Стихотерапия - Ирина Маркова

Хоббиты – евреи

На самом деле хоббиты – евреи.

У нас не каждый Федя Бондарчук.

Я с каждым днём зверею и зверею —

Видать, евреи были Гек и Чук,

На самом деле, хоббиты – евреи,

Один лишь русский – Федя Бондарчук.

Что сказок русских может быть мудрее?

Они – литературная заря,

Но в них снуют опять одни евреи —

И колобок, и три богатыря.

Я же опять дурею и дурею —

Скажи ты мне, товарищ дорогой —

Кто ж, в самом деле, если не евреи

Сам Змей Горыныч с Бабою Ягой?

Я вовсе не устану удивляться,

Когда евреи всюду начеку,

Но только вот скажи, куда ж деваться

Он них несчастному Бондарчуку?

Ворона с сыром, Маша, три медведя —

На них всё той же нации печать —

Вот и пошёл в задумчивости Федя

Скорей иврит усердно изучать.

2011

На посошок

Не Пахмутова, жаль, не Добронра,

но всё-таки пора, май френд, пора, —

«С утра зовут в дорогу

пейджера!..»

Есть для продувки ваших пейджеров

такие одностишья – будь здоров!..

Не Пахмутова, жаль не Добронра,

Труба зовёт: Пора, май френд, пора!

Не Достое, не Лермо, не Толст о ,

Но всё-таки не грех, майн фройнд, по сто!

Я не Есе, не Тютч, не надо лести!

Ну а за фройндшафт можно и по двести!

Хоть я не Дюм, не создал «Монте-Кристо»,

До кучи же неплохо и по триста!

…С утра зовут в дорогу пейджера,

За Буни по пятьсот и в путь пора!

За Маяко, Тургене – как во сне —

На посошок, однако, за Вишне!

Ну а затем за всех за нас нелишне —

Не одностишье вышло – многостишье.

2011

Муля

…Как Муля, что нервировал

(а зря!)

Фаины несравненной героиню…

Раневской несравненные творенья,

Как Муля, он нервирует народ,

Читая вслух свои стихотворенья.

2011

На стихи Сергея Острова

По рюмашке

…Моя одинока избушка,

старушка твердит о своём;

какая, там, Господи, кружка,

по рюмочке – и запоём.

Написал стихов немало

На своём-то на веку;

Только няни не хватало —

Той, что с кружкой начеку.

Если вдохновенье реже

Нарушает мой покой,

Крикну: «Няня, кружка где же?» —

И стихи текут рекой.

Я – поэт, хотя не Пушкин,

Но пишу я – будь здоров!

Не хватает только кружки,

Чтоб творил поэт Остров!

Кем в итоге стал бы Пушкин?

Это тот ещё вопрос —

Он без няни, да без кружки —

Что машина без колёс.

Не даём себе поблажки —

За тетрадки – и вперед!

Нету кружки – по рюмашке!

Пушкин с зависти умрёт.

2011

Две макушки

С рожденья были две макушки —

как две жены, что впереди…

Сам Александр Сергеич Пушкин

Такого не имел, поди…

Макушки две. С женами сложно.

Одна отстала, отстраняясь…

. . . . . . . . . . . . . .

Другая соскочила с дуба…

Стихи, конечно, не игрушки —

Без всяких-яких, без химер.

Сам Александр Сергеич Пушкин

Тому нагляднейший пример.

Он, безусловно, мастер слова —

Не превзошел никто иной,

Но вот Наталья Гончаров

Была единственной женой.

Поэт Остр о в – не то, что Пушкин:

В семейной жизни «чёрт – не брат»:

С рожденья было две макушки,

И, явно, жёнами богат.

И повезло б ему сугубо,

И повезло б ему вдвойне —

Коль жёны не упали б с дуба,

И нынче был бы при жене.

2011

От носа до пят

… Ты – трезвый и пьяный, от

носа до пят,

не знаешь своих конституций…

. . . . . . . . . . . . . . .

Осталось острить —

пить, курить, говорить…

И жить по законам НеОМА.

Поэт, протрезвевший от носа до пят,

Вдруг понял, в чём жизни основа.

И Ом, и Ньютон отдыхают, молчат

И ждут откровений Остр о ва.

В Ньютонах уже актуальности нет —

Бывают ребята покруче —

Острить и курить, выпивать на обед

Ньютон вас, увы, не научит.

Пусть в школе законы Ньютона твердят,

Поэт вас научит иному —

Когда захмелеет от носа до пят,

Даст фору Ньютону и Ому.

Когда захмелеет от носа до пят,

Тут формулы, словно хмельные,

И Омы не властны, Ньютоны молчат

И пишут законы иные.

