Мужчина в пробирке - Елена Арсеньева

Артем знал – почему. Наверное, и в самом деле смешно видеть, как на его физиономии – физиономии человека, которому после суточного дежурства придется не домой возвращаться, а на вторые сутки заступать, – расплывается радостная и даже, можно сказать, счастливая улыбка.

– Не радуйся так сильно, трудоголик ты наш, – сказал ехидный Иван Иваныч. – В ночь тебя Шестакова сменит, так что только до вечера ты будешь блаженствовать на вызовах.

Квартиру Мокрушин снял за какие-то пятнадцать минут. Увидел объявление на столбе: «Квартира – часы, дни, недели» – и позвонил по указанному телефону. Очень вежливый мужской голос поинтересовался, командированный он или местный житель (Мокрушин назвался, конечно, командированным, потому что местным жителем не был всяко), нужна ли квартира для проживания или развлечений (для проживания, правдиво ответил Мокрушин, потому что сейчас ему было совершенно не до развлечений), гарантирует ли он чистоту и порядок (а кто сказал бы «нет»?), потом сообщил размер оплаты за неделю, обговорил сумму залогового взноса (на случай какой-нибудь бытовой аварии) и дал адрес. Объяснил, как добраться. Оказалось, что в данный момент Мокрушин стоит практически в двух кварталах от дома, где находилась эта квартира.

Это была замшелая «хрущоба», во дворах, неподалеку от улицы Ванеева.

Встретил его хлипкий молодой человек с невыразительной физиономией. Трудно было понять, поверил ли он тому, что Мокрушин рассказал о себе, или нет: все свои догадки хозяин держал при себе, глаза его оставались вежливыми и равнодушными. Квартира оказалась совершенно безликой: разномастная мебель – такое ощущение, что она была куплена по случаю, расставленная абы как, простенький ремонт… Все-таки была большая разница с той квартирой, которую снял «от хозяев» Жданков, – там хоть живым чем-то пахло. Мокрушину там нравилось – именно из-за этого ощущения живой жизни, нравились вещи, забытые хозяевами в укромных уголках, завалившиеся за диван, за шкаф, как, например, те пресловутые алые трусики, которые так шарахнули Жданкова… А эта квартира почему-то напомнила ему временную камеру пересылки, ну, правда, чистую, обставленную по-людски, но – такую же времянку.

Да ладно, какая разница! Главное – есть где перебыть, переждать, затаившись, и подумать, как жить дальше, после того как Жданков подложил ему такую грандиозную свинью, сковырнувшись с балкона. От мысли, что он сам невольно Жданкова на этот шаг толкнул, Мокрушин старательно отмахивался. Кто, ну кто мог предположить, что он таким идиотом окажется?! Мало того, что с катушек съехал, так еще и выкинулся с балкона!

А ведь Мокрушин был в Жданкове уверен, как в самом себе! Вот, думал, зря не верят в благодарность людскую, в верность… Полгода тому назад он спас Жданкова на зоне – и получил в свое распоряжение настоящего пса, верного и преданного. Когда Мокрушин отогнал от него двух насильников, пожелавших сначала сделать Жданкова «Машкой», а потом убить, тот на коленях перед ним ползал, руки целовал и клялся, что теперь все, все для него сделает, жизнь положит, чтобы добром Мокрушину отплатить, и все такое. Дураку было невдомек, что «насильники» были куплены самим Мокрушиным, потому что ему до зарезу был нужен человек, который станет его псом и бессловесным рабом. Причем человек из тех, кто скоро выйдет на свободу. Жданков подходил по всем статьям – Мокрушин к нему давно присматривался.

Жданков освободился на три месяца раньше, и Мокрушин послал его в Нижний – наводить мосты. Жданков и не подумал ослушаться, осесть в родной Самаре – побыл в семье месяц-другой и покорно отправился в Нижний Новгород, помогать своему спасителю в его поисках.

