Кир Великий. Первый монарх - Гарольд Лэмб

Однажды он выбрался на дальний берег реки, чтобы посмотреть на ее дом. Стоял теплый день начала лета, время сбора вишен, и Кир обрадовался, набредя на водопад над озерцом с водоворотами — место, несомненно часто посещаемое его хранительницей, богиней Анахитой. Брызги летели во все стороны, почти долетая до противоположного берега. С надеждой переведя взгляд в ту сторону, он заметил там смеющуюся девушку. Порывы ветра закручивали белую тунику вокруг ее тела, и он узнал Кассандану, поднявшую повыше корзину с вишнями, предлагая ему угоститься. За шумом воды ее голоса не было слышно. Она поддразнивала его, поскольку река мешала ему получить угощение. Так она, видимо, думала.

Кир бросил на землю копье, отстегнул плащ, выскользнул из штанов и сапог. Он нырнул в водоворот и почувствовал удар о камни. Он поборол течение и вынырнул у валунов ниже по течению. Девушка поставила корзинку и побежала. Когда он приблизился, она метнулась в сторону, в глубь дикой рощицы. Сандалии соскользнули с ее маленьких ног, и она споткнулась в сумраке под деревьями. Кир поймал ее и потянул на землю.

Длинные волосы рассыпались по ее лицу, словно вуаль. Его гнев уступил место бурному ликованию. Когда его руки ощутили тепло ее гладкого тела, Кассандана принялась тихо плакать. Он быстро овладел ею, в полной мере насладившись ее телом.

Когда Кир отпустил Кассандану, она осталась лежать неподвижно и что-то искала глазами в небе над его лицом. Затем прошептала:

— Я боюсь. Здесь был кто-то еще, кроме тебя.

Прежде чем уйти, Кассандана подарила ему брошь, придерживавшую у горла ее хитон. На серебряной пряжке осталась капля крови из ее груди. Встретив ее на следующий день, Кир подарил ей круглую пряжку с пояса с изображением крыльев — знаком Ахеменидов. Это доставило удовольствие Кассандане, и она сказала, что теперь, обменявшись подарками, они связаны между собой. После этого она почему-то перестала бояться.

Когда она приходила во дворец на праздники с родственницей, на ее груди красовалась ярко начищенная пряжка Кира. Он чувствовал прилив гордости оттого, что эта стройная и умная девушка принадлежит ему. Однажды вечером, прежде чем Камбис у обеденного стола принес жертву из чаши, Кир поймал ее за руку, вывел вперед из ряда женщин и призвал всех Ахеменидов стать свидетелями, что он берет Кассандану, дочь Фарнаспа, в жены. Девушка тут же упала на колени перед удивленным Камбисом, и тот какое-то время молча гладил ее темную головку. Наконец царь Ахеменидов, поцеловав ее в лоб, признал невесткой и подал ей кубок, из которого она и Кир сделали по маленькому глотку. Но той же ночью он позвал Кира к себе в опочивальню. Он потер морщинистый лоб, потеребил бороду и сказал:

— Ладно, она красива, как настоящая дочь Ахеменидов, и родит тебе прекрасных сыновей. — Он вздохнул. — Такой же была для меня твоя мать, Кир. Клянусь семью звездами, я до сих пор вспоминаю тепло ее бедер. — Затем он нахмурился. — Ну вот, будем считать, ты перебесился, а теперь должен думать и советоваться со мной по поводу второй жены. Сам я подумывал об одной принцессе из Мидии.

На это Кир ничего не ответил. Ему не нужна был другая женщина и меньше всего надменная мидянка.

Итак, Кассандана заплела свои прекрасные волосы и стала носить пряжку с крыльями на лбу, в диадеме замужней женщины. Она скромно опускала темные глаза, когда другие мужчины поглядывали в ее сторону, и не говорила больше с Митрадатом; он стал смотреть на нее с той же ненавистью, которую испытывал к ее мужу. Придя в покои Кира с двумя молчаливыми служанками из каспиев, она принесла с робой массу расшитой ткани и серебряных украшений в резных сандаловых сундуках, а ее отец подарил Киру милю земли с садами вдоль реки. Она грациозно опустилась на колени перед огнем в комнате, показав тем самым, что этот очаг стал теперь ее домом. И во всех отношениях она вела себя превосходно.

— Теперь, — сказала она Киру, — я не боюсь той, другой женщины.

Кир ответил, как отвечали все мужья с того дня, как освободились от животной невежественности:

— Нет никакой другой женщины.

Он лишь мечтал по ночам, когда в тишине оживал голос реки, о богине Анахите. Теперь же этот образ из сна слился с Кассанданой, живой женщиной, лежавшей с ним рядом. Разве не увидел он свою невесту, в день их первого объятия через брызги водопада богини? Разве не было это благожелательным знаком от Анахиты?

