Дождь - Андрей Ливадный

В сочетании с узким карнизом и легко открывающимися снаружи рамами простой, но эффективный способ проникновения в здание. Остин решил, что теперь узнал достаточно и риск получил разумное оправдание.

За окном в небольшом по размерам помещении стоял стол, несколько кресел, светила лампа под старинным абажуром.

Невысокий полноватый человек, что-то писал мелким бисерным почерком, от руки, игнорируя сенсорную клавиатуру персонального компьютера.

Остин несколько секунд наблюдал за ним, затем осторожно постучал костяшками пальцев по стеклу.

Вопреки ожиданию хозяин кабинета не вздрогнул от внезапного звука, не засуетился, он дописал начатую фразу и только после этого, отложив ручку, поднял взгляд.

Не человек. – Мгновенно определил Остин.

Тем временем киборг в белой врачебной форме встал с кресла, обошел стол и направился к окну.

Очевидно он так же с первого взгляда признал в Остине кибернетический организм.

Открыв окно (оно оказалось не заперто) хозяин кабинета произнес уже знакомую Остину фразу:

– Заходи, друг.

Он не стал церемониться: приняв приглашение, перешагнул на подоконник, затем спрыгнул внутрь помещения.

За спиной жалобно звякнуло стекло в затворившейся раме.

– Давно ко мне никто не захаживал. – Раздался густой басовитый голос.

Остин решил сразу расставить все точки над «и»:

– А как же Кирилл? Он обмолвился, что недавно был в городе.

– Вот как? Значит, тебя зовут Остин, верно? А я – Генри Олдмен, хозяин данного учреждения.

– Откуда вам известно мое имя?

– Я многое знаю. Тем более, относительно тебя, ведь год назад именно мы с Кириллом вывезли тебя из города.

– Даже так? – Остин сел в кресло, настраиваясь на обстоятельный разговор. Он проделал долгий опасный путь и не собирался уходить не получив ответа на многие терзавшие его вопросы. – Странно, что Кирилл никогда не упоминал о своем участии в моей судьбе.

– Это объяснимо. – Олдмен вернулся за стол. Он не выдавал ни малейших признаков волнения или настороженности. – Когда мы вывозили тебя из мегаполиса, действовать пришлось быстро, едва ли не впопыхах, – у меня не было времени даже на то, чтобы протестировать твою память. О ее восстановлении я речи не веду. Ты вполне мог очнуться неадекватным, пойми меня верно, Остин. И даже месяцы спустя риск внезапного рецидива еще сохранялся. Поэтому Кирилл и не афишировал своего участия в твоем спасении. Такое признание спровоцировало бы массу вопросов, а у нас не было никакой гарантии, что, получив ответы на них, ты не наделал бы глупостей, подставив под удар многих.

– Я понял. Но теперь моя память очнулась.

– В полном объеме?

– Частично. И потому у меня масса вопросов.

Олдмен кивнул.

– Поступим так, – предложил он. – Чем отвечать по длинному списку, я готов изложить тебе все, что знаю сам относительно истории возникновения киборгов и наших взаимоотношений с людьми. Это не только стимулирует твою память, но и даст исчерпывающую информацию по большинству волнующих тебя тем. Согласен?

– Есть выбор?

– Есть. Я могу активировать часть твоих подсистем. А затем передать информацию через порт доступа.

– Предпочту просто поговорить. – Хмыкнул Остин.

– Хорошо. Тогда не будем терять время. После рассвета у меня обычно много дел. Не возражаешь?

– Я весь – внимание.

– Все началось не здесь и не сейчас, – с нотками грусти произнес Олдмен, намеренно избирая форму речевого общения, хотя мог бы гораздо быстрее и проще передать Остину данные, используя устройства связи. – Истинная родина людей – планета Земля. По имеющимся сведениям она обращается вокруг желтого солнца, на удалении в двадцать семь световых лет отсюда. Ты помнишь Землю, Остин? – неожиданно спросил он.

Вспышка.

Мгновенное обращение к базам данных, не использовавшихся уже много лет.

Да, оказывается, он помнил Землю, но для получения информации был необходим стимул, толчок, правильная формулировка внутреннего запроса.

Перед мысленным взором Остина возникли урбанизированные ландшафты далекого мира, укрытого ядовитыми облаками смога.

Огромные перенаселенные города возносились над облачностью, словно горные пики.

Миллиарды людей, триллионы машин, единая техносфера, погубившая природу, ярусы, уровни, миллионы квадратных километров техногенного панциря, скрывшего под собой истинный рельеф…

– Я помню… – Хрипло выдавил Остин пораженный глубиной и четкостью собственных воспоминаний.