Мокрушин искал свои деньги. Два года тому назад, когда его посадили, они были надежно припрятаны на счету одного из нижегородских банков: украденные деньги, понемножку снимаемые со счетов мелких и крупных компаний – за незначительные услуги то мобильной связи, то за какие-то несуществующие электронные рассылки, то за организацию рекламы за рубежом… это была полная туфта, конечно, но суммы были невелики, не более десяти тысяч… что такое десять тысяч рублей для Приволжского отделения Газпрома, к примеру?! – а курочка по зернышку клюет… Мошенничал он и в Интернете – предлагал услуги, которые заведомо не мог выполнить, и товары, которые не мог продать, – грошовые, по сути, услуги фиктивного интернет-магазина, который переставал существовать тотчас, как были оплачены десяток-другой покупок, которых, ежу понятно, не имелось на складе, ибо склада не существовало как такового. Один магазин закрывался, открывался второй… дело было хлопотное, но, если такими делами заниматься всерьез, без лени, – надежное и верное. Разумеется, переводы не шли прямиком на его счет, Мокрушин хорошо замаскировал все подходы к нему, и вся эта мелочь пузатая, совершив переходы по трем-четырем банкам, наконец оседала там, где ей и было положено. Смешнее всего, что крупные организации по некоторым счетам платили автоматически… по привычке, так сказать. Эти платежи длились годами, на них уже не обращали внимания – именно из-за мизерных сумм. Очень может быть, что деньги продолжают притекать и поныне. Ведь угодил за решетку Мокрушин вовсе не из-за своих финансовых махинаций, а из-за глупой пьяной ссоры, выросшей в драку, а драка закончилась членовредительством и превышением необходимой обороны. Мокрушин сел по сто восьмой статье, два года отбыл – от звонка до звонка, но, хоть конфискации имущества не было, он не сомневался, что номера его начальных пересылочных счетов уже известны полиции. И если бы кто-то задался целью их проверить… ему легко было бы зацепиться за адреса прихода и ухода денег. Вот тогда Мокрушин точно влип бы, и уже не на два года…

Срок действия банковской карты закончился. Новую заводить было неосторожно. И вот тут он надеялся на Жданкова…

Примерно за два месяца до описываемых событий

– Вот, – сказала Ольга Владимировна, – это Настя. Очень многообещающий молодой специалист. В прошлом году был конкурс на лучшего по профессии среди молодых библиотекарей, и Настя заняла второе место!

– Да? – с воодушевлением откликнулась журналистка, поворачиваясь к Насте, и… на ее лице мгновенно появилось скучающее выражение. – Надо же… а почему второе, а не первое?

«Потому что первое место заняла племянница жены замминистра культуры области», – подумала Ольга Владимировна, а вслух сказала:

– Это был большой конкурс, десять призовых мест, так что второе – тоже очень, очень хорошо!

«Потому, что не надо было меня посылать на этот конкурс, – с привычным унынием подумала Настя. – У меня никогда ничего не получается… где уж мне… тем более – первое место!» Но вслух она ничего не сказала и голову опустила, чтобы не видеть пренебрежения в глазах журналистки. Наверное, она тоже думала, что Насте первого места вовек не получить ни в чем, для нее и второе – слишком хорошо, обошлась бы десятым или даже одиннадцатым!

Конечно, она права. Журналистка-то еще совсем молодая девчонка, даже младше Насти, ей лет двадцать, не больше, а она – уже корреспондент газеты «Новости Поволжья» и пришла писать статью о работе районной библиотеки! И сразу видно, что она хоть и плоская, и без талии, и курносая, и глаза у нее узкие, а собою совершенно довольна: и своей суперкороткой стрижкой с разлохмаченными прядями над лбом… Желание отрезать, наконец, свою дурацкую косу овладело Настей с такой силой, что хоть прямо сейчас хватай со стола библиотечные ножницы! Только ведь Ольга Владимировна не даст, как всю жизнь не позволяли ей это сделать бабушка, а потом мама, а теперь и тетя Оксана к ним присоединилась, потому что Настя у нее живет!

– Ну, отлично, – отозвалась корреспондентка, которая, между прочим, была ее тезкой. Но представилась-то она Анастасией Красавиной, и Настя с ужасом вообразила, как в ее статье будет описана зачуханная библиотекарша Настя Камушкина…

– Ольга Владимировна, – прошептала она, еле сдерживая слезы обиды на жизнь и судьбу (вообще-то, Настя уже как-то притерпелась к тому, что она – неудачница, но сейчас прямо к горлу вдруг подступило – сил нет!), – давайте лучше Валентину позовем, пусть про нее напишут.

– Нет! – нахмурилась Ольга Владимировна. – Валентину мы звать не будем!

– А кто такая Валентина? – насторожилась Анастасия Красавина. – Тоже молодая сотрудница? Позовите ее, может, эта Валентина поин…

Она осеклась, однако Настя и так поняла, что хотела сказать Анастасия: «Может, эта Валентина поинтереснее окажется, чем ваша тухлая Настя?»

Ну, конечно, тухлой она Настю не назвала бы, но подумала бы именно так, это точно!

– Нет! – вновь нахмурилась Ольга Владимировна. – Если кто и заслужил, чтобы про него в газете написали, так это Настя! Она из семьи потомственных библиотекарей, у нее даже прабабушка библиотекарем была, а потом и бабушка, и мама… у них вообще все женщины идут в библиотечные работники, причем именно в сельских библиотеках, вот только Настина тетя изменила семейной традиции и…