Неизвестный - Анна Виндзор

Раах.

Это слово показалось мне знакомым, однако я никак не могла припомнить, что оно означает. Единственный образ, вызванный им в памяти, — огненная тварь, ворвавшаяся в «Ривервью». Я собрала всю ясность своего разума, все знания и опыт, обретенные мною в качестве врача, философа и заядлого бойца сайокан, и в итоге оказалась способна только пролепетать:

— Кого-кого я одолела?

Откуда-то издалека донеслись жуткие вопли сирен, и мне показалось, что я слышу приближающиеся голоса и топот ног. По всей видимости, сюда бежали сверху и от центрального входа больницы.

Неизвестный сдвинулся с места, крепко прижимая меня к себе — так крепко, что я различала, как бьется его сердце рядом с моим. Та загадочная сила, что почудилась мне раньше, по-прежнему исходила от него, пульсировала во всех местах, где мы соприкасались. От этого ощущения меня бросило в странный, не поддающийся описанию жар. Он вынес меня через служебный вход в проулок на задах «Ривервью», однако я не почувствовала ни холода, ни влажных касаний сыпавшегося в ночи снега. И еще я не чувствовала никакой угрозы, не испытывала ни малейшего желания вывернуться из этих сильных и таких нежных объятий. Страх, который я испытала, увидев Неизвестного, сменился лихорадочной смесью любопытства и изумления.

Неужели этот человек — если он вообще человек — обладает ключом к той двери, за которой я заперла свое прошлое?

И хочу ли я открыть эту дверь?

Ничто не меняется. Ничто. Никогда.

Потому что я не хочу этого? Потому что перемены причинят мне такую боль, что об этом и подумать страшно?

Неизвестный вглядывался в меня так пристально, что на миг мне почудилось, будто он видит, как в моих жилах все быстрее пульсирует кровь.

Он расправил крылья.

Умом я понимала, что мне надлежит испугаться, но страха не было. Ни капли. Никогда в жизни я не ощущала такого спокойствия, как сейчас. И по-прежнему не могла оторвать от него глаз.

Помедлив мгновение, я обхватила его руками за шею.

Он поднялся в воздух — не стремительно, а невесомо, почти беззвучно взмыл.

Мое сердце подпрыгнуло — так бывало, когда я каталась на русских горках или пробовала в спортзале вести спарринг с завязанными глазами. Когда я отдышалась, было уже легко, почти естественно принять то, что я лечу и что меня несут в объятиях так высоко над землей.

Мы поднимались все выше, к холодным зимним звездам, и лунный свет смешивался со слабым серебристым сиянием, очертившим Неизвестного. Все это время он неотрывно смотрел мне в глаза, словно обшаривая все потаенные уголки моей души. Странная, почти волшебная сила, которую он излучал, согревала меня так, что лицо наверняка пылало, будто маков цвет. Я жалела, что не могу заглянуть в его душу, в глубинную суть его естества, чтобы понять его и, быть может, понять себя.

Когда мы пролетели над заснеженной крышей больницы и под нами простерся во всей своей красе ночной Нью-Йорк, Неизвестный и я заговорили одновременно и задали один и тот же вопрос:

— Кто ты такая?

— Кто ты такой?

Глава 4

— Я — Дач Бреннан. Просто Дач Бреннан.

Неуклюжий ответ, зато честный. А что еще можно говорить, кроме правды, когда летишь над Нью-Йорком в объятиях крылатого мужчины, который только что помог тебе победить хищное огненное чудовище?

— Я — никто. Я — ничто. Я убила эту тварь лишь потому, что тренировалась.

Неизвестный поиграл желваками. Не могу сказать точно, но, похоже, мои слова его впечатлили.

— Упражнялась с оружием. Сайокан. — Я прильнула к нему, наслаждаясь его теплом, телом и необыкновенным запахом. — Боевое искусство. Турецкое.

Он опять поиграл желваками.

Он молчал, и это подтолкнуло меня продолжить разговор:

— Сначала меня обучал отец, потом, когда мы переехали в Нью-Йорк, он нашел мне других наставников. Я живу в Сохо.

Запинаясь, я назвала адрес, и Неизвестный слегка изменил курс.

— Теперь твоя очередь, — заявила я, видя, что он медленно снижается над знакомой местностью, и уже различая внизу свой дом.

После минутной паузы он пророкотал:

— Я шаддай.

Слово опять показалось мне знакомым, будто я должна была его знать, но, что это такое, не помнила. Я молчала, ожидая объяснений, но он так ничего и не объяснил.

— Как тебя зовут? — спросила я, когда он приземлился на мой балкон и поставил меня на ноги. — Хотя бы это я могу узнать?

Я обследовала ушибленную ногу и обнаружила, что могу на нее встать, совершенно не чувствуя боли. Изумление и смятение, царившие в моей душе, вспыхнули с новой силой. Я отперла балконные двери своей квартирки на третьем этаже, распахнула их и повернулась к Неизвестному. В негаснущем свете большого города было видно, что он о чем-то напряженно думает.

— Шант, — ответил он все тем же низким и сочным голосом, какой может принадлежать только очень большому и очень сексуальному мужчине. — Я прибыл с горы Арагац и живу на Земле триста шесть ваших лет.

От этих слов я застыла в дверном проеме, невольно вынудив собеседника застрять снаружи, под ночным снегом. Крохотные снежинки опускались на его крылья, нагие плечи и таяли, становясь сверкающими капельками. Он не шелохнулся и ничего не потребовал от меня. Просто стоял, сложив крылья на мускулистой спине, и смотрел своими изумрудными глазами, ожидая…

Чего?

Моего одобрения?

Безоглядной веры его словам?

Шант.

В переводе с армянского это означает «гром».

Подходящее имя.

Меня затрясло, и не только от холода.

— Стало быть, триста шесть. Ладно. — Мне удалось совладать со своими руками и даже скрестить их на груди. — Это мы пока пропустим. Но… Арагац? Это же гора в Армении?

Шант кивнул с невозмутимым, но торжественным видом, словно понимал, что для меня это может быть важно. И не ошибался. Сколько я себя помню, мы с матерью только один раз ездили вместе. Это было путешествие к горе Арагац. На ее склоне высились призрачные руины соединенных друг с другом громадных каменных башен.

— Амберд, — произнесла я вслух, припомнив название руин, и память тут же услужливо подсказала перевод: «Крепость в облаках».

Голова у меня трещала от напряжения… А может, это трескались запоры на невидимой двери, которую я захлопнула в прошлом.

Мать стоит рядом со мной, ее черные волосы развеваются на ветру, и она указывает мне на округлые древние башни…

Судорожно глотнув воздух, я отогнала прочь это видение, но куда труднее было избавиться от зрелища, которое почти целиком заполняло небольшой балкон моей квартиры. Имя ему было Шант, и он подступил еще ближе. Так близко, что мне почудилось, будто жар, исходящий от его тела, обтекает меня со всех сторон.