2011

Остров и Прометей

Событий злая перспектива

набрякшей тучей над судьбой;

. . . . . . . . . . . . . . .

Держусь за небо и за сушу,

дышу нечаянностью дней…

Когда в мою не лезут душу,

я – Прометей!

Набрякли тучи в небе хмуро,

Я выдаю стихи томами —

Трепещет вся литература:

Я – Зевс, играющий гром а ми.

И жизнь моя не будет фарсом,

Не вздумай в душу лезть ко мне!

Я – Бог войны, и стану Марсом

И засияю при Луне.

Я – Зевсом вновь спущусь на сушу,

Наперекор гром а м суровым.

Когда ж в мою полезут душу —

Я снова становлюсь Остр о вым.

2011

Отцы-огурцы

Этот – в Испании, та – в

Аргентине.

Речи и встречи смакуют доныне…

Помнят изыски отцов-огурцов…

Боготворят марафет молодцов.

Я изучаю труды поколений —

Прежних поэтов и бардов-певцов,

Всё изучив без сомнений и лени,

Понял изыски отцов-огурцов.

Пушкин великий окинул вниманьем

Опыт пустынников знал до основ!

Жён непорочных земные скитанья.

Опыт иной изучает Остр о в.

Пушкина строки – что надо, в порядке —

Истину ищут в пустынях отцы,

А у Остр о ва, как будто на грядке,

То ли певцы, то ль отцы-огурцы.

2011

Лысый поэт

Я не поладил с небесами,

несу своё неестество —

когда мы сами с волосами —

для лысых – это ремесло.

Я не поладил с небесами —

Не вьётся локон, как назло.

Легко тому, кто с волосами,

А лысым – труд и ремесло.

Ведь к волосатым, без сомненья,

Успех с удачей так и прут!

У лысых, видно, лишь терпенье

И труд все беды перетрут.

А были ль деды с волосами?

Анализируем родство.

В кого пошли – не знаем сами,

Неся своё неестество.

Случится ль хмурый день осенний,

Случится ль летняя жара,

Пышноволосый, как Есенин —

Стих производит на гора.

Не вьётся локон на макушке —

Все дни работай напролёт,

А кто кудрявый, словно Пушкин —

Стихи строчит, как пулемёт.

2011

Когда просохну

…Я буду пить, пока не сдохну.

Не Вечный жид, и не мудрец.

Я буду пить, я не просохну…

Я протрезвею, наконец…

Живу не так, как было прежде —

Не Вечный жид, и не мудрец,

Я буду пить, но есть надежда,

Что протрезвею наконец.

Ведь говорят, что время лечит,

И в это твёрдо верю я —

Не Моисей, и не Предтеча,

И даже не пророк Илья.

Но верю: только протрезвею —

Произойдёт, в конце концов —

Я переплюнуть всех сумею:

Пророков, магов, мудрецов.

Я брошу пить, просохну вскоре,

И на аллее мудрецов

Мне по колено будет море

Среди поэтов и творцов.

Воскресну я и обомлею:

Душа дрожит, строка бежит —

На поэтической аллее

Я вечный бард и Вечный жид.

И я талантливо и ново

Создам, что Вам не по плечу —

И орден, как венец терновый,

Посмертно, может, получу.

2011

Пророк и поэт

Да, был Поэт – невольник чести.

Там было всё, как есть. На

месте…

Здесь между розовых дубрав

мятётся трезвый Иосаф…

Порой стихи выходят боком,

Выходят боком – да каким!

Поэт помчался за пророком,

Но трезв, как лист, Иоаким.

Нет, что-то в мире не на месте,

Пророк опять-таки не прав.

Поэт всегда невольник чести —

Не то, что трезвый Иосаф.

Сюжет повсюду одинаков —

Давно попали в трезвый плен

Что Исоаф, и что Иаков —

Из всех двенадцати колен.

Да, нелегко, видать, пророку.

Поэту ж трудно по утрам:

«In Vino Veritas» по Блоку,

И по Острову – двести грамм!

2011

За воротник

…Водопадом по уступам!

Ну-ка, девочки, на крик!

Взяли мётлы —

и – по ступам!

Наливай за ворот, Nick!

Nick за ворот наливает —

Он на то, видать, и Nick.

А поэт стихи слагает,

Что-то льёт за воротник.

Водопадам – по уступам,

Наливали – будь здоров!

«Взяли мётлы и по ступам!» —

Всем командует Остров.

Кто-то мётлы, кто-то ступы,

Кто стихов тетрадь берёт,

Ну a Nick пускает тупо

Двести граммов в оборот.

И, естественно, при этом

Так наладились дела!

Стих несётся за поэтом,

За метлой летит метла.

2011

Классик

Я – Скотт Фицджеральд. Ночь