Мегахранилище двойных планет - Александр Зубенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Увидев моё удивление, Андрей Петрович поспешил добавить:
– Плазменный появился позже. Терпение, Алексей, я к этому тебя и подвожу постепенно.
Он продолжил:
– Минула весна, настало лето. Зиму я прожил наездами, то там, то тут, так что особенно и не заметил, как она прошла. Настало лето. И вот, ровно через год, в августе месяце, меня посетил сон номер два. Точь-в-точь, один в один, как и первый.
Инженер посмотрел куда-то в пустоту и, обращаясь скорее к себе, нежели ко мне, изрёк:
– Внутренняя атмосфера барака, отныне «берлоги» - так будем её называть, поскольку я уже много в нём переделал и достроил – приняла меня окончательно. Теперь я стал «своим». Что-то потустороннее и загадочное обволокло меня со всех сторон, как только я переступил порог и сказал сам себе, что отныне я тут поселился навсегда. Что-то неведомое и необъяснимое не отпускало ни на минуту. С того самого дня, эти одинаковые сны стали преследовать меня еженощно. Один в один, точь-в-точь. Уже четыре года, если считать самый первый, которому я не придал должного значения.
…Признаться, только тут я, наконец, обратил внимание на его выражение лица. Только сейчас до меня дошло, что эти загадочные сны он упоминает уже не впервые. У меня невольно вырвался вопрос:
– Ты уже несколько раз упоминаешь о каких-то снах. Дело что, в них?
Он хлопнул себя по коленям и необычно громко рассмеялся.
– Наконец! Да, Лёня! Я пытаюсь тебе растолковать именно о них, родимых. О моих снах, которые я назвал безумными, и которые в этой аномальной зоне снятся мне уже четыре года подряд с небольшими перерывами.
Он прищурился, и всё так же, усмехнувшись, закончил:
– И знаешь что?
– Что?
– Я в этих снах присутствую.
У меня поползли вверх брови:
– Прости, что?
– Присутствую, ты не ослышался, – его лукавая улыбка стала ещё шире.
– Вживую.
Он поднял палец вверх:
– Вот так-то…
Наступила довольно продолжительная пауза, которой могли бы позавидовать в театре.
Я упорно не хотел понимать его, а если бы и понял в тот момент, то ничего путного бы для себя не выявил. Инженер-конструктор (в дальнейшем я буду называть его конструктором) долго молчал, думая, очевидно о чём-то своём, мне пока недоступном. Наконец, через время он встряхнул головой, как бы приходя в себя, и обвёл взглядом комнату:
– Так прошёл год, – он прищурился, утвердительно кивнул сам себе и, подавшись вперёд, выдал:
– И в одно прекрасное утро я проснулся, зажав в руке… позолоченную зажигалку. Да-да, – проследил он мой взгляд, брошенный на журнальный столик с закуской и пепельницей, – той самой, что ты сейчас прикуривал. Я её берегу, как память, как некий талисман, первым попавший мне в руки оттуда.
Последнее непонятное слово он произнёс весьма загадочно.
Я смотрел на предмет нашей беседы: необычный дизайн и, судя по всему, жутко дорогая. Однако после всего, что я здесь видел, меня уже ничто не удивляло. Нет, соврал – удивляло, конечно, но уже не так пронзительно. Мотивация была налицо – она окружала меня повсюду, куда бы я ни бросал свой взгляд.
– С неё, родимой, всё и началось…
Он сделал высокопарную паузу, будто хотел поведать мне все тайны Вселенной. Импозантности, повторюсь, ему было не занимать.
– Теперь, Алексей, пришло время рассказать тебе об этих снах. С того первого дня этот необычный сон снился мне регулярно, ни разу не изменившись по своей сюжетной линии, и совпадая из раза в раз со всеми мельчайшими подробностями. Со временем я выучил их наизусть, а ещё через время я мог ими… управлять.
Взглянув на моё потрясение, он едва не расхохотался.
– Да, Лёня, терпение, я к этому подвожу. Очевидно, сны были каким-то образом связаны с магнитными залежами руды в этой аномальной зоне. Но, об этом позже – мы ещё вернёмся к технической стороне данного вопроса. Итак. С самого первого раза я оказался во сне в громадном помещении с бесконечными рядами полок и стеллажей. Они располагались как бы сплошным потоком, теряясь в противоположном от меня направлении. Представь себе, что ты идёшь по шпалам, и рельсы впереди тебя постепенно сливаются в одну условную точку. Вот и во сне я оказался где-то в середине, а по бокам вместо рельсов шли нескончаемые стеллажи. Высота конструкций тоже терялась где-то вверху. Своё самое первое ощущение можно передать тебе, как… оторопь, что ли… В своём сознании я точно знал, что мне это снится, однако в то же время чувствовал всю реальность происходящего. Я был живой, Алексей. ЖИВОЙ! Понимаешь?
…Ни черта я не понимал. Как это, «живой»?
Конструктор тем временем уже не останавливался.
– Как выяснится позже, мне снилось, что я иду уже не один час, рассматривая справа и слева от себя нескончаемые полки с громоздкими ящиками, коробками, чехлами, контейнерами. На некоторых были номера, на иных висели ярлыки с текстами на непонятном языке: что-то готическое, но раньше мне не встречавшееся. Мне казалось, что я могу руководить своими действиями. Всего ярусов было пять. Ещё через каждые пятьдесят метров между рядами стеллажей располагались так называемые «перекрёстки», в один из которых я не преминул тут же заглянуть. Всё одно и то же: ряды стеллажей до самого горизонта, и полки-полки-полки.
Здесь было всё!
Всё, что человечество изготовило и создало своими руками за всю его историю. От допотопного огнива до компьютера последней модели. От первых плетёных лаптей до ультрасовременного кухонного комбайна. От глиняной пастушьей дудочки до многофункционального синтезатора. Это, Лёня, было МЕГАХРАНИЛИЩЕ всей нашей цивилизации!
Андрей Петрович перевёл дух.
– Всё это я рассмотрел много позже, когда стал посещать хранилище, ориентироваться по секциям и научился классифицировать предметы по их назначению. Забегая вперёд, скажу тебе, за эти четыре года моих посещений, я так и не сумел добраться до противоположной границы хранилища. Оно было бескрайнее! Засыпая у себя в комнате и «просыпаясь» в ином измерении, я всё время оказывался в одном и том же месте и начинал свой маршрут заново. Вскоре я научился пробегать мимолётом те секции, которые мне были не интересны.
Инженер поднял торжественно палец:
– А потом у меня появился скутер.
Я уставился на него как микробиолог на бактерию под объективом микроскопа.
