Журнал Наш Современник №9 (2001) - Журнал Наш Современник

Для себя подобное я никогда не делал. Да и ложка у меня была самая обычная, алюминиевая или деревянная.

Но были и добрые души. Как-то, помню, в маршевой роте рано утром, еще затемно, приготовлен был завтрак, а котелка у меня нет. И, видя это, старый солдат-фронтовик предложил свой — на двоих. И хотя и ложка была у него большая, самодельная, он ни капельки не злоупотреблял ею. Наоборот, старался, чтоб и мне что-то попадало. А варево было... считай, одна жижа. Но вкусной казалась. Получили тогда сразу и пайку хлеба. Сырой весь. Не из чистой муки. Чуть придавишь пальцами, и лепи из нее всяких коников, как из хорошей глины. Но и он нам казался необыкновенным...

— Лучше всякого пирожного, — сказал старый солдат, наслаждаясь хлебом вместе со мной...

Рота наступает

М ы сидели в блиндаже с полковым разведчиком Владимиром Новиковым.

Время было свободное, и от нечего делать я стал черкать карандашом по тетрадной обложке. Так, без всякой охоты. Но потом появилось желание, и на рисунке получилось море, а посередине парусное судно. Вокруг сплошные тучи... На другой стороне обложки нарисовал руссского витязя в схватке со свирепым львом. Увлекся, кое-где поправляя.

— Не мечтал учиться, стать художником? — спросил Владимир.

— Мечтал...

— Да... Мой младший братенок увлекался тоже... Все думали, что ему быть художником... Но...

Владимир не договорил. Я заметил, как дернулся его рот... щека... Пересилив себя, он сказал:

— Погиб братенок в блокаду... И отец... И мать... И сестренка... Попали под вражескую бомбежку... рыли окопы... Остался один.

Я не знал, как поступить в эту минуту, что сказать, но Владимир махнул рукою:

— Ладно! Ближе к делу. Беру тебя в разведку. Я говорил с вашим ротным. Он разрешил. Как стемнеет, за тобой придет связной. Готовься. Отдохни малость.

Я был настолько ошарашен, что сразу ничего не мог ответить. Хотя Владимир и говорил мне о разведке.

В это время в блиндаж вошел командир взвода. Он приветливо поздоровался с Владимиром и просил его задержаться, попить вместе чайку.

Было ясно, что взводный был знаком с Владимиром и, безусловно, уважал его. Я и раньше замечал: где бы Владимир ни появился, его всегда принимали как лучшего друга.

Разведчик поблагодарил взводного, но задерживаться не стал. Ему нужно было явиться в штаб полка. Только и успел сказать, что берет меня в напарники.

Когда Владимир ушел, командир взвода сказал:

— Таких, как Новиков, в дивизии раз-два и обчелся. Если берет тебя в разведку, значит, пришелся ты ему по душе.

— Вы знаете Владимира? — спросил я взводного.

— Ну как не знать... Вместе были в дивизионной разведке. Он замещал командира роты по строевой части. Имел звание лейтенанта. Заступился за своего подчиненного, который ни в чем не был виноват. Просто обозвал одну стерву по-русски, а она была ППЖ офицера-особиста.

Парня посадили на “губу”. А дальше намеревались устроить показательный суд. Новиков вмешался. И пошло... И поехало... Вплоть до дуэльной схватки с тем особистом...

Новикова разжаловали, исключили из партии, но, как сильного, смелого разведчика, не решились отправить в штрафбат, перевели в полковую разведку рядовым.

— Не думал, что такое личное горе у Владимира... Все погибли... — сказал я.

— Да... Все. Но он, насколько я знаю, никогда никому не жаловался. Вот такой он...

В разведке

М ы пересекли просеку, где только что прошли вpaги. Внезапно навстречу

потянуло смолистым дымом и каким-то варевом... Видно, немцы неплохо здесь обжились.

Мы круто изменили направление и шли медленно, часто останавливаясь. Впереди между стволами заметили солдатские шалаши. Как же так? Шли... шли... И на тебе — нарвались на логово врагов. Надо уходить! Уходить немедля! Но непонятная тишина нас удерживала.

Лагерь казался мертвым... Никакого человеческого духа... А что если шалаши пустуют, как это бывало у нас? И блеснула дерзкая мысль занять какой-либо шалаш.

Мы бесшумно поползли к строениям. По распоряжению Владимира я заглянул внутрь самого крайнего из них — никого. Заглянул в другой, в третий. Никого.

