Рим или смерть - Лев Вершинин

Уже на окраине селения к ним подбежал вихрастый пастушок, за которым с громким лаем неслась огромная собака. Теребя в руках меховую шапку, он спросил у Гарибальди:

– Синьор, вы кто будете?

– Меня зовут Джузеппе Гарибальди, а это – мои друзья. А тебя как звать?

Но паренек, крикнув «Погодите!», помчался вверх, оставив Гарибальди в недоумении и тревоге.

– Похоже, нам от гостеприимства графа Ринальди до самого Рима не избавиться, – пробурчал Сакки и зло сплюнул.

Каково же было их удивление, когда вскоре пастушок вернулся, да не один, а с пятью крестьянами. Двое были с охотничьими ружьями, трое других – с топорами.

Вслед за пастушком шел худой и жилистый крестьянин в коротком и широком плаще – феррайоло.

– Меня зовут Винченцо, – сказал он, подойдя к Гарибальди и сняв шапку. – Я каретник, но умею и ружья чинить. Хочу вместе с вами Рим защищать.

– Я тоже, – выступил второй, – Марио я, возчик. При конях могу быть.

– Откуда вы знаете, кто я такой? – спросил Гарибальди.

– Вести впереди коней скачут, – ответил каретник. – Староста наш вместе с аптекарем подбивали народ ночью на вас напасть, да мы не дали… Так берешь нас, Гарибальди, к себе? Ружей у нас, правда, всего два, но остальные добудем. Верно, Филиппино? – И он подмигнул пастушонку.

– Беру, с великой радостью беру, – ответил Гарибальди, – совсем мало крестьян в моем легионе.

– Разве я не крестьянин? – вдруг обиделся Агуяр. – С детства коров пас.

– Так ты, почитай, один на всю Южную Америку, – скрывая за шуткой, как он взволнован, сказал Сакки. – Нет, генерал, – обратился он к Гарибальди, – если наши крестьяне и пойдут воевать не за свою только деревню, а за единую Италию, то благодаря вам.

– А я воюю за нее благодаря Мадзини, – ответил Гарибальди. – Он начало всему. Все мы сыновья «Молодой Италии».

Если бы в ту минуту Гарибальди сказали, как далеко разойдутся потом его с Мадзини пути – усилиями врагов и слишком рьяных друзей, – он бы не поверил.

Пока же и Джузеппе Мадзини, будущего триумвира Римской республики, и Джузеппе Гарибальди, будущего полководца этой республики, дорога вела в Рим.

Глава вторая

Легионеры ждали Гарибальди в Риети. В большинстве своем это были испытанные воины, ветераны, с которыми он два года сражался против войск Бразильской империи в болотах, лесах и пампасах Южной Америки. Правда, за последний месяц вступило в легион немало новобранцев – вчерашних студентов, ремесленников, моряков, каменотесов. Они стекались в Риети со всех концов Италии, и все до единого рвались в бой. Да вот беда – многие из них прежде ружья-то в руках не держали. С ними военную науку приходилось проходить с азов. Гарибальди не терял даром ни минуты. Без устали учил новичков стрелять по мишеням, рыть окопы и траншеи. Плохо только, что на семьсот волонтеров всего-навсего триста карабинов и мушкетов! Оружие остальных – пики да ножи. Да и с едой не густо: фасоль, чечевица, лук, а в удачные дни еще помидоры и овечий сыр. Но уж если раздобывали мясо у окрестных селян, устраивали пир горой. Достанут мясо – когда за деньги, а когда и просто ночью утянут козу или с пяток кур, – поджарят на костре, а кости старательно закопают, чтобы не дай бог Гарибальди не узнал. Он мародеров не терпел и расправлялся с ними тут же, на месте преступления. Отбирал карабин и отдавал другому. Худшего наказания для волонтера не придумаешь.

Ничего, дисциплина – дело наживное, утешал себя Гарибальди. Вместе с офицерами он за месяц-другой сделает из новичков настоящих солдат. Жаль, офицеров маловато. Зато все как на подбор: Даверио, начальник штаба легиона, Векки, Биксио, Сакки, Буэно, Монтальди. Трое – Сакки, Буэно и Монтальди – из старой гвардии, еще в Америке в легионе воевали. Сакки был знаменосцем легиона, Монтальди командиром отряда, а Буэно – конной разведки. Но и остальные трое не новички в военном деле: в Ломбардии с австрийцами сражались, Милан от них защищали.

На давних своих соратников больше всего и надеялся Гарибальди. Эти не подведут. Ни они, ни те волонтеры, что приплыли с ним из Южной Америки. Они терпели холод и голод, не раз бывали на волосок от смерти. И вот отказались от спокойной жизни, от домов и наделов, которые им республика Риу Гранди давала за верную службу, – предпочли вернуться в Италию. А ведь знали, что ждут их новые бои, что многим из них суждено погибнуть!

