Риск - мое призвание - Роберт Фиш

— Привет, Зе.

— Извини, что опоздал.

Это был их привычный ритуал: да Силва вечно опаздывал. Бразилец мог бы счесть себя не слишком большим патриотом, если бы он приходил раньше назначенного времени. Он выдвинул для себя стул, плюхнулся на него и изобразил извиняющуюся улыбку.

— На этот раз, правда, у меня есть оправдание. Я выехал из управления заблаговременно, но этот дождь, заторы на улицах, проблема с парковкой… Сам понимаешь. — И он драматично поднял кустистые брови, чтобы подчеркнуть всю остроту проблемы с парковкой в Рио-де-Жанейро.

Уилсон бросил на него вопросительный взгляд. На мгновение да Силва чуть прищурился, вспомнив о письме. Он отогнал мысль о письме и потянулся к бутылке пятизвездочной "масейры", которую заказал Уилсон, и налил себе рюмку до краев, чтобы догнать приятеля. Он поднял рюмку и постарался говорить будничным тоном:

— Что ты так странно смотришь на меня, не потому, же что я опоздал?

Он неторопливо выпил, смакуя каждую каплю и испытал то особое удовольствие, которое всегда возникало после первой за день рюмки. — Ну вот, теперь полегчало. Так почему ты на меня так смотришь? Тебя что-то расстроило? Не мое же опоздание?

— И да и нет, — ответил Уилсон.

— Типичный ответ сотрудника посольства, — усмехнулся да Силва. — Ты с каждым днем становишься все больше похож на бразильца. Только единственное, о чем ты забыл, так это добавить "возможно". Ну, так в чем дело?

Выражение лица Уилсона не изменилось

— Что правда, то правда — сегодня утром произошло довольно странное событие, но это ерунда. Я так смотрю на тебя по другой причине..

Да Силва закурил, бросил потухшую спичку в сторону пепельницы, оттолкнул от себя пачку сигарет и блаженно откинулся на спинку стула.

— И по какой же?

— У тебя сегодня очень странный вид.

— У меня странный? — да Силва не мог скрыть удивления. — У меня что, сбился галстук? Или я вовсе забыл его повязать? — Он скосил глаза вниз и, удовлетворенный, снова посмотрел на Уилсона.

Уилсон чуть улыбнулся, но одними только губами — глаза его были серьезны.

— Галстук тут не при чем. Пиджак! — Он мотнул головой на большое плотно закрытое окно. — Даже в прохладную погоду ты как только приходишь сюда обедать, сразу же снимаешь пиджак. А сегодня, когда все окна наглухо законопачены и в зале невыносимая духота, ты и не думаешь снять пиджак. И даже попиваешь брэнди, что отнюдь не освежает.

— И ты гадаешь, почему.

— Именно. Я все гадаю, почему.

Да Силва печально покачал головой.

— Вот оно, неудобство обедать в компании опытного спецагента: от него ничего невозможно утаить. Любой твой поступок вызывает подозрение, каждое твое слово подвергается сомнению. — Он подался вперед с заговорщицким видом, так что официант, принесший им меню, инстинктивно отпрянул: не дай Бог, если его заподозрят в подслушивании, да ещё беседы этого высокого мужчины, который, как говорят, является капитаном городской полиции. Да Силва огляделся вокруг, удостоверился, что никто не смотрит в их сторону, и, понизив голос, заговорил:

— Дело в том, что у меня очень недобросовестная прачка. Сегодня утром вижу: на рубашке дырка. Если начальство это заметит, я пропал. Меня вышибут из полиции. Поставят по стойке смирно и сорвут погоны. И уж поверь, мои рубашки и без этой дыры далеко не безупречны.

— Остроумно, — кивнул Уилсон и тоже понизил голос. — А почему бы нам не проработать вот такую версию? Ты не снимаешь пиджак, чтобы сидящие в зале обыватели не напугались до смерти при виде здоровенного бразильца, который пьет брэнди, хлебает суп, а у него под мышкой болтается кобура с "пушкой" и с каждым взмахом ложки поблескивает полицейский значок на груди. Ну, что скажешь?

— Что бы я хлебал суп? — да Силва явно обиделся.

— Ладно, тогда хлебаешь брэнди и пьешь суп.

— И то лучше.

— Ладно, ты мне зубы не заговаривай. Так из-за чего ты сегодня при параде?

Да Силва заметно стушевался. Он допил брэнди и снова потянулся к бутылке.

— Да ничего такого, о чем бы стоило говорить. Просто все офицеры управления получили приказ постоянно носить при себе личное оружие. Глупость очередная, не говоря уж о том, какое это неудобство, — но что поделаешь.

Уилсон изучающе смотрел на лицо приятеля.

— Приказ вышел накануне встречи представителей стран-членов Организации Американских Государств?

Да Силва бросил на собеседника удивленный взгляд.

