Его тайная одержимость (СИ) - Лиман Алиса

Ладно, остынь, Сонь.

Не такой уж он и плохой. Работящий зато. Пока остальные пацаны на мамкиных шеях сидят, Гена уже второй год как работает. Обещал после свадьбы нам отдельное жилье снять. Мечтал дом построить. Не пил бы еще…

Да кто ж у нас не пьет? Разве что папа. И то, наверно только потому, что с сердцем проблемы. Иначе, так сказать, поддался бы местным тенденциям. В нашем «Гадюкино» ведь все равно толком больше заняться нечем.

Может, надо было как Галька? Свалить в столицу, устроиться моделью какой, и жить там припеваючи. Да только, у меня ни кожи, ни рожи, — как мне сестра с самого детства говорила. Да и ростом не вышла. Это она у нас — королева.

У моих ног появляется развернутая газета, вынуждая все же включиться в происходящее.

— Жених? — кажется, уже не в первый раз окликает Гену тамада, но он и не думает реагировать.

Поднимается из-за стола и в сопровождении своих корефанов выходит через заднюю дверь на перекур.

Вот же зараза! Злости не хватает на него! Это ж надо было оставить меня здесь в одиночестве?

— Очевидно, жених занят налаживанием родственных связей, — неловко съезжает с темы тамада.

Я выдыхаю, в надежде, что меня тоже минет участь выполнять идиотские задания в отсутствии моей второй половинки.

— Давайте-ка посмотрим, кто бы у нас мог заменить жениха? — не унимается разговорчивая женщина. — Но только на один конкурс! С первой брачной ночью они как-нибудь без поддержки справятся.

Она ехидненько смеется, и мне становится неловко, когда по залу прокатываются усмешки.

Блин, да как можно о таком шутить, когда я еще даже не знаю, смогу ли я вообще… эту… брачную ночь. Пока что меня бесят даже мысли о ней!

Пытаюсь отвлечься, вспоминая какую-нибудь бодрящую песню, но как назло в голову ничего не идет, когда я понимаю, что позорно стою посреди зала брошенная собственным женихом, а гости не шибко-то спешат мне на выручку, увлеченные банкетом. Неловко.

— Я могу, — слышу родной голос, и поднимаю благодарный взгляд на папу.

— А вот и… — довольно начинает тамада.

Но я тут же дергаю ее за локоть:

— Если этот ваш конкурс требует физической активности — даже не думайте! — говорю твердо, но тихо, чтобы никто кроме нее не слышал. — Папе нельзя перенапрягаться.

— Ясно. Папочка, вы посидите пока! — улыбается она натянуто. — Набирайтесь сил, для танца с невестой.

— А давайте я жениха заменю, — слышится густой баритон от двери, и у меня от чего-то невольно поджимаются пальцы на ногах.

Только не он…

Не знаю почему. Без объяснения причины. Но мне почему-то страшно снова оказаться близко к этому безумцу.

— Ну, наконец-то нашелся доброволец! — весело вещает тамада. — Настоящий рыцарь, не позволивший нашей беззащитной невесте остаться в беде!

Боже! И почему у меня возникает приступ испанского стыда, каждый раз, когда она открывает рот?

Невольно задерживаю дыхание, когда прямо передо мной, закрывая собою меня от всего зала, материализуется незнакомец. Не хочу чувствовать аромат его тяжелого пряного парфюма, что кажется и без того успел въесться в легкие.

— Ну что, ангел, джина вызывала? — подмигивает мне, а в голубых глазах словно грозовая буря собирается, вынуждая их темнеть.

— Так вы джин или все же рыцарь? — зачем-то вступаю в диалог, едва не давясь воздухом, что снова насквозь пропах им.

— А это имеет значение?

— Значение имеет то, что вы делаете на моей свадьбе, раз я вас даже не знаю?

— Разве ты не слышала? Заменяю жениха, — нагло ухмыляется он.

Включается музыка. Рука незнакомца скользит по моей талии, и я, на секунду растерявшись, начинаю озираться по сторонам. Все пары, что танцуют рядом с нами, максимум держаться за руки, стараясь не выйти за пределы газетки, что играет роль ограничителя:

— Мне кажется, правила этого конкурса не предусматривают такого тесного контакта.

Он неторопливо покачивает меня, совершенно не попадая в такт подвижной музыке. А я просто физически не в силах противиться руке, крепко сжимающей мою талию.