– Значит, ты многое сумеешь понять. – Генри встал, медленно прохаживаясь по кабинету. – Предки ныне живущих прилетели сюда на борту колониального транспорта. Огромный космический корабль пронес через бездну не только погруженных в криогенный сон колонистов, но и множество машин, среди которых находилось немало человекоподобных сервомеханизмов, базовой модели «Хьюго».

– Они наши предки? – Уточнил Остин.

– Предки, предшественники, прошлая форма существования – называй как угодно. – Ответил Олдмен. – Большинство из нас созданы на планете Земля. И лишь немногие тут, в колонии.

– Не понимаю. – Ответил Остин, успев получить техническую справку по базовой модели «Хьюго БД12»[2]. – Я наблюдаю множество радикальных отличий.

– Верно. Но давай по порядку. Ты вспомнил Землю, отыскал в своей памяти данные относительно базовой модели человекоподобных машин, ее предназначении, функциях и предполагаемых условиях эксплуатации, а теперь давай все же поговорим о главном – людях, прилетевших сюда на борту колониального транспорта «Пилигрим».

Остин на секунду задумался, затем кивнул со словами:

– О людях информации не сохранилось.

– Верно. Я один из немногих, кто «пережил» бунт машин, не пострадав при этом. Но, по порядку, ладно?

– Я слушаю.

– Как становиться ясно из технической справки, андроидов серии «Хьюго» проектировали исходя из самых пессимистичных прогнозов развития и становления колонии. Человекоподобные машины призваны были стать верной опорой для людей, ведь большинство колонистов, как ни странно прозвучит, не имели ни опыта освоения чуждых миров, ни достаточного багажа специализированных знаний. В одном они были уверены – в своем превосходстве над машинами, и, к сожалению, друг над другом.

– Парадоксальное замечание.

– Тем не менее, оно верно. Каждый колонист, ступивший на землю новой родины, являлся личностью, которой, как говорят наши создатели, «ничто человеческое не чуждо». Они продолжали жить, любить, ненавидеть, а трудности первых лет становления колонии лишь обостряли чувства, делали их резче, пронзительнее. Экипаж колониального транспорта в отличие от его пассажиров формировался на профессиональной основе, но люди, спавшие во время полета в криогенных камерах, являлись пестрым, не объединенным общими идеями или принципами собранием закоренелых индивидуалистов. Они не имели опыта коллективных усилий, направленных на достижение единой цели. Каждый мнил себя непогрешимым в суждениях, без ссылок на субъективизм. Редкое исключение из общего правила – ученые или военные, которых привели на борт колониального транспорта жизненные обстоятельства. Они трезво смотрели в будущее, но донести свои взгляды до других колонистов им удавалось далеко не всегда.

– Я понимаю, что между людьми начались конфликты?

– Да. Сначала просто – расхождение во взглядах на варианты развития колонии затем – непримиримое противостояние небольших групп, сформированных по национальному признаку. Но самое скверное в том, что в конфликт людей оказались втянуты машины. Андроиды, которым отдавали приказы их хозяева. С точки зрения человеческой психологии – роковой шаг. После ряда вооруженных стычек зародились первые предубеждения и фобии. Кибернетические механизмы оказались в разряде «опасных», память человеческая страдала и страдает избирательностью, наши создатели не прочь забыть о собственных прегрешениях, об отданных приказах, и перевалить вину за жертвы, кровопролитие на «кибернетических исчадий». Грустная история. Андроидов быстро стали опасаться и даже ненавидеть. Лишь небольшая группа из числа людей не поддалась общим настроениям. Экипаж колониального транспорта и объединившиеся вокруг него здравомыслящие колонисты, понимали: колонии не выжить без машин, а дробление на мелкие, враждующие друг с другом группы приведет к неисчислимым бедам. Только совместными усилиями, используя все ресурсы колониального транспорта, опираясь на труд кибернетических механизмов люди получали надежду на успешное терраформирование хотя бы небольших территорий, и возведения на них автоматизированного Цоколя – основы для строительства самодостаточного города. Но фобии, зародившиеся у большинства колонистов, отвергали всякие перспективы. Самостоятельно, не используя труд машин, возвести цокольный этаж они не могли, доверять машинам – не хотели, ситуация стремительно заходила в тупик, и тогда, понимая что регресс колонии неизбежен, группа людей, возглавляемая командиром основного модуля колониального транспорта, забрав с собой причитающуюся им долю техники, начала искать площадку для строительства. У них оказалось слишком мало ресурсов для масштабных работ по возведению Цоколя, однако командир «Пилигрима» Сергей Котельников, думал уже не о дне сегодняшнем, – биосфера планеты оказалась достаточно мягка к пришельцам, на удалении от места, избранного под строительство города, выросло множество небольших поселений, в семьях начали рождаться дети, но у нового поколения перспективы к выживанию при существующем положении дел равнялись нулю.