Новые кошки в доме - Дорин Тови

Сразу просветлев при мысли о яблоневых поленьях, мистер Майберн согласился, и в первое же субботнее утро можно было увидеть, как я тащу раздвижную лестницу по крутому склону за коттеджем к изгороди фруктового сада; тем же путем последовала пила, ее длинный кабель и жестянка с машинным маслом. Затем, трогательно попрощавшись с Шани и Сессом, заперев их в вольере, оставив записку с извещением, к кому следует обратиться, если я не вернусь (возможность, которую я в глубине души более чем допускала), я надела шляпу для верховой езды, резиновые сапоги и перчатки.

Я думала, мистер Майберн предложит мне чашечку кофе, прежде чем мы приступим к работе. Но нет! Мистер Майберн уже ждал меня тоже в резиновых сапогах и в желтой каске строительного рабочего, видимо позаимствованной у кого-то на этот случай. Миссис Майберн опасливо выглядывала из дверей бунгало. Никаких проволочек!

С помощью мистера Майберна я продернула лестницу сквозь путаницу веток первого дерева, взобралась по ней, для надежности привязала к надежному суку, втащила пилу, включила масляный клапан и принялась пилить. Почти все ветки падали аккуратно на луг или под уклон в мой фруктовый сад. Но когда я привязала длинную веревку к суку, нависавшему над сараем, подпилила его, спустилась на землю и попросила мистера Майберна помочь мне отогнуть его в сторону, миссис Майберн не выдержала.

— Нет, милый! Нет! — взвизгнула она и кинулась к нему, будто я потребовала, чтобы он спрыгнул с Маттергорна. — Ни в коем случае! Это опасно!

Я объяснила, что это абсолютно безопасно, если мы будем тянуть его вдвоем за тридцатифутовую веревку, твердо упираясь обеими ногами в землю далеко в стороне от вероятного места падения сука. А в одиночку мне его не обломить, если же я спилю его, он рухнет на крышу сарая. Тут она сдалась, молитвенно сложила ладони и смотрела, как мы отогнули сук, мистер Майберн остался его удерживать, а я белкой взлетела по лестнице и спилила его окончательно.

— Ах, Лесли, какой ты смелый! — сказала она, а я спустилась на землю и взялась за лестницу, чтобы перенести ее к соседнему дереву.

Так мы расправились со всеми четырьмя деревьями — сначала ветви, потом стволы, и на лугу Майбернов красовалась порядочная их куча, а сараю больше ничто не угрожало. У меня не оставалось сил распилить все это добро на чурбаки, а одолжить свою пилу мистеру Майберну я не захотела. Работая с электропилой, необходимо очень часто открывать масляный клапан, иначе цепь высохнет и мотор перегреется. Он этого не знал, так как никогда с электрической пилой не работал, и ставил под сомнение такое частое вспрыскивание масла. С бензиновыми пилами они так не делают, заметил он назидательно, намекая тоном, что я как женщина ничего в таких вещах не понимаю. Возможно, электропилы работают по другому принципу смазки, и я не собиралась допустить, чтобы мою пилу вывели из строя. Без нее зимой коттедж дровами не обеспечить. А потому я сослалась на то, что еще должна кое-что напилить дома, побрела вниз со всем оборудованием, сняла объявление с дверцы вольеры, сказала кошкам: «Я вернулась, ребята. И пока можно будет ни о чем не беспокоиться, я с ними расправилась!» — шатаясь, вошла в дом, чтобы перекусить хлебом с сыром, перед тем как рухнуть в кресло. До вечера я слышала, как мистер Майберн трудолюбиво пилит на холме дрова, заняв пилу у кого-то другого. Время от времени мотор стихал и, судя по фырканью, заводился снова далеко не сразу. Оставалось только уповать, что мистер Майберн в этой системе разбирается.

Но одно мне стало окончательно ясно: став вдовой, я превратилась в социального изгоя в глазах некоторых людей. Сразу после смерти Чарльза меня навещало много народу, чтобы выразить свои соболезнования, и все держались с особой теплотой. «Это ненадолго, — говорили мне женщины, прошедшие через подобное раньше меня. — Одна ты никому не нужна. Скоро они начнут вас избегать».

Святая истина! В былые дни, если бы мы с Чарльзом пришли пилить эти деревья вместе, нас бы обязательно пригласили выпить кофе перед началом работы. И все было бы на самой дружеской ноге. А теперь от меня поспешили избавиться словно от чумной, словно из опасения, что я могу попросить о какой-нибудь помощи.

И Майберны не были исключением. Супруги Рона и Пол, с которыми мы с Чарльзом были в самых приятельских отношениях и регулярно играли в карты, прямо сказали мне, когда мы случайно встретились через несколько недель после его смерти, что видели меня как-то в супермаркете в Чеддере, но не подошли ко мне.

— Мы думали, вам не хочется ни с кем говорить, — объяснили они.

А подразумевалось, что им не хотелось говорить со мной, и упомянули они об этом случае только из боязни, не заметила ли я их тогда. А после этого увиделись мы только один раз, когда к ним приехала погостить мать Роны, тоже вдова. Меня пригласили на чай, а также съездить с ними посмотреть дом, который они приглядели. Оказалось, что они подумывают открыть пансион для кошек и собак, а это старинный дом с большим участком и амбаром, который можно перестроить в квартиру. Даже в несколько квартир, такой он большой. Если они получат разрешение на перестройку, мать Роны (покорно усевшаяся рядом со мной на заднем сиденье их машины, словно мы обе были уже прикованы к инвалидным креслам) продаст свой дом в Эссексе, пополнит своими деньгами требующийся им капитал и поселится с ними в такой квартирке. Может быть, они надеялись, что я предложу последовать ее примеру? Я хранила равнодушное молчание, а прощаясь с ними вечером, парировала слова Пола, что моя машина (купленная за полтора месяца до внезапной смерти Чарльза) для меня великовата, решительным заявлением, что мне нужна именно такая, чтобы буксировать наш домик-прицеп, которым я намерена пользоваться и дальше, и с тех пор я их больше не видела.

А еще знакомый, который жил в другом конце деревни, но пас своих коз на лугу за коттеджем. Он всегда останавливался поболтать с Чарльзом, но после его смерти, когда я бывала в саду, проходил мимо, глядя прямо перед собой, делая вид, будто меня не видит, — вплоть до того дня, когда после страшной ночной бури я стояла на широком столбе ворот с электропилой в руке, готовясь разделаться с большим суком сливы, который отщепился от ствола и, словно огромный лиственный занавес, закрывал калитку.

Козий владелец, спускавшийся по дороге для своего обычного утреннего визита, остановился и уставился на меня. Отлично, подумала я, сейчас он предложит подержать сук, пока я буду пилить. Как бы не так! Я куда-нибудь сегодня собираюсь, осведомился он, а когда я ответила, что нет, он сообщил, что они с женой уедут на весь день, а одна из коз вот-вот окотится, так не присмотрю ли я за ней и не позвоню ли ветеринару, если понадобится? Я обещала, и он пошел своей дорогой, видимо не заметив, что я торчу на столбе, точно Нельсон на своей колонне, готовясь перепилить болтающийся сук, и была бы благодарна за помощь.