Он, Гарибальди, хорошо помнит тот день, 27 марта 1848 года.

Тогда он собрал на главной площади Монтевидео свой легион и сказал:

– Друзья, Ломбардия восстала против нашего извечного врага – австрийцев. Мое место там, на родине. Кто из вас готов последовать за мной, навстречу славе и смертельным опасностям, – шаг вперед!

Из четырехсот волонтеров вызвалось всего шестьдесят, лучшие из лучших. Они продали все, что у них было: обручальные кольца, серебряные и золотые портсигары, часы, а кое-кто даже сапоги и рубашку, благо местные жители им свои старые башмаки и рубахи отдали. Зафрахтовали бригантину «Надежда», погрузили ружья, провиант и поплыли к берегам Италии.

Плыли долго, полных два месяца. Наконец 24 июня бригантина пристала к молу Ниццы. Друзья уговаривали Гарибальди поостеречься и не сходить на берег. Ведь Ницца под властью пьемонтского короля Карла Альберта. Подозрительный, двоедушный, он до сих пор не отменил смертного приговора, который королевский суд четырнадцать лет тому назад вынес члену «Молодой Италии», «преступнику первого разряда, Джузеппе Гарибальди». А в злейшие государственные преступники Гарибальди попал тогда за попытку по приказу Мадзини поднять на флоте восстание и свергнуть Пьемонтскую монархию.

Страхи оказались напрасными. Как только жители узнали среди сходивших на берег своего земляка Гарибальди, они подхватили его и на руках понесли к дому. Там ждали его Анита с тремя детьми и его мать, донна Роза Раймонди. Аниту с детьми он отправил в Ниццу из Монтевидео годом раньше – пусть хоть немного поживут спокойно под заботливой опекой его старушки матери.

Вечером власти Ниццы устроили в ратуше торжественный прием в честь Гарибальди. Для них он был героем, бесстрашным полководцем, вернувшимся, чтобы освободить Италию от чужеземцев. Король Карл Альберт по заслугам оценит его военный талант и даст ему если не корпус, то, уж конечно, дивизию.

Наивные люди! Для Карла Альберта непокорный Гарибальди как был, так и остался фанатиком-республиканцем, которому нельзя доверять ни на йоту. Что и говорить, в предстоящей войне с Австро-Венгрией ему нужны опытные офицеры, но от такого, как Гарибальди, упаси господь! Уж как-нибудь войско фельдмаршала Радецкого он со своей королевской армией и сам разобьет. Прославит в веках знамя славной Савойской династии, присоединит Ломбардию к своим владениям. Главное, не дать восставшей против австрийцев Ломбардии провозгласить себя республикой. Время не ждет.

23 марта 1848 года Карл Альберт объявил Австро-Венгрии войну.

Увы, после первых успехов его армия стала терпеть одно поражение за другим. Престарелый австрийский фельдмаршал граф Иоганн Радецкий был куда более опытным полководцем, чем вялые, неповоротливые пьемонтские генералы. Один Гарибальди не уступал Радецкому ни в отваге, ни в быстроте маневров. Но Карл Альберт всячески старался держать его подальше от района боев.

Месяц спустя он все-таки разрешил Гарибальди набрать бригаду добровольцев, одну-единственную. Не мог не разрешить – восставшие ломбардцы грозили разорвать военный союз с Пьемонтом, если король не призовет Гарибальди. Однако Карл Альберт по-прежнему боялся этого неукротимого республиканца больше, чем австрийцев. Недаром же добровольцы в бригаде Гарибальди – сплошь республиканцы и мадзинисты.

Да и сам Мадзини неспроста записался в бригаду волонтером. Тайные агенты доносят, что он знаменосец в роте Джакомо Медичи – еще один злобный антимонархист, – но амбиции Мадзини ему известны. Он мечтает стать вождем и знаменосцем всех республиканцев, начать с помощью Гарибальди народную войну и против австрийцев и против него, Карла Альберта.

Нет, этому не бывать! И он приказал своему военному министру чинить бригаде Гарибальди всяческие препятствия – не давать ни обмундирования, ни боеприпасов, ни орудий. Солдаты сражались храбро, но бездарные королевские генералы умудрялись проигрывать все бои подряд, как бы удачно они ни начинались. Давняя беда итальянцев – хорошие солдаты под началом никудышных генералов.

После поражений на реке Минчо, под Виченцой и Вероной, королевские войска отступили к Милану, столице Ломбардии. Недолгое сражение под стенами этого города тоже закончилось разгромом пьемонтской армии. Карл Альберт мало того что сам позорно капитулировал, приказал и бригаде Гарибальди сложить оружие.