Простой сборник - Алексей Летуновский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гоша вздохнул и сумел таки вытащить из-за пазухи грусть. – Не наладится. Не в первый раз же, значит, будет так же плохо. Или еще хуже.
Мужчина расхохотался и его смех был прекрасен. – Тебе нужно с чего-то нового начать, – он потянулся к карману.
Гоша загляделся на его движения, а затем отвернулся, стесненный независимостью. Мужчина достал смартфон, корпус которого был покрыт черным изумрудом. – Держи.
– Мне не нужно, что вы.
Гоша явно хотел игрушку. В голосе это нескрываемо читалось.
– Купил, а не пользуюсь. Тебе сейчас нужнее, – сказал мужчина. Гоша не сопротивлялся. Мужчина встал, сплюнул (чем прожег землю) и пожал Гоше руку. В плече у того пробежала искра, и, поспешив вылететь через ухо, была схвачена на выходе другой рукой Гоши.
Мужчина улыбнулся и подхватил языком несколько зубов, попытавшихся сбежать. – Удачи! – прогремел он и удалился.
Гоша подождал, пока он скроется в сумерках, и проник внутрь смартфона. Набрав по памяти нужный номер, он принялся ждать ответа. Но в динамике лишь девственные гудки исполняли свекольный реквием. Заполнив свои поры необходимым чувством, Гоша поймал нерасторопные потоки интернета и стал рассматривать разного рода дурацкие картинки. В левом боку слышалось осиное жало, а глубоко под ребрами щекотало опухшее посеревшее сердце. Голова наполнилась мокрой ватой, и Гоша понял, что догнать потопленное состояние просто необходимо. Он открыл подвернувшийся список так называемых друзей и замечательно увидел, что у старой подруги Эли сегодня торжество. Он попытался вспомнить, когда последний раз с ней общался, но жажда взяла свое, и пришлось набирать спасательный номер,
А где-то над панелями кричали воробьи.
Глава 3
Танцевальня была оформлена в бордовых тонах. Зал состоял из треугольной площадки, у стен которой отважно жались резиновые диванчики со скромными столиками, а в центре сияло выложенное мозаикой лицо президента с нецензурным лозунгом, по которому топтались молодые люди, пытаясь подавлять в себе дилетантов танца.
Вася сидела на одном из диванчиков и слушала музыку. А на ней сидело плотное бордовое платье с вырывающимся белым. Сидело и улыбалось. Длинные сережки из африканской ракушки блестели от шума прожекторов, раскрашивающих танцевальню мятной лазурью. Горчичные волосы были собраны в хвост пшеничной подвязкой. Вася достала из сумки кошелек и пересчитала купюры. Часть она отложила в отдельный карман прямиком к кофейным маркам. Удовлетворившись наступающим успехом вечера, Вася выдохнула.
Вернулась Эля. Она отходила, чтобы ответить на звонок.
– Мы не закончили, – продолжала Вася.
Эля все еще находилась в телефонном диалоге.
– Что ты сегодня вспоминала?
Эля улыбнулась. – Посмотрела фотографии позапрошлого года, – ответила она. – Было лето, дождливое еще. Я просыпалась рано утром. Бабушка спала, а за окном черное сменялось серым. Просыпалась и доставала из шкафа вчерашний виски, запрятанный в старых маминых вещах. Насколько помню, виски всегда был вчерашним.
А из холодильника доставала яблочный компот. Ну, и смешивала. Помню вкус этого напитка. Вкус… Вкус пряного пластилина. И еще смотрела телевизор. Всегда – повторения концертных передач.
– А что бабушка?
– Ничего. Я пила и смотрела до девяти-десяти, потом вновь ложилась. Если она вставала выйти в туалет, я пряталась за старое соломенное кресло в одеяле, но это было редко. Когда ложилась обратно, целовала ее в щеку. Она мило улыбалась. Здорово было.
– Здорово, – Вася засмеялась. – Но ты всегда можешь повторить.
– Нет. В воспоминаниях теплее. А сейчас от виски пучит, урожай яблок какой-то не такой. Нет.
Эля задумалась. – Гоша звонил.
– Гоша?! С чего бы? После стольких лет. Как он?
– Захотел лично поздравить.
– Вот и погуляем! Можешь не волноваться, Эля, сегодняшняя ночь – вся твоя, без остатка. Вася достала из кошелька купюры. – Угощай!
На Эле был голубой свитер, поросший побегами молодой розы. На всякий случай, она перебинтовала пасти сапог. Зачмыренные, они бились в угоду окружающей музыке, быстро уставали, и бились вновь,
Гоша подошел позже. Он оказался измотанным и вспотевшим. На столе к тому времени стояли пустые стаканы из-под бразильского сидра, нагая бутылка водки и случайная закуска, для раскраски. Поприветствовав девушек, он стал ждать, когда поприветствуют его. Не дождавшись, он отсалютовал поздравления Эле и уселся по сторону Васи.
– Подумать только, – сказала Вася. – Сколько лет мы вот так не собирались втроем? Шесть? Школьниками были тогда.
– Были, да. – сказал Гоша и хмуро посмотрел на бутылку водки. – Ты был еще в Васю влюблен! – подхватила Эля.
Она оценила забытого: светлый как рассвет во сне чуб, прохудившееся лицо, кaк при больной печени, темная улыбка.
Одет он был в грязную одежду, а по шее струились ручейки стеснительного пота.
– Смотри, глазами бегает, – задразнилась Вася. Гоше было душно. Он расстегнулся и поспешил себе налить.
– Сразу видно, помотало его по жизни. Много плакал. Сколько их было, а? – продолжала Вася.
– Было и было, – отрешился Гоша. Он подумал намекнуть, что пришел сюда не разговорами, но сдался. – Как ты, Эля? Все еще поклоняешься мертвецам с их стишками?
– Все еше.
– Пора уже и честь знать. Самой что-нибудь писать, например.
– Нет, – ответила Эля. – Поэзия – наука мертвых. А я жива.
– Как же, по-твоему, мертвые пишут? – не унимался Гоша.
– Не знаю. Во всяком случае, умрем и увидим.
Гоша нашел в себе недоумение, но пить не переставал. – Лучше попробовать так, в живую.
– Ты советы пришел раздавать, Георгий? – очнулась Вася. Она часто зевала, но с усталостью бороться не переставала.
– Я вас так давно не видел!
– Знаете, – выдавила Эля. – Пойду танцевать.
– А вот это правильно! – подхватил Гоша, но остался на месте. Эля пропала в гуще тел. Вася вдруг захотела присоединиться, размять сутулость, но Гоша ее остановил. – Ты сегодня такая красивая, – сказал он.
– Спасибо.
– Шесть лет не виделись. Вот это да.
– Да. Ты то как?
– Так же.
– Серьезно? Не могу поверить, что не пытался измениться.
– Нет. Я себе установку выбрал. Только вот следовать ей не получается. Отошел от тебя, влюбился в Женю. Страдал. Потом – в Аню. Страдал! В Сашу, страдал. В Настю даже!
– Мне имена ничего не говорят, Гоша. Но вот в Настю точно не стоило.
– Еще бы. Все нервы вымотала.
– Так уж все?
– Смотри.
Тут Гоша обнажил челку и презентовал страшный шрам на лбу. Вася аж вскрикнула. А Гоша вздохнул.
– Последние два месяца жил у Лизы на кухне, – сказал он. Представляешь, она за это время фатально изменилась! В общении стала взрослее,
