Человек-материя - Даниэль Овакимян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Дункан, я могу сообщить в ЦЕРН, чтобы они запустили процесс? – спросил Дюк.
– Погоди, старина, сначала я лично спущусь, проверю костюм, подключение и так далее. Я надеюсь, вы его охлаждали до минус 273,15 °C?.. Чёрт, язык сломаешь, пока это число выговоришь, – громко спросил Дункан у лаборатории.
– Уи, сэр, костюм находится в крио камере до момента подачи частиц в коллайдер, – ответил один из учёных с явным французским акцентом.
– Какая температура в криокамере?
– Минус 273,15 °C, сэр.
– Так, отлично… Хорошо, а ты мне предлагаешь в костюм лезть в крио камеру прям? Я, конечно, собираюсь сейчас через себя прогнать составляющие атомной и водородной бомбы, большого взрыва и частицу, которая сама по себе определяет материю, и как бы чёрт его знает, а то вылезет из костюма клякса тетрадная какая-нибудь, или пережаренный стейк, или ещё чего, я могу назвать себя суицидником малолетним, но лезть в абсолютный ноль… Мне кажется, если я этот эксперимент с частицами без костюма проведу, шансов выжить у меня больше будет. А во-вторых, ты частицы в криокамеру вгонять будешь? Интересно, как ты подключение произведёшь.
– Так мы же вытащим костюм и вставим его в накопитель, сэр.
– Допустим, вы сделали это за ту секунду, через которую частицы будут в накопителе. Температура в трубе какая?
– Примерно 15–17 °C, сэр.
– Ты думаешь, костюм не нагреется за эту секунду хотя бы на 0,01 градуса?
– А зачем тебе такая точность в температуре? – спросил Джордж.
– Не поджарить меня и половину континента. Температуру атомного синтеза помнишь?
– Читал, помню, до 100 миллионов °С, только это намного больше, чем 273,15.
– Этого хватит. Наверное, не просто так мы эти частицы охлаждаем, перед тем, как их сталкивать начать, но, если хоть на 0.01 градуса выше, вот этого уже не хватит сдержать реакцию, – колко подметил Дункан и подмигнул другу. – Только объясните, вы как планируете бороться с проблемой? Или всё, отменяем эксперимент?
– Но, если серьёзно, опустить температуру ниже абсолютного нуля невозможно, Дун, – с непритворной тревогой говорил Дюк. – Все 11 лет труда коту под хвост. Дункан, скажи, что ты предвидел эту проблему, не может всё так сорваться.
– Конечно не может. И опустить температуру ниже абсолютного нуля невозможно. Но мозгами подумает тут хоть одна частица этого коллектива? Кстати, в предыдущем предложении слово подсказка, угадаете – найдёте ответ и тёлку из Женевы за мой счёт. Хотите француженку, тогда ищите сами, а я оплачу, там не знаю хороших мест.
– Подсказка в слове «частица», – внезапно из-за спины Дюка донёсся мягкий женский голос. Это была Миа, одна-единственная дама в команде Дункана. Они подружились ещё в 2001 году, когда Дункан жил в Америке, в доме Дюка и его родителей. Её мама с папой погибли в результате пожара, а Дюк успел вытащить девочку из огня. Дети росли вместе, учились, вдвоём постигали физику с 3 лет, играли в футбол и бегали за местными хулиганами, которые обижали слабых ребят. Однажды, Дункану прилетело камнем в правую бровь, шрам до сих пор остался, но он тогда не разревелся, а взяв две изогнутые палки, резинку и камень, выстрелил, как из рогатки в сторону обидчика, попав с рикошетом от железной ограды сразу в двоих. Миа же, как заботливая фронтовая медсестра, забинтовала голову Дункана платком. Они были не разлей вода всю жизнь. Дункан считал её самым умным человеком на Земле, даже умнее его самого, потому что она была мудрее и часто помогала, наставляла на правильный путь в тяжёлые моменты жизни, любил её как сестру, но, несмотря на множество шуток со стороны, никогда не рассматривал её как свою девушку. Миа очень болезненно относилась к этому, но не решалась обижаться на него за это и действовать решительно, боясь нарваться на отказ. Она любила его за, как раз-таки, решительность, несмотря на её не дюжую смелость, на все отчаянные поступки подталкивал именно Дункан. Ей действительно сложно было решиться, но вот когда это удавалось, тут уже она давала жару, что Дун иногда нервно курил в сторонке. Они идеально дополняли друг друга.
– Умница, Миа, вот вроде и искусственный интеллект с недавних пор, а работает исправней вас всех. Кстати, тебе очень идут светлые кончики, – с ласковой отцовской улыбкой подмигнул ей Дункан.
– Спасибо, Дун, – застенчиво опустив свои зелёные глаза в пол, ответила Миа.
– Миа, давай на бис, я уверен, ты уже придумала, что с этой залупой делать.
– Азот состоит из частиц, как и всё в этом мире. Нужно эти частицы запустить по коллайдеру вместе с остальными, вот и всё.
– А про перегруз в трубе ты не подумала? А про то, что эти частицы затормозят термоядерные процессы внутри костюма? – спросил Дюк.
– А на этот вопрос отвечу я, позволишь, Миа? – спросил Дункан.
– Ну, Ваше Величество, как же я могу Вам отказать, если Вы столь снисходительны, что удосужились спросить у меня разрешение, конечно позволю, – с иронией ответила девушка.
– Ну ты и змеюга, про Ваше Величество отсылка к моему британскому происхождению? Не забывай, я шотландец, мне плевать на эту корону, так что не обижай меня так больше. В моей жизни есть два авторитета, алкоголь, а в особенности пиво и виски, и физика. Так вот, а теперь ответ на твой вопрос, Дюк. Коллайдер работает не в полную нагрузку. В нём всегда есть место. Все эксперименты, кроме Базона, проводились в 30–40 процентов заполненности пространства коллайдера. С Базоном был на 70 процентов. Больше нельзя, будет бум-бум, очень большой и очень ядерный. Но если мы эти 30 процентов заполним азотом, то ничего не случится, у него намного меньше протонов, труба рассчитана на более увесистые частицы, так что даже свободное место останется. А если впустить его в электромагнитное поле после остальных частиц, он ещё и окутает их оболочкой, не проникнет внутрь остального скопления, а подействует непосредственно внутрь костюма, и нужно-то всего 0,01 нанограмма азота для этого. Но не больше. И естественно, заготовка у меня есть, чтобы вопросов не было. Я то сразу всё продумываю и заготавливаю, так сказать, предвещаю. Ах да, ещё пространство будет заполнено сегодня на 50 процентов, а эти 30 будут равны 15, итого, 65 процентов, на 5 процентов меньше, чем при эксперименте в 2013 году, пау-пау. Так, ладно, все по местам, я спускаюсь вниз, проверяю, и начинаем. Дай-ка рацию, Дюк. Харт, слышишь меня? Приём.
– Вас слышу, мистер Робертсон.
