Джонни Оклахома, или Магия массового поражения - Сергей Шкенев

— Иван умеет.

— Вот ему больше забот нет, как с металлоломом возиться. Тем более я предупредил риттера де Пейна, что половину вырученных за добычу денег он должен переправить в замок Оклендхайм, особо отмеченный благодатью Небесных Богов.

— Мало.

— Не жадничай.

Ведьма покосилась на телегу, в которой везли сундук с захваченной без участия посторонних казной хирда, и тяжело вздохнула:

— Тебе хорошо говорить… тебе приданое не нужно.

— И слава Богу, что не нужно, — перекрестился демон, отчего пошёл мелкой рябью. — Но не в деньгах счастье.

— Я знаю, — ответила Ирка. — Теоретически знаю, потому что их и меня никогда много не было. Вот победим гномов, тогда и буду применять знание на практике. Кстати, как там наш шашлык?

Разговор происходил на очередном привале, устроенном на пути к границе Трансильвании. Именно оттуда в Грумант должен войти хирд «Небесный дварф», и именно его решили не пустить в королевство. С остальными пусть армия справляется, ей за это жалованье платят.

Но заботы о судьбах страны не повлияли на аппетит, и потому в телеге с сундуком всегда везли купленных по пути поросят. Каша, конечно, полезна и питательна, но на войне не до заботы о здоровье, так что приходится есть жареное мясо. Вот с хлебом к югу от столицы хуже, но крестьяне стараются обеспечить спасителей, расплачивающихся звонким серебром, даже в ущерб себе. Хотя, как догадывалась Ирка, хозяйственные селяне в первую очередь распродают долю собственного сеньора, а если выдать им справку о потраве полей гномьими горными архарами, то и цена падала чуть ли не вдвое.

— Шашлык скоро будет готов, — норваец кивнул в сторону расстеленной на траве скатерти. — Накрывайте на стол, леди Ирэна.

Командиры питались отдельно от латников сборного отряда — субординация есть субординация, но их меню мало отличалось от такового у подчинённых. Разве что те поросят целиком на вертеле жарили, а не по кусочкам, предварительно замариновав в белом кислом вине. А так всё то же самое, включая фрукты и кувшины с венсенским красным семилетней выдержки. Понятно, оно не идёт ни в какое сравнение с трофеем из замка Рамбуйе, но очень и очень неплохое. И недорого — жители южных провинций охотно меняли его на гномье пиво в пропорции один к одному, явно радуясь выгодной сделке. Наверняка добавляют адское зелье в бочки для предотвращения перебраживания вина в уксус. Ну да Небесные Боги им судьи…

Между третьей и четвёртой кружкой фон Бюлов поинтересовался у норвайского рикса планами обороны перевалов. ведущих из Трансильвании в Грумант:

— Вы понимаете, сэр Вован, что пятидесяти латников не хватит? Не спорю, можно объединиться с пограничной стражей, но и их сил недостаточно для отражения удара сразу с трёх направлений. Рассчитываете на магию виконта Оклендхайма и выдающиеся способности леди Ирэны?

— Я и сам кое‑что могу, — оскорбился Вова. — Не пальцем деланный.

— Согласен, — сэр Люций с сожалением отложил прутик с недоеденным шашлыком. — Но лишь ваши объединённые усилия могут нанести наибольший урон противнику, и разделение ослабит мощь. Наша сила в единстве, как любит говорить многоуважаемый герцог Джеронимо Ланца.

— Мы и не собираемся защищать перевалы, — северный варвар промокнул губы салфеткой, используемой даже в полевых условиях, и достал из‑за голенища сапога сложенную карту. — Вот посмотрите. барон. Будем бить противника малой кровью на его территории.

— Но это же Трансильвания! — сэр Люций поднял изумлённые глаза. — Дипломатический скандал гарантирован… в лучшем случае!

— Плевать на скандалы. Сейчас трансильванские бояре с увлечением режут друг друга в борьбе за корону, и ёще одна небольшая битвочка на фоне многих останется незамеченной. Мелкий эпизод длящейся пятьдесят лет гражданской войны, не более того. Кто будет скандалить?

— Империя.

— Они‑то с какого бодуна?

Сэр Люций догадался о значении незнакомого норвайского слова, и поморщился:

— Империя давно объявила себя защитницей слабых от нападений и прочих поползновений злобного королевства Грумант, и вот уже четыре века её уши торчат из любой заварушки с нашим участием. Третья война как раз и началась после похода возмездия тогдашнего грумантского короля в эльфийские степи. Спасение ушастых ублюдков от уничтожения, и всё такое…

— Завидное постоянство. Кстати, господин барон, а как эта империя называется?

— Никак, — хмыкнул фон Бюлов. — Она всего одна, и в названиях не нуждается.

Ирка вздохнула, и процитировала один из своих самых любимых фильмов:

— И чего эти империалисты от нас хотят?***

(***Х/ф «Любовь и голуби»)

Барон Мальборо в советском кинематографе не разбирался, потому ответил на риторический вопрос:

— В Груманте находятся три четверти всех известных месторождений железа, половина золотых копей, и примерно треть серебряных рудников. Такое богатство многим не даёт покоя, а предпоследний император вообще потребовал объявить недра королевства достоянием всего человечества, включая гномов, но не учитывая эльфов.

— Вот козёл, — отреагировал молчавший до сих пор виконт Оклендхайм. — Но мы и не таким рога отшибали. Вова, подтверди.

— Да, было дело, — согласился норваец. — Вспомнят, сволочи, и Сталинград, и Курск, и Корсунь — Шевченковский вместе с операцией «Багратион».

Сэр Люций непонимающе переводил взгляд с Ивана на Вову. Это когда они успели вместе повоевать? Неужели виконт начал военную карьеру чуть ли не с колыбели? И названия наверняка норвайские. Ладно, с северными варварами понятно, при их драчливости могли и на неизведанных землях с империей схватиться, но как туда попал Оклендхайм — младший? Вот и ведьма кивает… что, и она? Нет, такие тайны пусть и остаются тайнами, ибо прояснять непонятности чрезвычайно опасно. Лучше не соваться, и жить долго и счастливо.

— Вернёмся к нашим планам, господа.

— А зачем к ним возвращаться? — удивился Вова, складывая карту. — Они известны, менять что‑то мы не собираемся, и через пару дней начнём действовать.

Вова оказался излишне оптимистичен — зарядили дожди, и ни через два дня, ни через неделю сборный отряд так и не добрался до перевалов. Жирный чернозём, в сухую погоду донимавший пылью, превратился в липкую кашу, в которой ноги тонули выше щиколоток, и каждый шаг приходилось делать с опасением потерять сапоги. Телеги с провизией, доспехами и гномьим сундуком вязли по оси, люди злобно матерились во весь голос, вытаскивая их на руках, лошади отказывались тянуть, а пятнадцать миль в день стали казаться недостижимой мечтой.