37-й пост - Евгений Кукаркин

- Огонь, - ору ему в ухо.

Коцюбинский нервно дергает затвор автомата и просунув в щель ствол, начинает стрелять. Я тоже заглядываю в соседнюю нишу. На фоне гор видны дергающиеся точки маджохедов, штурмующие наши позиции.

- Старлей, - ко мне подбегает Костров, - нас обстреливают со стороны поселка.

- Обстреляйте его из орудий.

- Но там... гражданские... женщины...

- Раз стреляют, значит должны понимать, что мы ответим. Выполняйте, лейтенант.

- Есть, - Костров бежит на южный участок.

Вскоре там забило орудие подбитого танка. Стрельба усилилась. Я обхожу окопы и ячейки, натыкаюсь на Хворостова, с биноклем и телефонной трубкой в руках. Лейтенант корректирует огонь пушек.

- Где разведчики? - кричу ему в свободное ухо.

- Я их отозвал.

- Зачем?

- Здесь нужен каждый ствол...

Рядом ахнула мина и мне по каске садануло чем то тяжелым, в ушах звон и тело потеряв устойчивость, повалилось на дно окопа.

- Старлей? Что с тобой старлей, - пробивается сквозь звон.

- Я сейчас.

С трудом поднимаюсь.

- Они отходят, духи отходят, - кричит Хворостов.

- Почему не вызвали самолеты?

- Вызывали. Они не могут нас поддержать, вся авиация направлена под Герат, пробить дорогу мех полку.

- Вот черт, как болит голова...

- У тебя кровь, старлей. Сними каску, она пробита...

- Я...

Мне опять стало плохо и вдруг... вырвало. С меня сдирают каску.

- Ох, ты... Старлей, пошли в медпункт, там помогут.

Кто то подхватывает меня и ведет по узким окопам.

- Галя, что со мной?

Я лежу на лежанке в ее блиндаже. Очень болит голова.

- Лежи, Игорь. Тебя спасла каска. Осколок снял часть кожи. Череп не поврежден. Завтра будет получше и сможешь встать на ноги.

- Много у нас потерь.

- Есть... Убитые и раненые.

- Разрешите.

В блиндаж входит Костров.

- Как он? - спрашивает он Ковалеву, кивая на меня.

- Говорите, лейтенант, - прошу я.

- Там Максур просит переговоры...

- Помогите мне подняться...

- Вам нельзя, - говорит врачиха.

- С этим подонком могу разговаривать только я. Галя, приведи, пожалуйста, меня в порядок.

- Ненормальный... Тебе придется потерпеть.

Меня опять перебинтовывают, осторожно натягивают кепи. Костров поддерживает меня и выводит по линии окопов прямо к дороге. На ней уже мается с двумя прислужниками Максур. Мальчишка толмач уже стоит рядом и с тоской смотрит на этих бородатых людей.

- Костров держи эту сволочь на прицеле.

Я, пошатываясь, иду к маджохедам, за мной плетется толмач.

- А... Бекет, - заунывно переводит толмач. - Здорово мы тебя отделали.

- Посмотри лучше на свою деревню. Благодаря тебе она превращена в развалены.

- Это все тебе зачитывается, Бекет. Кровь наших женщин, детей, стариков, правоверных, погибших здесь, на твоих руках. Ты от нас никуда не уйдешь...

- Зачем меня звал?

- Я согласен на обмен пленных.

- Двух наших за одного и с условием, что мы будем стоять здесь, пока обмен не закончиться.

- Боишься, - кривится Максур.

- Просто знаю твой поганый характер.

Толмач сбивается, но переводит. Максур вцепился в кусок бороды и пальцами закручивает кончик.

- Ты достойный противник, Бекет. Я уважаю таких. Самый большой подарок для каждого жителя страны, это отрезать тебе голову.

- Я о тебе хорошего тоже ничего не скажу. Но если попадешься, под танком раздавлю. Ты пожертвовал женщинами и детьми, а мы до этого жили с ними мирно...

- У нас слишком разные взгляды. Не надо смотреть на эту войну, как на прогулку в чужую страну. Эй, - Максур поворачивается в сторону развалин. Давай.

Из -за разбитых глинобитных домов появляется жалкая цепочка связанных людей. Боже, ну и видок у них, ободранные, в ссадинах и кровоподтеках, небритые, грязные эта группа еле-еле ковыляла по асфальту. Они подходят к нам и первый мутным взглядом смотрит на меня.

- Ты кто?

- Лейтенант Павлов.

- Веди всех туда, за тот камень.

Глаза Павлова меняются и губы что то шепчут, он ковыляет к камням, за ним на привязи идут остальные. Я дожидаюсь когда исчезнет последний пленный и машу рукой своим. Появляются маджохеды захваченные нами. Этих успели развязать и они медленно приближаются к нам. Максур ожил. Его глаза приняли яростное выражение. Он набросился на первого чуть ли не с кулаками и быстро заговорил на своем языке. Пленный отшатнулся, подходят другие и вопли Максура понеслись по дороге. Вдруг что то произошло, четверо пошли к развалинам деревни, пятый уныло остался на дороге. Максур выдернул пистолет и в упор расстрелял его, потом сунул пистолет обратно и повернулся ко мне.

