Колесо крутится. Кто-то должен поберечься - Этель Уайт

Горячая ванна и отдых вернули ей силы, однако, облокотившись на балюстраду, она вновь почувствовала одиночество. Ее печальная поза и изящный покрой платья немедленно привлекли внимание вышедшего из номера молодожена, которого, если верить гостиничной книге регистраций, звали Тодхантер. Он понятия не имел, кто это такая, не говоря уже о том, что несколькими часами раньше послужил этой девушке путеводной звездой. Пищу ему с женой сервировали в их собственной гостиной, так что с тусовкой он почти не пересекался, поэтому решил, что перед ним одинокая постоялица, которую он в суматохе как-то упустил из виду. Окинув ее взглядом знатока и одобрив увиденное, Тодхантер остановился и попробовал завязать разговор:

– Наконец-то выдался тихий вечерок. От этой толпы было столько шума!

К его удивлению, девушка ответила довольно холодно:

– Вечер действительно тихий. Но мне скучно без моих друзей.

Айрис спускалась по лестнице, радуясь, как ловко поставила нежеланного собеседника на место. Разумеется, ее друзья значительно превосходили остальных, однако от всего эпизода остался какой-то неприятный осадок, мешавший насладиться полнотой триумфа. В тусовке общественное неодобрение считалось знаком достоинства. Ее участники говорили друг другу: «Мы здесь не пользуемся особой популярностью» или: «Что-то нас недолюбливают». Айрис, загипнотизированную вполне довольным тоном, которым все произносилось, такое положение дел вполне устраивало. И только оставшись одна, она вдруг обнаружила, что остальные гости – надо полагать, приличные и воспитанные люди – не склонны считать ее за свою. И что это вовсе не так забавно, как ей казалось.

Настроенная уже не столь дерзко, Айрис вошла в ресторан. Стены большого и пустынного зала были оклеены плотными темно-синими обоями с золотым тиснением, изображавшим звезды. Электрические лампочки светили из неуклюжих кованых подсвечников, наводивших на мысль о голливудской постановке из средневековой жизни. Скатерти были не на всех столах, у дверей скучал единственный официант. Поскольку большая группа англичан уже уехала, значительную часть прислуги тоже отправили по домам. Через несколько дней гостиница закрывалась на зиму.

Оставшиеся гости, похоже, не обращали внимания на понизившийся в связи с окончанием сезона уровень сервиса. За одним из столов располагались сестры Флад-Портер в компании викария и его жены. Все были в прекрасном настроении и усердно развлекали друг друга анекдотами, почерпнутыми из юмористических журналов.

Айрис демонстративно выбрала маленький столик в самом углу и закурила сигарету. Другим гостям уже подали вторую перемену блюд. Миссис Барнс, которая ни на кого долго не держала обиды, одобрительно посмотрела на девушку.

– Насколько все-таки ей идет быть в платье!

– Это дневное платье, – уточнила мисс Эвелин. – Находясь за границей, мы считаем своим долгом выходить к ужину в вечернем!

– Иначе мы были бы недостойны называться англичанками, – подтвердила младшая сестра.

Айрис растянула ужин как можно дольше, но он все же кончился, и ей волей-неволей пришлось выйти в гостиную. Для прогулки не оставалось сил, а ложиться спать было еще рано. Оглянувшись вокруг, она с трудом заставила себя поверить, что еще вчера комната казалась исполненной местного континентального лоска и импортного английского веселья. Сегодня, лишенная общества друзей, Айрис прекрасно видела, насколько дешевой и претенциозной была окружающая роскошь. Позолота на плетеных креслах начала облезать, малиновый бархат обивки местами вытерся. При виде окурков и горелых спичек в кадках с пальмами к ее горлу подкатил комок – это было единственное, что напоминало о друзьях.

Она присела в сторонке. Викарий с трубкой в зубах наблюдал за ней, задумчиво прищурясь. В четких чертах его лица читались одновременно сила и чувствительность, практически идеальное равновесие между духом и плотью. Викарий играл в регби с молодыми прихожанами, после чего ему уже не составляло труда завоевать их души, но и в личных проблемах своих прихожанок он тоже разбирался неплохо. Жена уже сообщила ему, что Айрис предпочитает одиночество, и викарий ее понимал – ему самому иной раз хотелось побыть подальше от людей, даже от собственной жены. Поэтому он склонялся к тому, чтобы оставить ее скучать в покое, но затем темные круги под глазами девушки и печально опущенные уголки рта тронули его. В конце концов викарий решил, что лучше снять камень с души, даже рискуя нарваться на дерзость. А риск был серьезный – он понял это, уже встав на ноги и пересекая комнату, по настороженному взгляду, который бросила на него девушка.