— Так ты все-таки читаешь газеты…

— Нас, конечно, тоже предупредили, — ответил Уилсон и вытащил сигарету из пачки. Он закурил, глубоко затянулся и нахмурился за пеленой табачного дыма. — Но я вот не счел необходимым навесить на себя лишний килограмм железа; Во всяком случае пока. В конце концов встреча открывается только через неделю. И делегации начнут прибывать не ранее воскресенья и ли понедельника.

— Это правильно, — нехотя сказал да Силва. — Но у нас такое ощущение, что в наш прекрасный город начинают съезжаться непрошенные гости, которым, возможно, придет в голову использовать этот большой съезд как повод для тренировочной стрельбы по движущимся мишеням. — Он добавил как бы невзначай. — Может быть, такая мысль придет в голову кое-кому из твоих соотечественников.

— Как это понимать?

Да Силва пожал плечами.

— Ну, скажем, Хуан Доркас будет представлять на встрече Аргентину, и, насколько я знаю, ему доставляет удовольствие вставлять американцам палки в колеса буквально по любому вопросу.

— И ты думаешь, что…

Да Силва серьезно посмотрел на Уилсона.

— Я ничего не думаю. Но кое-что подозреваю. Я подозреваю, к примеру, что ребята из вашего ЦРУ очень бы обрадовались, скажем, тому, что с сеньором Доркасо вдруг случился приступ жестокой мигрени, или перелом ноги, отчего он вынужден отсутствовать на переговорах. А может, что и похуже перелома ноги…

Лицо Уилсона окаменело.

— Ты что же, обвиняешь нас…

Да Силва скроил сладкую гримасу.

— Мой дорогой Уилсон, я ни в чем вас не обвиняю. Я просто констатирую факт. И если тебя мучают угрызения совести по поводу аналогичных происшествий в прошлом — а их полный список, я уверен, известен тебе лучше, чем мне, — то извини.

Уилсон некоторое время молча смотрел на него, потом яростно ввинтил сигарету в пепельницу и потянулся к бутылке.

— Если тебя это может успокоить, то даю тебе как другу слово, что ничего подобного — даже похожего — у нас не планируется.

— Насколько тебе известно.

— Насколько мне известно. А мне было бы известно.

Да Силва усмехнулся.

— Уилсон, ты мне нравишься. И до определенной степени я тебе доверяю. Но на твоем месте я, имея особые инструкции Вашингтона, тоже был бы бдителен. — Он поднял руку, отметая возможные возражения. — Кроме того, если бы я был директором ЦРУ и что-то планировал, едва ли я стал бы рассказывать всем кому ни попадя о своем плане тайной операции. Я бы даже не стал посвящать в него всех своих сотрудников.

— Другими словами, что бы я ни говорил, ты мне все равно не поверишь.

— Ну зачем же так обобщать. Но в данном случае — пожалуй, нет. — Да Силва вынул изо рта сигарету и улыбнулся. — Во всяком случае, моя обязанность — обеспечить безопасность всем делегациям. Да ведь и ты бы этим стал заниматься, если бы встреча состоялась в Вашингтоне. В конце концов мы с тобой оба отвечаем за то, чтобы не возникло никаких непредвиденных осложнений. Если бы встреча была в Вашингтоне, ты бы сам, наверное, рассовал пушки по всем карманам.

Уилсон с усилием подавил раздражение. Он вдохнул поглубже, стараясь сохранять спокойствие.

— Я-то вряд ли. Мой портной был бы против. К тому же я очень миролюбивый!

— А вот тут мы с тобой расходимся, — подхватил да Силва. — Я очень любопытный. Например, мне очень любопытно узнать, почему людям дома не сидится. — Он быстро поднял большую ладонь. — Не туристам, конечно, — они в Бразилии нужны — а вот дипломаты. По моему разумению, было бы куда дипломатичнее остаться у себя в столице, а не обострять международные отношения, подвергая себя опасности быть избитым, оплеванным или, того хуже, застреленным. Ну и, разумеется, тогда у городских полицейских осталось бы больше времени для выполнения более полезных поручений например, по охране погрузочно-разгрузочных платформ аэровокзала.

— Ты хочешь сказать, что не нужны нам никакие международные встречи? Предлагаешь вернуться в шестнадцатый век?

Да Силва покачал головой.

— Напротив. Пожинать плоды просвещения двадцатого века. Вот ученые немало поломали себе головы и изобрели космические ракеты или телевещание почему же не использовать технические достижения с толком? Например, проводить эти встречи по телевидению. Тогда все участники могли бы сидеть дома около своих уютных каминов и вести важные переговоры. По-моему, такое использование телевидения имело бы куда большее практическое значение, чем показ пасхального парада на Пятой авеню в Нью-Йорке туземцам Занзибара или демонстрация старых ковбойских боевиков к вящему недоумению всех рас и народов. — Он помолчал. — Включая и вас, американцев.