Горячее дыхание опаляет ухо, вызывая табун непрошенных мурашек, когда мужчина слегка склоняется надо мной:

— Я знаю, чем все закончится, так что давай сразу начнем с конца…

5. ОН

Кажется, я собирался валить…

И какого хера тогда, спрашивается, я делаю здесь?!

План выполнен! Терапия наконец сработала! Чего еще надо?

Ее…

Может забрать? Себе присвоить? Прямо так! Нагло, вероломно! Утащу с ее же свадьбы, и спрячу в своём доме!

Совсем больной.

И ладно там разборки с родственниками, женихом, ментами, в конце концов. Этого уж я точно не боюсь. Но ей-то я как это объяснить планирую? «Ты меня от апатии излечила, одним своим видом, побудь-ка моей игрушкой?» Прекрасно!

Сжимаю тонкую талию теснее, пробегаясь пальцами по крупному бисеру на тесном корсете. Девочка пыхтит мне в плечо, явно намереваясь попросту вытерпеть этот навязанный ей танец.

Все правильно… Потерпи, маленькая. Сейчас злого дядьку попустит, и он свалит восвояси.

А пока — кайфую. Прижимать ее вот так, хрупкую такую, нежную, — чистое удовольствие. Она еще и пахнет офигенно. Лимонной мятой какой-то. Невольно утыкаюсь носом в белокурую макушку. Напрягается.

Понял. Совсем границ не вижу. Немного отстраняюсь, чтобы не вызывать косых взглядов в сторону чистой невесты.

Но уже через секунду понимаю, что она напряглась вовсе не из-за меня. Ну, или не совсем из-за меня. Так скажем, очевидно, я причастен только косвенно, потому что рядом с нами пролетает взъерошенный жених.

Швыряет пиджак на пол и вылетает в дверь, в которую я вошел парой минут раньше.

Ладонями ощущаю рваное дыхание невесты. На мой взгляд, такое бывает только при истерике. Однако когда она поднимает на меня взгляд, я снова вижу сухие остекленевшие глазки.

Упирает пальчики мне в плечи, словно пытаясь выбраться из моих объятий. А я не хочу отпускать.

— Не ходи, — рычу я тихо.

— Не могу. Так нельзя, — будто оправдывается передо мной.

Вижу как ей больно. Вот только кто тому причина? Тот истеричный гном? Или я?

Эта мысль вынуждает-таки разжать руки. И моя чужая невеста убегает вслед за своим суженым.

Тупость какая-то! Чего меня от нее так штормит-то?!

Провожу пятерней по волосам и ловлю вопросительный взгляд Лины. Судя по тому, что веселье продолжается, никто из гостей толком и не осознал развернувшейся драмы, в том числе и сестра невесты.

— Я домой, — произношу одними губами.

Лина выглядит несколько растерянной, будто хаотично пытается сообразить, как меня остановить. Но очевидно оценив мой решительный настрой, сдается. Бросает извиняющийся взгляд, кивая на руку женщины, что сжимает ее ладонь. Мать, походу. Она не раз ее промежду прочим упоминала. Хоть что-то в Лине настоящего осталось — привязанность к матери.

А то с тем, как она вечно за мной бегает, думал и сейчас сорвется. Благо хоть что-то ее тормознуть в этом мире способно. Не до нее сейчас. Еще не хватало всю дорогу до Москвы ее трескотню терпеть, когда и так голова квадратная от этого странного сдвига по фазе.

Киваю подруге и выхожу из зала. Затем и из столовки.

Уже дойдя до машины, и так и не наткнувшись на новобрачных, понимаю, что совесть не позволит теперь так просто свалить. Виноват я, кажись. Не стоило чужую жену на глазах у всех гостей зажимать.

Озираюсь. Нет никого.

Но стоит музыке гремящей в столовке на секунду стихнуть, как я слышу вопли за зданием:

— Не нужна! Пошла на хер отсюда!

Вот же придурок…

Ему бы стоило мне рожу начистить. Ну, хоть попытаться. А это сыкло на девчонке теперь отрываться будет.

Выглядываю из-за угла и невольно кулаки сжимаю, наблюдая, как этот утырок едва ли не волочет ее к какому-то оврагу, прихватив за мой платок, что уже натянулся на тонкой шейке.

Нахера я его на узел-то завязал?!

— Мне значит «подожди», — шипит он ей в лицо. — А сама с какими-то мужиками зажимаешься?!