- Бекет, можешь не хвастать, что ты захватил моего родственника, ты его убил.

- Запиши на мой счет. Я согласен. Чем больше перестреляешь своих, тем приятней будет мне. Прощай, Максур.

- До встречи, Бекет.

Я дохожу до своих валунов, захожу за них. Костров, врачиха и двое солдат ждут меня. Я сразу прислоняюсь к камню и сползаю на землю.

- Ты как себя чувствуешь? - спрашивает Костров.

- Хреново.

Галя опускается на корточки рядом и осторожно стягивает с головы кепи.

- Сейчас будет полегче.

- Зачем этот бандит убил своего? - спрашивает Костров.

- Это его родственник. Чтобы не позорил семью, он его расстрелял.

- Вот зверье.

- У них свое понятие чести.

- Почему же после такой драки Максур вдруг неожиданно пошел на обмен пленных?

- Разве ты не понял. Наши прорвались под Гератом и видно скоро будут здесь. Он испугался, что с этими колоннами мы отправим пленных в Кабул.

День проходит спокойно. Мы зализываем раны, занимаемся укреплением разрушенных позиций. Я же в отличии от всех отлеживался. Пытался заснуть и когда это удалось, метался от боли, но когда к вечеру проснулся, почувствовал себя лучше.

- Ты куда? - спросила Ковалева.

- Пойду обойду пост.

- Уже темно. Отлежался бы лучше.

- Надо кое что исправить...

Первым на кого я нарвался, был Коцюбинский, облокотившись на бруствер, он смотрел через бинокль на развилку дорог.

- Коцюбинский.

- Так точно.

- Какой сегодня пароль?

- Сон.

- Что за дурацкий пароль. Неужели офицеры не могут придумать что то получше. Что там, в деревне?

- Жгут костры. У них сегодня похороны. Они по своей вере должны в течении дня похоронить погибших. Может их того... попугать.

- Черт с ними. У нас не без донная бочка патронов и снарядов. Смотри дальше.

Я протискиваюсь в щель к Кострову.

- Бекетов? Товарищ старший лейтенант...

- Сиди.

- Сходи, найди Хворостова. Нужно поговорить.

Мы притиснуты к тумбочке, на которой лежит карта.

- Хворостов, меняй направление орудий. Переставляй на закрытые площадки и направление на шоссе.

- Товарищ старший лейтенант, сейчас ночь, может лучше завтра.

- Завтра нельзя. С утра пройдут колонны отступающей армии, а за ними идет Абалибек, который захочет пощупать, что такое пост 37. Его танки попрут на нас.

Мы все глядим на карту.

- Там в штабе по моему офонарели, - возмущается Хворостов, - как так можно небольшому посту остановить армию...

- Может и не армию, но хорошо вооруженные отряды, по численности и вооружению превосходящие нас, - учительским тоном говорит Костров.

- Побьют нас.

- Лейтенант, из пленных, Петров кажется, просит оставить здесь и дать оружие.

Костров смотрит на меня.

- Дай. Пойдет мимо колонна приготовь раненых и мертвых. Отдай их им...

- Бывших пленных тоже?

- Пусть будут живы, отправь с колонной. А сейчас по местам, поднимайте людей, перетаскивайте орудия и танки.

- Ох и поганый же завтра будет день.

Утром замученный пост спит. Я только задремал, как меня разбудил глухой звук. Шли отступающие части.

Я пробрался к шоссе и дождался когда передо мной остановился бронетранспортер. В шлемофоне из люка выполз толстый офицер.

- Ты Бекетов?

- Я.

- Очень хорошо. Возьми от меня две переносных установки залпового огня и снаряды к ним. У духов захватили. Нам они теперь ни к чему.

Что за народ наши военные, как доедут до нас, дальше почему то считают уже безопасно. Мы ехали сюда дрожали, а этим уже не страшно. Хотя может быть и так, вон какая колонна прет, как-никак последние.

- Возьмите от меня раненых и убитых.

- Добро. С тех машин, с которых установки сгрузят, посади туда.

- У меня их много. Семь убитых, восемнадцать раненых и девять бывших пленных.

- Вот черт. Ладно я сейчас скомандую, два БТР подойдут, пусть ходячих захватят. Пока, Бекетов. Удачи тебе. Если что, вызывай авиацию, она теперь твоя.

Толстяк залезает в БТР и колонна ползет мимо нас. Здесь танки, БТРы, грузовики, На верху полно солдат и офицеров, они кричат и машут нам руками. Рядом со мной останавливается грузовик и два БТР.

- Хворостов, давай свободных людей, перетаскивайте снаряды и установки, а обратно грузите раненых и мертвых.

С машины стаскивают две рамы и снаряды, только на один залп. Мертвых, закатанных в одеяло, запихивают первыми, в пакет, как дрова, на свободной площадке кузова раскладывают тяжелых раненых, туда же запрыгивает несколько ходячих раненых. Мы прощаемся со своими товарищами. Машины и БТРы вскоре уходят в колонну.