«Еще один», – подумала Айрис.

Одухотворенное лицо священника даже вызывало в ней уважение, но сегодня вечером он, увы, принадлежал к вражескому лагерю. Фраза «От этой толпы было столько шума!» сама собой всплыла в голове еще до того, как викарий успел открыть рот.

– Я слышал, вы возвращаетесь в Англию одна. Не хотите ли присоединиться к нам?

– А когда вы едете?

– Послезавтра, последним экспрессом в этом сезоне.

– А я… я еду завтра! Спасибо за приглашение.

– Что ж, приятного путешествия.

Викарий слабо улыбнулся в ответ на скоропалительное решение Айрис и направился к письменному столу подписывать багажные ярлыки. Миссис Барнс поняла, что другого такого шанса у нее не будет. Стремясь соблюсти данное мужу обещание, она впала в противоположную крайность и вообще не упомянула новым знакомым о ребенке, не считая одной небрежной фразы про «своего малыша». Но теперь, перед самым возвращением, невозможно было удержаться и не похвастаться фотографией сына. Бросив вслед мужу виноватый взгляд, миссис Барнс вытащила из сумочки мягкий кожаный футляр.

– Мой богатырь! – объявила она.

Сестры Флад-Портер любили животных, а вот детьми никогда особо не интересовались. Тем не менее они с уверенностью, происходящей от хорошего воспитания, произнесли все приличествующие слова, и материнское сердце преисполнилось чувством гордости. Однако в тот момент, когда викарий закончил писать и вновь присоединился к ним, мисс Роуз резко сменила тему:

– Верите ли вы в вещие сны, мистер Барнс? Дело в том, что нынче ночью мне приснилась железнодорожная катастрофа.

Вопрос привлек внимание Айрис, и она навострила слух, чтобы не пропустить ответ викария.

– Я попробую ответить, – начал тот, – но сперва хотел бы сам задать вопрос. Что, по-вашему, представляет собой сон? Скрытое от сознания проникновение в суть вещей, или…

– Не хотите ли взглянуть на фотографию моего сыночка, Гэбриэла? – поинтересовался кто-то над самым ухом Айрис. Она обнаружила, что миссис Барнс, усевшись рядом, протягивает ей фотографию голого карапуза. Айрис сделала вид, что изучает фото, отчаянно стараясь расслышать, что говорит викарий.

– Гэбриэл, – пробормотала она, чтобы хоть что-то сказать.

– Да, мы назвали его в честь архангела Гавриила!

– Как мило. Надеюсь, он прислал поздравительную открытку?

Глаза миссис Барнс округлились, щеки залила краска. Девица решила самым богохульным образом оскорбить ее дорогого мальчика – просто потехи ради. Поджав губы, чтобы не разрыдаться, миссис Барнс вернулась к своим компаньонам.

Айрис, в свою очередь, была рада, что неожиданная помеха устранилась сама собой. Она и не подозревала, что нагрубила, поскольку пропустила мимо ушей большую часть сказанного мисс Барнс. Ее внимание было приковано к беседе о предзнаменованиях.

– Можете думать так, если хотите, – говорила в это время мисс Роуз, отметая в сторону сказанное перед тем викарием. – Я – за здравый смысл. На последний поезд всегда продают столько билетов, что он набит под завязку. Если удастся без приключений добраться до Англии, можно считать, что нам повезло.

Мрачные предчувствия ощутимо сгущались в воздухе.

– Вы же не верите, что с нами что-то случится, правда? – воскликнула миссис Барнс, судорожно прижимая к груди фотографию Гэбриэла.

– Разумеется, нет, – ответила за сестру мисс Эвелин. – И все-таки мы находимся в чужой стране, далеко от дома. И при этом не понимаем ни слова на местном наречии!

– Она хочет сказать, – перебила ее мисс Роуз, – что пока мы находимся в гостинице или в поезде в соответствии с расписанием, опасаться нечего. Но случись любая авария – или даже задержка поезда, так что мы не успеем на пересадку – и застрянь мы в какой-нибудь деревушке, мы ведь ничего не сможем сделать! И с деньгами сразу возникнут сложности, мы же не везем с собой наличность!

– Как вы думаете, – обратилась старшая сестра к викарию, – не стоит ли нам прислушаться к вещему сну и поехать домой завтра, а не послезавтра?

– Ни в коем случае! – прошептала про себя Айрис. Она с болезненным интересом ожидала ответа викария. Ей вовсе не хотелось ехать с этими скучными и назойливыми людьми в одном поезде.