Смотритель. Стихотворения 2010—2016 гг. - Александр Петрушкин

[Hijo Pródigo]

Так ты крути круги печали,наездник воздуха – с верандзаходит гость и грудью впалойон ищет, как на век пропасть,как не вернуться с фронта в этот,таджиком занятый, свой дом,как вырастить на коже нечто(возможно холм).

Наездник всей богемы нашей —он помнит, как коса прошлапо головам у маргиналови жизнь прошла,ушла давно за половину,за распитой язык-стакани от сирени, как волк, дикойгудит титан —

он воду греет чёрной бани,он говорит как Пушкин нам:крути, верти свои печалипо головам,наездник, воздуха глашатай,почти что холм,отставший от своих же братий,спи языком.(30/07/13)

«Вот странные люди…»

Вот странные людив зарытые двери идут —ни имя не вспомнитьни шорох, что эти поймут,как падает времяиз малых прорех,и бабочкой бьетсяо лампу своючеловек.

Вот бабочки странен полетили страшен – пойми —что вскоре мы ляжему ней на пороге – кольни[продольную душуеё] в свои кости вложи.Вот странные людиидут через ночьлошадьми,

и лошади ноздри шевелят[как смертность] хрустяти кормят седыми соскамилюдей, как котят.И кормится их разговоруходящими в дверь:спросить – не ответятони, что горит в листопадеза зверь.(05/08/13)

«Колеблется ли свет…»

Колеблется ли свет,подвешенный на трубахпечных в домах ночных,шагающих в стадахна водопои тьмы,сколоть колодцам губыза страх увидеть насв протянутых руках,

в местах густой воды,которой древо просит,склонив свои четыреживотных лика в дым,где дом шагает в воды,в которых вырос лосем,как осень, обнажаячетыре головы.

Колеблется ли светиль колебим подсвечник,или рука егодержащая дрожит —за мною ходит лосьи дерево сквозь кожурастёт, как светлячок,в четыре стороны.(08/13)

«То, что лежало на ладони…»

То, что лежало на ладони,хрустело яблоком на свет[глазной] распахнутой пчелою,как донник, павший на столе.

Сгорает кожа восковая,как лепет нас клюющих птиц,в ребёнке под столом сужаясь,и донник говорит: простись,

на дне у неба, прижимаясьплотнее к темени кругов,я слышал, как с меня снимают[как с древа яблоко] засов.

Там я лежу на дне у света —пока расходится волна,хрустящая, как волн пометкина ткани тёплого ствола.

И чем мне светит скатерть эта,когда в хруст руку протянуввзлетает яблоко [глазное],пчелу и донник взявши в клюв?(08/08/13)

[Колодец]

Руслану Комадею

Ты всё провожаешь свои голограммы в шиповника ад,который в себе вышиваешь, на память, как линию рваную рта.

Гляди – просветлеет колодец, и гонят быков —ведь рай это полость – беда ли, что мал? Это всё.

Чтоб хлеб подавал бледный знак – что в твою Чилябонь,как малое стадо пришел телеграф – но уволь! —

там гонит колодец быков, как бы кровь чистотел,шиповник растёт через звук, меж своих же ветвей.

Есть мокрый двойник у быка. Он – колодец, он – чист,растет из шиповника, с горлом разрезаным вниз.

Светает двойник, как фонарь, освещает свой рай,где гонят быков, чья спина распрямилась в трамвай,

врастая в шиповник. И больше не вправе стоять —шиповник, колодец и бык в свои ветви летят.(09/08/13)

«Так вырой же тьму из могилы…»

Так вырой же тьму из могилы,чтоб – как колыбель —качалась она средь стеблейпредрассветных стрижей,

сгоняемых скрипом сосны,в навесные углы,стучащейся с нашейпрозрачной, как мы, стороны,

что вырыла нас,и лопаткою птичьей звучитнад каждой цикадой,как будто хозяйка бренчит

в прихожей костями, детьми —разменяв лишь лицо, а не цвет,начавши с конца,поскольку сначала нас нет

ни в кадре, ни в клюве,ни в этом фонарном бельме.Как будто есть тьма —мы себе ковыряем бельё

Стоим у сосны между бёдер,поднявшихся в свет,кроша в темноту, то, что[после прошедши] кольнёт.(10/08/13)

«Свет кожу стирает дочиста …»

Свет кожу стирает дочиста —кто ходит на месте пустом?Его ремесло переносное,как бабе, вносить меня в дом.

Внесёт и забудет на времяв среде голубиных людей,накинет на яблоню темень,царапая горло ветвей.

Меня поцарапав однажды,как-будто котейка, дом-шарвоздушной и смертною жаждойсмотрел как (его ли?) душа

выходит из яблока красногои светится, где за окномдом в стороны все расширяется,идя за своим молоком.