И вот мы оба в шалаше. Даже не верится, что так все обернулось. Радоваться нам? Или... Но как бы там ни было, а все-таки куда приятнее сидеть на мягкой хвое, отдышаться наконец.

— Это саперы кому-то приготовили... Может, вчера, — сдержанно произнес Владимир.

Шалаши были сделаны на совесть, с уже привычной для нас немецкой аккуратностью — плотно подогнанные тонкие стволы сосен, а сверху хвойные ветки, устланные в два, а то и в три слоя. Обилие хвои и внутри. Зарыться бы в нее, пользуясь моментом! Но мы ни на миг не забывали, где находимся, и лишь позволили себе перекусить. Как-никак, а со вчерашнего дня не дотрагивались до еды.

С жадностью навалились на тушенку. Еще банку, не начатую, оставили про запас. Не забыли и про наркомовские сто граммов. Выпили, и как-то стало веселее на душе. Особенно мне, еще не искушенному в этом.

Владимир определил на карте место, где мы находились, этот шалашный лагерь. Сейчас надо было сориентироваться, как начинать отсюда свой отход.

— Мы не так уж далеко от болота, — сказал он. — Но от места, где выходили на сушу, мы отошли порядочно. Вот оно, — Владимир показал сломанным прутиком на карте. — А вот здесь мы шли...

— Но теперь там немцы, — прошептал я.

— К сожалению, места “наши” враг обживает. Нам пробиваться только по этому ельнику, — он показал его на карте. — Там фрицев нет наверняка, потому что полное бездорожье и глушь.

— А нам это как раз и надо, — промолвил я, глядя на карту, где темно-зеленым пятном был отмечен ельник. — И до дoма совсем чепуха расстояние...

— Все это так, — с горечью сказал Владимир. — Но как мы будем одолевать топи теперь? Вот вопрос... К спасительному “мосту” нам не пробиться. Ну, впрочем, еще будет время подумать. А сейчас, — Владимир посмотрел на часы и почему-то на компас и тихо сказал: — Давай немного поспим. Сначала ты, Алеш. А я подежурю.

Я возразил, что лучше бы ему самому вздремнуть и набраться сил. Но Владимир недовольно глянул на меня, и я понял, что вопрос этот исчерпан.

Я прилег на хвойные ветки. Не сразу смог заснуть — разные думы лезли в голову. Но усталость брала свое, и сон одолел.

Не знаю, сколько я спал. Владимир разбудил меня резким толчком в спину. В то же мгновение до моего слуха донесся шум моторов, немецкие голоса. Я увидел Владимира. Он целиком был поглощен всем тем, что делалось там, на поляне, следя неотступно через щель входного полога. Я мигом оказaлcя рядом.

— Фрицы!.. — прошептал он. — Три машины... — И горько вздохнул: — Завязать бой — все равно с ними не справимся. Сейчас они выгрузятся и после команды займут шалаши. Но мы не дадим себя ухлопать, как куропаток. Мы перехватим инициативу. Мы ведь тоже “фрицы”... разведчики. Главное — спокойствие. Алеш!.. Я выхожу первым. Ты — за мной. Я — господин обер-фельдфебель. Ты — рядовой Ганс... Тебя мучает больной зуб. Держись одной рукой за щеку. Другой — за автомат. И следуй за мной. Нам надо представиться первыми.

И, отряхнувшись и поправив автомат, он, как ни в чем не бывало, быстро приподнял входной полог и шагнул навстречу немцам. Я — следом за ним. Свободно держась и как бы приветствуя по-фронтовому, он тут же небрежно выбросил руку вперед и произнес:

— Хайль!

И с улыбкой добавил:

— Вас заждались, гренадеры!.. Наконец-то! А нам, разведчикам, приказано покинуть эти великолепные домики. Да и к тому же у моего Ганса зубы разболелись чертовски. В санчасть надо бы.

И, не давая опомниться и сказать хотя бы слово возбужденным немцам, он в мгновение, на ходу, достал портсигар и повернулся ко мне:

— Пойдем, Ганс!

Но в этот момент подскочил близко находившийся унтер-офицер с белесыми глазами и бабьим голосом пропищал:

— Господин обер-фельдфебель, разрешите, если можно. Я вижу у вас сигареты итальянской фабрики. Не то что наши. Куда уж за вами, разведчиками?..

— Что вы?! Господин унтер-офицер! С удовольствием угощу вас!

И Владимир любезно протянул одной рукой приоткрытый портсигар: