Приговоренные к приключениям - Вадим Викторович Шарапов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так вот. Повар я хороший, и не только в том, что касается всяческой азиатчины, японщины и китайщины. Утку по-пекински могу, конечно. Но стейк по-калифорнийски мне, честно говоря, милее.
Интересно, что со здешним поваром случилось-то? Темнит старина Фараон, темнит… Съели беднягу, что ли? Да быть не может. Или может?
Фараон и Вар
— Знаешь, каким этот кабак был в самом начале? — спросил Фараон у Варфоломея, который зачем-то полез в рюкзак и вытащил из пакета полотенце.
— Чистым? – спросил тот.
— Шутка. Понимаю. Сам люблю, умею, практикую. Так вот. Он был сельским пабом. В Уэльсе. Самым обычным пабом. Понимаешь? О-быч-ным! Маленький паб на главной улице, четыре столика, барная стойка, за которой втроем еле удается разместиться. Каждый вечер одни и те же завсегдатаи, по субботам яблоку упасть негде, телевизор древний и показывает только футбол.
Фараон задумчиво посмотрел в свой стакан, потом пошарил под стойкой, достал еще один, а вслед за ним извлек откуда-то изрядно початую бутылку «Old Ballantruan». Виски, крепкий и дымный, как лесной пожар, плеснул в стаканы. Дождавшись, когда Варфоломей дотянется до своего, бармен коротко отсалютовал ему стаканом и сделал большой глоток.
В общем-то, история была простая, как все удивительное. Фараон, которого тогда звали совсем не так, получил свой паб от отца, тот от деда, а дед — от прадеда, отслужившего в колониальных войсках Ее Величества. Прадед, сержант пехоты, воспетой Киплингом, подкопил малость монет за время службы и благополучно вернулся домой из малярийной Индии. С деньжатами в сундучке и твердым намерением осесть, как подобает честному отставному солдату. Женился на молодой вдовушке, оказавшей благосклонность статному вояке, да не просто миловидной и стройной, а с приданым в виде новенького паба, доставшегося от мужа. Вдова подумывала было этот паб продать, но муж, скинувший красный мундир королевских войск и засучивший рукава, крепко взял хозяйство в свои руки. Год, другой — и от посетителей отбоя не стало.
— Слабо сказано, — буркнул Фараон, — ломились туда из соседних сел толпами, как будто им медом намазано. Из Лондона приезжали, представляешь? Прадед голову не ломал, почему так, да отчего. Списал все на пиво — оно и впрямь было отменным, потому что мой ушлый прадедушка закорешился с одним пивоваром не из последних. То ли помог ему крепко, то ли еще что-то… Похоже, там еще и военное прошлое помогло, пивовар когда-то тоже тянул солдатскую лямку. В общем, тот за полцены сплавлял в паб свежайшее пивко, лучшее в округе.
— А как паб назывался-то в те времена? — вдруг заинтересовался Варфоломей.
— Просто и со вкусом. «Дубовый лист». Думаю, название выбирала прабабка. Не верится мне как-то в особый дар воображения сержанта королевских стрелков. Вот в бою он был силен, это да.
Фараон вспомнил, как еще в детстве с трепетом открывал потертый сундучок, в котором хранились вещи прадеда. Мундир, пересыпанный нафталином. Тусклые медали, целая гроздь, тяжелая и звенящая. Литографии с видами Тадж-Махала и индийских улиц. А еще — тяжелый непальский кхукри в деревянных ножнах, обтянутых черной кожей.
— Кхукри? — поразился внимательно слушавший Вар. — Это же…
— Вот-вот. Это не то что сейчас, в любом интернет-магазине купи подделку и радуйся. Настоящий боевой… тут, брат, уважение. Чтобы чужак, не гурк такой нож получил — надо было сильно постараться. Похоже, у прадеда все с этим было в порядке. Только вот, как это получилось, я узнать не смог. Дед плечами пожимал, отцу вообще дела до этой старины не было.
Паб «Дубовый лист» переходил из рук в руки. От прадеда к деду, ну, а тот оставил заведение в наследство своему сыну. Отец Фараона…
— Бриан меня звали тогда, — мрачно признался старый бармен. — Обычное валлийское имя, полно таких, особенно в глуши. Куда ни плюнь в наших краях, кругом Брианы, Малдуины, Григоры всякие. Даже Гераллт мне как-то раз попадался. Старый хрыч, на оба уха глухой рыбак. Отцу я даже благодарен – мое имя, по крайней мере, в Англии никому слух не резало. Когда учиться отправили, я сильно этому радовался…
Отец Фараона пожал плечами и сказал жене: «Раз парень у нас получился умный, чего ему за стойкой гробиться?» Тем более, что сам юный Бриан ничего общего с занятиями своего прадеда, деда и отца иметь не желал. Отправленный учиться в Лондон, он был зачислен в закрытый колледж, а потом вспоминать о родных было уже некогда.
— Иногда я думал, что голова треснет, столько всего мне в нее вбивали круглые сутки, — Фараон закурил длинную черную сигарету. — Будешь? — спросил он у повара. Тот покачал головой.
— Зря, — веско произнес бармен. — Где еще такие попробуешь? Один блок у меня остался. Берегу, как зеницу ока. Ручная набивка, черный македонский табак, три золотых кольца на мундштуке. Такие только на Гросвенор-стрит делали, у Морланда. Теперь все, закрылась лавочка.
— Стоп, — ошеломленно открыл рот Варфоломей. — у Морланда? Но… Я думал, это Флеминг выдумал, когда Джеймса Бонда начал сочинять...
— Старина Йен знал толк в куреве и выпивке, — подмигнул ему Фараон. — Как-то, помню, сидел он вот прямо тут, на этом же стуле, и читал мне отрывки своей «Из России с любовью», прямо с листа. Потом попросил карандаш и начал черкать в тексте, аж бумагу насквозь протыкал. Увлекающаяся натура, ничего не скажешь. Дело было на Карибах, кстати.
Потрясенный Вар потянулся к портсигару, а хозяин паба продолжал вспоминать. После учебы все пути перед юношей были открыты. Недотепа из валлийской глубинки мог стать дипломатом. Или построить блестящую карьеру в политике.
— Отец умер зимой. Сгорел за неделю от простуды, на рыбалке ноги промочил. До этого сто раз — и ничего… Похоже, без мамы ему цепляться за жизнь не особо-то и хотелось, она ведь за год до этого умерла, когда я еще учился. Паб, понятное дело, кому? Единственному наследнику, который в гробу этот паб видал. Вот только долги просто так не спишешь, а долгов мой папаня ухитрился наделать столько, что хватило бы на три таких паба. Все молчком, молчком, ни словечка мне — а зачем? Пускай, мол, пацан учится, чего его впутывать? Чертов прожектер… Сначала ему приспичило переделать паб в вискикурню, понимаешь? Это значит — перегонные кубы,