Свои мысли по этому поводу Кассандана держала при себе, если только они не касались Кира практически. Однажды она отметила, что он скакал по своим землям один, не сопровождаемый другими вождями. Это было совершенно правильно. Кир брал с собой Эмбу, чтобы смотрел за лошадьми, скифа Вольку, назначившего себя его телохранителем. У других вождей были свои дела, как правило, подготовка асварана или дальние экспедиции для участия в войнах, которые вела Мидия.

— Все же, Кир, — заметила молодая жена, — нигде нет таких дружеских отношений, как среди воинов. Я имею в виду персидскую знать. Вожди других племен этим пользуются, а ты — нет.

— Они вполне доброжелательны ко мне.

— Только не Митрадат. Другие потакают тебе, поскольку Камбис докучает им налогами. Но твой отец может умереть. Вот наступит этот день, и что ты станешь делать, чтобы сохранить преданность других? Помни, что на войне ты себе славы пока не добыл.

— Других? Каких других?

Кассандана ласково посмотрела на него и подняла палец:

— Во-первых, конечно, маспиев и марафиев, которые вместе с твоим составляют Три племени. Затем, во-вторых, как тебе известно лучше меня, семи других племен, к которым относятся германии из Соленой пустыни, разбойники марды, осмелившиеся назвать свое поселение Городом персов, — нет, я слышала, как греческие купцы называли его Персеполем, — и кочевой народ даев. Ты надеешься подчинить себе все десять племен?

Кир не думал об этом, и беспокойство жены его позабавило. Он посмеялся над ней, сказав, что очистит казну Парсагард и все раздаст вождям. Но Кассандана не нашла это забавным.

— Серебро доставляет удовольствие каждому вождю, — задумчиво признала она, — хотя вожди персидских племен всегда говорят, что дорожат славой больше, чем казной. Есть единственный способ получить доход и славу одновременно — завоевать дальние страны и покорить их народы. — Казалось, она это втолковывала огню в очаге. — Со времен наших предков, — продолжала она, — царская слава приходит от завоеваний.

В первый раз Кассандана произнесла древний оборот — «царская слава». Ее воспевали поэты в своих песнях об Ахемене. Веселости Кира как не бывало, он рассердился на ее настойчивость.

— Не имею понятия, что я буду делать, когда умрет Камбис, — отрывисто произнес он. — Узнаю, когда придет этот день.

На самом деле ему не удавалось строить планы и проводить их в жизнь. При необходимости он действовал инстинктивно. У него не было мысли жениться на Кассандане, пока он не взял ее за руку. Когда она родила ему сына, то перестала беспокоиться о товарищах Кира. Ребенок должен был перенять ее будущие замыслы. Его назвали Камбис, в честь царственного деда.

ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ МАГА

Эта встреча произошла, потому что Кир любил исследовать пещеры. Он без устали бродил вдоль русел рек и ручьев, поднимаясь в горы до самых высоких голых вершин. При этом он задерживался в пещерах, прятавшихся за соснами на таких высотах, где ветер останавливал рост деревьев, а охотники показывались редко, разве что преследуя горного козла. Здесь, рядом с питаемыми снегами потоками, он заметил за валунами отверстия. Они показались ему довольно естественными, пока Кир не заполз в одно из них и не оказался в пещере, стены которой были стесаны каменным кайлом. Пол был черен от угля, оставленного многочисленными кострами, а в углах валялись охапки камышей как остатки постелей. В нескольких из этих скрытых пещер Кир подобрал кремневые наконечники для копья. В некую прошлую эпоху, решил он, в этих пещерах прятались люди, постаравшиеся замаскировать вход. В Парсагардах никто не слышал о потайных пещерах. Но, рассказывая о своем открытии жене, Кир заметил, что молодые служанки-каспийки сосредоточенно прислушивались, пока он не закончил.

Если бы даже каспии знали тайну пещер, они бы все равно ничего ему не сказали.

Каспии были невежественными и слабыми людьми, первоначально обитавшими на огромном плоскогорье. В детстве Кир называл их «пожилым народом», а иногда — «земляным народом». Они копались в земле, как сурки, сажая семена, собирая урожай, делая из влажной глины горшки и даже складывая дома из сырцовых кирпичей, высушенных под горячим солнцем. Камбис пытался их убедить обжигать кирпичи на огне, ведь обожженные кирпичи выдерживали паводки и дожди, а сырцовые таяли при каждом сильном повышении уровня воды в реке. Он также заставлял их строить запруды из ивовых прутьев и камней, чтобы запасать воду на время засухи.