Бестолковый роман: Мужчины не моей мечты - Елена Перминова

При беглом взгляде на его квартиру стало ясно, что соврал. По всему видно, что женщина отсюда и не уходила. В коридоре стояли женские сапоги. На трюмо была разложена косметика. А в ванной висело белье, которое даже при большей доле воображения спутать с мужским было невозможно. Я занервничала. Успокоилась, когда он взял меня за руку, поднес ее к губам и сказал: «Она в командировке».

Все равно настроение было испорчено. Он решил, что самый лучший способ его исправить, это меня накормить. В меню была тушеная в лимонном соусе семга. Бутерброды с красной икрой. Салат из свежих овощей. Торт со взбитыми сливками. И мартини. Как раз то, что я люблю. И всегда заказываю в баре. Мои глаза наполнились благодарностью.

Пока я все это уплетала за обе щеки, он меня внимательно рассматривал. Потом зашептал. Сначала издалека. Потом приблизился и на ухо. О том, как я завораживаю всю публику своим танцем. Как нельзя от меня отвести глаз. Какая я пластичная и гибкая. Как чувствую музыку и телом повторяю ее ритмы. Меня надо выводить в люди. На большой паркет. Я стою большего, чем быть танцовщицей в баре. И плюс ко всем моим достоинствам моя оригинальная внешность.

Поймав его восхищенный взгляд, я пожурила его за то, что повторяется. Он понял это по-своему. И перешел к действиям. Сел рядом. Обнял. Ласково провел по волосам. Я отодвинулась. Сказала, что мы так не договаривались. Что мне надо домой. И что с посторонними мужчинами я не сплю. Хотя, могу сделать исключение при одном условии. Если он гарантирует мне полную безопасность. Он заверил, что жена не придет, и мне нечего бояться. Я рассмеялась, оттолкнула его от себя и скороговоркой протараторила:

– Если твоя жена это проблема, то это твоя проблема. Моя проблема в том, что у меня нет с собой презерватива. Но это и твоя проблема. Если ты ничего не слышал про вездесущий СПИД, то я просвещаю. Это опасная для жизни инфекция и передается она половым путем. Кроме этого есть менее опасные – сифилис, гонорея и так далее.

Он выдержал длинную паузу с открытым ртом. Потом щелкнул зубами, брезгливо поморщился и разочарованно протянул:

– А почему-то в тебе был уверен.

– К сожалению, про себя это сказать не могу.

– То есть ты в себе не уверена?

– Да я в тебе не уверена. Вижу тебя первый раз в жизни. Ты же наплел мне про романтическое свидание на кухне. Постель по этому сценарию не предусматривалась.

– А я ими никогда и не пользуюсь. Живу как монах. Мне кажется, что от меня уже давно смертью пахнет.

– Вот для того, чтобы не было неприятных запахов, надо предохраняться.

– Ой, а мы же целовались.

– Ну и что?

– Так через рот тоже может передаться инфекция.

– Так ты инфицированный?

– Нет. Я – нет. А ты – сомневаюсь. Раз ты первая заговорила про это, значит, не все здесь гладко.

– Идиот. Вот если бы я про это не заговорила, тогда точно не все гладко. Какая же нормальная женщина будет спать в первый вечер знакомства без контрацептивов?

– А ты нормальная?

– Нет. Больная. Короче. Ехать домой мне уже не на чем. Ты как хочешь, а я пошла спать. Можешь сидеть на кухне. Можешь спать на коврике под дверью. А я лягу в супружескую кровать. И ко мне не притрагивайся. А то заражу. Старый черт!

В супружеской кровати было удобно. Простыни хрустели крахмалом. Пуховое одеяло мягко прижимало к сетке. Едва слышимая музыка убаюкивала. Я провалилась в сон. Там я встретилась с разгневанным бой-френдом. Он тряс меня за воротник, кричал, что звонил весь вечер, а мобильник был отключен, где это я шарюсь, и ему надоела такая жизнь и статус приходящего любовника, он хочет, чтобы я была его женой, всегда была дома, подавала тапочки, стряпала пельмени, рожала детей, пахала на дачном участке и забыла о своей карьере.

– Ты слышишь, вставай! – тормошил он меня.

Мои испуганные глаза встретились с уставшими глазами хозяина квартиры.

– А, это ты, – обрадовалась я.

– А кто это еще может быть?

– Ну, мало ли кто. Может быть, твоя жена. Или мой любовник.

– А что он может прийти?

– Может, если ты ему адрес подскажешь.

– Ладно, мне не до шуток. Ты лучше скажи, ты про СПИД это серьезно?

– Куда еще серьезней. А что у тебя уже симптомы появились?

– Не знаю. Но мне что-то не по себе. Я вот рот прополоскал марганцовкой. Как ты думаешь, поможет?

– Нет. Тебе уже никто не поможет. Разве что психотерапевт. Ты меня для этого разбудил? Сколько сейчас времени?

– Четыре часа.

– Чего? Четыре часа утра?

– Понимаешь, я тут вспомнил, жена может на самолете вернуться. А они же и ночью летают.

– Ценное наблюдение. И ты предлагаешь мне из теплой постели и по холодку?

– Извини, конечно. Но ты вот спокойно спишь, а я не могу, – вдруг жена приедет.

В комнате пахло валокордином. Мысль о том, что этот старый черт может умереть от страху, затмила все остальные. Я мгновенно оделась. Сунула ноги в сапоги, схватила куртку и уже взялась за дверную ручку, когда услышала жалобное:

– Ты тут ничего не оставила? Ну, заколки разные, расческу...

– Оставила гарнитур нижнего белья. На память твоей супруге. Для справок: у меня короткая стрижка, и заколки втыкать некуда.

Он опустил голову и прогнусавил:

– Ты меня презираешь?

Я не ответила. Сбегая по ступенькам вниз, крикнула:

– До встречи в кожвендиспансере.

От злости никак не могла нашарить кнопку на двери подъезда. С силой глотнула свежего воздуха. Оглянулась. На улице не было ни души. Фонари слабо освещали трамвайное полотно. Фары редко проезжающих машин в изумлении вылупили на меня свои глазища. Луч прожектора выхватил висящие на столбе часы. Стрелки показывали 4.25. До начала движения подземки было полтора часа. В лужах отражалась вывеска магазина «Интим». Как насмешка над моим мнительным поклонником. Хорошо, что не надо сдерживать смех.

Таксист взял с меня всего двести рублей. За романтический вечер не так дорого.

Спектакль

«Здравствуй, любимый! Когда ты ушел, вокруг меня появилось огромное пространство, заполненное холодом. Казалось, стены моей комнаты раздвинулись, а мне хотелось забиться в угол – спрятаться, исчезнуть. Я не нашла ничего другого, как достать кисти, краски и начать красить пол. Чтобы исчезли твои следы. Я красила с таким остервенением, что не заметила, как замазала все вокруг себя, а сама осталась на маленьком островке. И вдруг я поняла, что теперь мне опять придется жить без тебя. Казалось бы, ничего нового, ведь так было и до твоей командировки в наш город. Но раньше я от этой мысли не замерзала. А теперь стало холодно.

Но ты за меня не волнуйся. Я буду медленно, по крупицам вспоминать каждый из двадцати дней нашего романа. Смаковать подробности, осторожно перелистывать странички воспоминаний. Ты же сам говорил: не важно, сколько прожить вместе, важно – насколько полно. Мы все успели: узнать друг друга, полюбить, почувствовать близость. Я согласна с тобой, мы не прощаемся, а просто временно расстаемся, чтобы встретиться в письмах. Что такое пять тысяч километров для настоящей любви? Ровным счетом – ничего. Я права, любимый?

Буду ждать с нетерпением ответа».

«Родной мой! Как я обрадовалась твоему письму! Какой ты у меня добрый, чуткий, умный! Ты за меня не беспокойся. Я сильная, я справлюсь. Ну, конечно, я не буду тебе звонить и присылать письма на домашний адрес. Но тебе и самому придется кое-что сделать, чтобы замести следы. Постарайся быть с женой особенно ласковым. Купи ей что-нибудь необыкновенное, дорогое. Можешь взять из тех денег, что я тебе собрала на дубленку. Заработаю, еще вышлю или передам с кем-нибудь. Мне-то одной много ли надо. А у тебя – семья.

Только никому обо мне не говори. Ты же знаешь мой пунктик. Я считаю, когда в отношения двоих вмешивается кто-то третий, а еще хуже – четвертый, пятый, это уже не личная жизнь, а общественная. Я загадала, если никто о нас не узнает, мы с тобой никогда не расстанемся. Пусть наше «мы» будет только нашим.

Когда ты уехал, пришла моя мама. Но это не тот случай, когда надо радоваться. Помнишь, я говорила, что мы с ней совершенно чужие люди. Ты еще удивлялся и не понимал, как это возможно. А вот возможно.

Я никогда не чувствовала себя ребенком. Все время торопилась вырасти и доказать, что мамино «ты никому не нужна» – ее заблуждение. Единственное, что ей во мне нравилось, это когда я говорила «я сама». Поэтому я сама поступила в университет, сама его закончила, сама нашла работу, купила квартиру, сменила профессию (из школьной учительницы я стала искусствоведом). И вот теперь, когда у меня все получилось, мама решила напомнить мне о дочернем долге.

Она так и сказала: «Я тебя вырастила, а теперь ты мне должна 30 тысяч рублей». Такса, наверное, сложилась из расчета тысяча рублей за каждый год моей жизни. Я отдала бы ей деньги, но такой суммы у меня просто нет. Тогда она заявила: «Буду жить у тебя, а пенсию перечислять на сберкнижку. Так что теперь у меня появилась семья».