Великая и священная война, или как Первая мировая война изменила все религии - Филипп Дженкинс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Церкви боролись против популярного предположения, что любой солдат в хорошем бою автоматически выигрывал спасение как мученик, независимо от его личной жизни или морального поведения. Мифы и сверхъестественные истории проявляли себя вопреки официальным усилиям, а не благодаря им.
Первая мировая война была золотым веком для развития эзотерики, мистики и оккультизма. Спиритизм достиг новых высот, ибо как иначе можно было связываться со своим потерянным близким? Эзотерические идеи восхищали своей мощью и грамотностью и тем, как они представляли обычные предметы.
Когда мы видим, как вызывают политического лидера или генерала на спиритическом сеансе, мы объясняем это всего лишь результатом экстаза личной эксцентричности, но в военное время такие интересные случаи были обычным явлением. Таким генералом, имевшим сильные оккультные интересы был Эрих Людендорф, который возглавил вторжение во Францию в 1914 г. Фактически он был диктатором империи во второй половине войны. Так делал и генерал Алексей Брусилов в России, наиболее прославившийся в эту войну, а также другие выдающиеся деятели во всех воюющих странах. Этим течениям противостояло православие. Для всех других верующих, не входящих в господствующее христианство, такая идея дала подавляющее духовное измерение мирского конфликта и вызвала ожидания гигантских вселенских изменений в скором будущем.
Слухи об ангелах
Апокалиптическая идея обладала особой силой. В истории бедствия неоднократно сопровождались революционной и долго ожидаемой эрой религиозных изменений; им всегда предшествуют четыре всадника Апокалипсиса — война, голод, смерть и чума, которые так свободно бесчинствовали в период между 1914 и 1918 гг. Голгофа и Гефсимания означают невообразимые страдания, но они также предвещают воскресение и сверхъестественную победу над силами зла и смерти. А в конечном счете они принадлежат к более широкой христианской традиции, в которой борьба против зла включалась в главную фундаментальную битву, предваряя ее в своих знамениях и чудесах. Известные выдающиеся писатели и мыслители эпохи признали, что они жили во время, названное Томасом Гарди «временем разрушения наций». Все вместе взятые войны и эпидемия глобализации пересилили историческое дьявольское зло[19].
Удивительно, как часто ангелы фигурируют в современных сказках и легендах — например в истории о событиях в Монсе. Ангелы играют особую роль в апокалиптической схеме и занимают важное место в библейской книге «Откровение». Еще до 1914 г. ангельские образы были опорой для Европы как наиболее прогрессивные культурные фигуры. Поэтому не удивительно, что последующие войны были самые страшные за все десятилетия, ибо война и катастрофа были самой главной темой в культурной повестке дня. В Германии и России, во Франции и Италии молодые художники и писатели понимали хрупкость социального заказа и наполнили свои творения изображениями ангелов и антихриста, вселенской войны и апокалипсиса. Название ведущей школы предвоенных модернистов «Синий всадник» есть на самом деле неправильный перевод немецкого оригинала «Всадник Откровения». Это движение провозгласило в 1912 г. как манифест: «Мы стоим перед новой картиной, как во сне, и мы слышим всадника апокалипсиса в воздухе… Сегодня большой день Откровения этого мира». Ангелы также популярны в националистических и военных мифологиях как национальные символы и опекуны этих конфликтов. Германские патриоты имели особое почтение к архангелу Михаилу. Когда Германская империя популяризовала его образ во время своего финального наступления против союзников в 1918 г., операция была названа кодовым именем «Михаил»[20].
Апокалиптические видения заняли почетное место в массовой культуре. В 1916 г. Д. Ж. Гриффит создал фильм-блокбастер «Нетерпимость». В этом же году роман Висенте Бласко Ибаньеса «Четыре всадника Апокалипсиса» стал мировым бестселлером о войне. Триумфом Голливуда явилась экранизация книги, где четыре всадника были показаны в лучших традициях христианского откровения и эсхатологии. Как еще можно понять этот катаклизм, если не с помощью таких вселенских терминов? Услышав столько сверхъестественного, раненые британские солдаты уверовали в Бога и отдали себя под его попечение как своей медсестре, как в последнюю веру Британии; интересно, что произойдет, если представить ангельских защитников британских и немецких войск, которые столкнулись друг с другом на ничейной земле. Кто победит: ангел Монса или кайзеровский Михаил? Это похоже на страницу с супергероем из известных комиксов. Но такое издевательство было редкостью в те мучительные годы[21].
После Армагеддона
Война, начавшись с ангелов, закончилась Армагеддоном.
Пока историки признают лишь взрыв патриотических страстей или соединение с Богом, как говорили в 1914 г., но они редко признают, насколько эти сильные эмоции, сохраняемые на протяжении всех военных лет, могли повлиять на факт выхода из глубокого кризиса после войны и спасти от угрозы полного разорения.
Наиболее интенсивно эра духовного волнения, наверное, началась именно после 1917 г., когда у людей разгорелись апокалиптические надежды. В качестве признаков конца света стали считать бойни на Западном фронте, две революции в Святой Руси, явления Фатиме, а также триумф Британии в их длительной кампании против Турции в Палестине. Когда в 1917 г. генерал сэр Эдмунд Алленби вошел в Иерусалим, американский евангелист Сайрус Скоуфилд воскликнул: «Теперь впервые у нас есть реальный пророческий знак!»[22] Скоуфилд был очень значительной фигурой, его чрезвычайно популярные комментарии к Библии сделали так много для формулировки евангельской мысли о конце света, что ею восхищаются и считают до сегодняшнего дня самыми удачными и лучшими. В следующем году Алленби одержал решительную победу в сражении недалеко от холма Мегиддо, которое мировые СМИ окрестили как «Армагеддон».
Конечно, эти милленаристские надежды никогда не материализовались, то ли по причине их заведомого провала или же из-за предательства тех, кто мечтал создать на земле только секуляризированный мир.
В 1918 г., когда повсеместно гибли и калечились миллионы, верхом кощунства было говорить о падении Царства Божия или о конце света. Но апокалиптический импульс нельзя так просто забыть, он не может исчезнуть так, как будто он никогда не существовал. Как и в более ранние эпохи, неудачи апокалиптических надежд и великое разочарование в них может быть объяснено различными способами. Если некоторые отрекались от этих надежд, другие находили им почву в светской сфере.
Такое мессианское и милленаристское настроение пронизывает Великую революцию, охватившую мир, и является непосредственным последствием войны. Повстанческие движения воображали будущее величие в плане торжества истории и науки, государственного прогресса,
