

Потом пришёл неожиданный доклад, что на радаре метка раздваивается. Вахтенный офицер не поверил, но пришло подтверждение с дистанцией и азимутом.

Луч прожектора скользнул левее, выискивая неизвестный объект, который словно прятался в «тени» британской ПЛ.

Терентьев не услышал подрыва немецких торпед — звук не поспевал за светом. Он, вдруг увидел, как на том месте, где погрузилась во мрак подлодка англичан, пробежали алеющие нити-трещины, вырисовывающие условный контур субмарины, переходящие в невыносимый, расширяющийся белый свет, ударивший по вооружённым мощной оптикой глазам. Инстинктивно прикрывший веки Терентьев, всё же успел получил свою долю светового шока, на время ослепнув.

Детонация боекомплекта подлодки ударила по внутренним переборкам, ломая защиту реактора, расколола прочный корпус.

Но процесс неожиданно перешёл на иные физические принципы, породив энергетический выброс, в том числе и электромагнитный импульс. Длилось это миллисекунды, затем всепроникающая сила гравитации остановила разбегающуюся от атомной подлодки распоясавшуюся энергию. Словно при обратной съёмке потащив назад к своему источнику. Не останавливаясь, сначала схлопывая то, что осталось от британской субмарины — кипящая сама в себе смесь фугасной детонации с содержимым активной зоны реактора. Затем потянув за собой ближайшие атомарно весомые предметы: крейсер «Пёрт Великий» и U- 251, разбросав их взаимоотталкивающей силой, словно получившие одинаковый заряд частицы.

Совершая гравитационный пробой, энергия взрыва вконец истощилась, окончательно замкнувшись на себя. Исчерпавшись, радиоактивно смердя, тонула оплавленным бесформенный куском на дно уже не моря, но океана, уже не здесь, а где-то там, и не сейчас, а когда-то. Как оказались где-то в своём «там» и своём «когда», и русский крейсер, и немецкая субмарина. В другом времени и в другой реальности.

Не множить сущее без необходимости.

Неоднородность течения времени — замысловатость психики.

Но растягивая его в нудном ожидании или мельтеша секундами катастрофического запаздывания, мы ничего не меняем в законах мира. И наши сутки, согласно круглой шкале хронометра, неизменно идут к закату дня.

Люди не меняются. Весь наш опыт, опыт всего человечества, все эти технические штучки, цивилизованность, словно песок на берегу — наносной. Под которым скрывается реголит инстинктов первобытной упрямой обезьяны. Психология остаётся прежней.

Со временем меняется фонетика, обзаводясь новыми терминами, связанными с техническим прогрессом, происходит смешение языков, зачастую и упрощения для более скорой коммуникации. А быстродействие электроники накладывает на человечество свою специфику поведения и общения.

Естественно, что при неизменной скорости мысли, человек времён телег и лошадей рассуждает по иному, нежели человек компьютера и сверхзвука.

Тем не менее, люди и через сотни лет не перестанут пытаться жить неторопливо, наслаждаясь природой, обычными бытовыми и социальными радостями. А человек из каких-нибудь «донашейэрных» времён всегда может найти общий язык с наночипизированным потомком, имея общечеловеческую базу в естественных потребностях.

В данном случае раскрытие информации (повествование) будет адаптировано для восприятия, представлено в более-менее разговорном ключе, с подменой новых терминов на более понятные.

«Время является величайшей иллюзией.

Когда-то оно перестанет существовать и наступит иная форма бытия,

которую можно назвать вечностью". Гёдель.

Какие перспективы открывает возможность наблюдать прошлое?

В первую очередь, несомненно, исторический и культурный интерес.

Оказалось, что и политический, потому что всегда находились личности и политические деятели, которые хотели бы восстановить так называемую «историческую справедливость».

Нашёлся и вполне практический — например поиск затонувших кораблей и зарытые клады.

Самым неоднозначным и волнующим оставался вопрос происхождения человека и конечно теологии.

Её назвали «Вечность». В честь Айзека Азимова и его известного романа[15]. Международная организация «Вечность», занимающаяся теорией и исследованием темпоральной физики, экспериментами и конечно наблюдением[16].

Сбор исторических данных, забытых произведений искусства предполагал широкий штат сотрудников: по эпохам, столетиям, личностям.

Тянущиеся с давних времён политические противоречия (в том числе расовые, этнические и этические) способствовали созданию отдельной комиссии, имеющей цензурные полномочия.

Глобальный вопрос происхождения вселенной и человечества в частности, натолкнулся в первую очередь на технические трудности[17].

Теологические темы были взяты под особый контроль, не без настойчивого вмешательства основных конфессий.

Открытие возможности темпоральных перемещений материальных объектов перестроило «Вечность» в организацию закрытой военизированной системы.

Первые пакеты информации об экстранеординарном факте прошли на двоичном компьютерном языке, сохранившемся даже через две сотни лет с начала использования, несмотря на разработанные более совершенные средства обмена и сохранения информации.

Потому как слишком сложную и многоплановую структуру исследовали, а точнее сказать наблюдали и сопровождали, заключённые в квантовые кластеры логические цепи, проще говоря, наноэлектронные мыслящие машины. Человечество, к сожалению, как не пыжилось, а раскрыть и реализовать возможности своего личного компьютера — мозга, пока так и не смогло, по-прежнему полагаясь на эти, так называемые, думающие машины, найдя лишь половинчатое решения — своеобразный симбиоз между компьютером и мозгом человека. Так или иначе оптимизированные данные были предоставлены человеческому техническому персоналу, следуя по иерархической цепочке к вышестоящему начальству.