Его ремесло непонятноеКак бабе нести меня в садГде пчелы звенят пузырятсяПод кожей, желая назад,

где дождь вырастает из яблонии падает яблоней стать,где голуби клювом стараютсяпод кожей меня отыскать.(18/08/13)

«Откроют листья золотые рты…»

Откроют листья золотые рты,зарубки оставляя в каждой щепкевоздушной [бог заточит топоры]и по воду пойдут – как будто бросилих этот август бронзовый в себя,по кругу холодящему ослепнув,своё изображение деляна хлеб и воду, прижимаясь к древуосеннему, зеркальному, как тьма,где птичий бог прибился к лесорубами загорелся [и язык принял] —как листья, рыбы в нём плывут по кругуи открывают золотые ртыи немоту себе [как вещи] просят[листвяные] и срубы и плотыи август бронзовый в себе[как в вёдрах] носят.(16—19/08/13)

«Где деревянно кровь до октября…»

Где деревянно кровь до октябрястучит – внутри у дерева, как ложка,с морозом пальцы наизусть скрестя,и смотрит [как в лицо] с его окошка,

как здесь, наевшись почвы, в высотуу яблони прорезывая крылья,вдоль веточек нахохлившись, плодысидят так, что – и кровь совсем не видно.

Поют [как человечьи] голосау дерева согретого плодами,и кровь, скрутившись в яблоне, у дналетит, морозя почву, перед нами.(12/09/13)

[Сруб]

в срубе ручном узловатой зимызапотело стекло

кто-то с иной сторонылижет дно [теплым ртом

режет от неба языкон кусок за куском]

то деревянной пилойто дрожащим ножом

ходит по кругу воронкипернатый как треск

и [беспросветен как горло]светящийся лес(13/09/13)

«Что птица волочёт в своё гнездо…»

Алексею Сомову

Что птица волочёт в своё гнездо,растягивая А почти до О?Что бывший адрес твой, что этот новый —недостижим, и прячется лицосреди других, в даггеротип словлённых,где голос стал уже твоим вдовцом.

Он в комнату проходит, натыкаясьна форточки – кто палочкой стучит [?]с той стороны, на всех нас – разрываясьпока пиздато эта смерть торчит,

пока, как запах хлора и мочи —летает с этим, перьями зажатым(читаем «Смена-8М») – все три ночи(совсем не ночи) – синий под халатом,снимая с нас, как с вешалки бельё,гнилые голоса чужой фонемы,

и дождь с землёю под язык кладёт,и хлеб размокший на язык кладётземля парит (а смыслы также темны,но не темны) – засвечены тела.Теперь, как бы Аид, стоит Сарапули поедает [как бумагу] всё,переиначив, забираясь на кол.

Но вот, что очевидно – понедельникшагает в ряд с тобой всегда налево,не с той ноги и стороны ты встанешьнащупывая рядом своё тело —и вылетает смерть, как будто птичка,и диафрагма в ней как бы табличка:закрыт даггеротип – портвейнушол на фронт.(26/08/13)

«И запрокинув голову…»

И запрокинув голову[пока что без лица],в круги по небу пялится,как камень, детвора,и птица возвращаетсяв качели [как бы смерть],и лица нарисованыв лице её на треть.Но, запрокинув голову,стоящий в небе том,дом раздвигает в сторонылицо, чтоб смыть дождём,чтобы стоять неузнаннымв каких-нибудь углах —пока незрячи дети,неся, как камень, страх

и, запрокинув голову,в качели плачет смерть,что ей лишь умирать здесь[совсем]

одной за всех.(15/09/13)

[Наталья]

Покажется, что снег с землёй делимна человека и пустое место —проходишь через тень свою один,и та парит [как будто бы из теста].

Покажется – что тронуто рукойуже нашло скрижали нашей смерти —покоя нет – но, если есть покой,то он всегда в оставленном здесь месте.

Идёшь на холм иль спустишься с холма —всё кажется, пока перевозимасквозь тьму и ночь – на поезде душа,на лодке [в старике] как руки длинной.

Покажется, что снег съедает смерть,как будто тени заметает крошки,что сокрушимы Бог и человек,когда уже почти что осторожны,

и, что, спускаясь с неба, голосанащупывают в горла тьме несноснойзерно проросшее – чужое, как глаза —переходящее из местности сей в поздно.

Покажется, что снег в земле лежит,и, что земля лежит внутрь человека —чья тень оторвой сквозь меня летит,по стороне ребра глухого света,

что выгнута, как лодка, почва здесь,и снег всегда идёт наполовину,что в свете есть твоём – моя вина —и с ней не умираю я – а гибну.(14—16/09/13)

[Бог]