Красная комната - Август Стриндберг

– Их почти не осталось в обращении.

– Значит, их больше не хотят выпускать. Так, ну а как с валютой?

– Совсем пропала.

– По-твоему, зима будет суровая?

– Сегодня утром возле Бельсты я видел очень много свиристелей, а это к холодной зиме.

– Ты совершал утреннюю прогулку?

– Я ушел из Красной комнаты в двенадцать часов и пробродил всю ночь по городу.

– Значит, ты был там вчера вечером?

– Да, был и завел два новых знакомства: с доктором Боргом и нотариусом Левином.

– А, эти проходимцы! Знаю я их! А почему ты не напросился к ним переночевать?

– Понимаешь, они смотрели на меня несколько свысока, потому что у меня не было пальто, я и постеснялся. Я так устал; можно мне прилечь, ладно? Сначала я дошел до Катринберга возле Кунгсхольмской таможни, потом вернулся в город, миновал Северную таможню и добрался до самой Бельсты. А сегодня, наверно, пойду наниматься к скульптору-орнаментщику, а то ведь умру с голоду.

– Это правда, что ты вступил в рабочий союз «Северная звезда»?

– Правда. В воскресенье делаю там доклад о Швеции.

– Прекрасная тема! Великолепная!

– Если я засну здесь у тебя, не буди меня; я так устал!

– Пожалуйста, не стесняйся! Спи!

Через несколько минут Олле спал глубоким сном и громко храпел. Голова его перевешивалась через подлокотник, который подпирал его толстую шею, а ноги перевешивались через другой подлокотник.

– Бедняга, – сказал Селлен, накрывая его пледом.

Снова послышался стук в дверь, но он не был условным сигналом, и Селлен не торопился открывать; однако стук возобновился с такой неистовой силой, что уже можно было не опасаться каких-нибудь серьезных неприятностей, и Селлен отворил дверь: это были доктор Борг и нотариус Левин. Борг сразу же повел себя как хозяин:

– Фальк здесь?

– Нет!

– А что это за мешок с дровами валяется? – продолжал он, показывая сапогом на Олле.

– Олле Монтанус.

– А, это тот самый чудак, что был с Фальком вчера вечером. Он еще спит?

– Да, спит.

– Он ночевал здесь?

– Ночевал.

– Почему ты не затопишь? У тебя дьявольски холодно!

– Потому что у меня нет дров.

– Вели принести! Где уборщица? Давай ее сюда! Я ее слегка встряхну!

– Уборщица пошла исповедоваться.

– Так разбуди этого вола, что разлегся здесь и сопит! Я пошлю его за дровами.

– Нет, дай ему поспать, – сказал Селлен, поправляя плед на Олле, который все это время храпел не переставая.

– Ладно, я научу тебя кое-чему. У тебя под полом земля или строительный мусор?

– Я в этом ничего не понимаю, – ответил Селлен, осторожно усаживаясь на один из кусков картона, разложенных на полу.

– Есть у тебя еще картон?

– Есть, а зачем тебе? – спросил Селлен, и лицо его покрылось легким румянцем.

– Мне нужны картон и кочерга!

Борг получил то, что требовал, а Селлен, так и не поняв, зачем это ему нужно, расположился на кусках картона и сидел, словно под ним был драгоценный клад.

Борг сбросил пиджак и кочергой стал выламывать половицу, насквозь прогнившую от кислот и дождя.

– Ты что, с ума сошел? – закричал Селлен.

– Я всегда так делал в Упсале, – объяснил Борг.

– Но так не делают в Стокгольме!

– А мне какое дело до Стокгольма? Здесь холодно, и сейчас мы затопим печку!

– Но не ломай пол! Ведь это сразу заметят!

– Поверь, мне совершенно все равно, заметят или не заметят; ведь не я здесь живу; какая она твердая, эта чертова деревяшка!

Приблизившись к Селлену, он слегка толкнул его, и тот растянулся на полу; падая, он сдвинул куски картона, и под ним стали видны прогнившие доски.

– Ах ты плут! У него здесь целый дровяной склад, а он сидит и помалкивает.

– Это потолок протекает, вот все и прогнило.

– Меня не интересует, почему прогнило; главное, у нас будет огонь.

Ловко орудуя кочергой, Борг отломал несколько досок, и скоро в камине действительно пылал огонь.

Во время этой сцены Левин держался спокойно, выжидательно и почтительно. Между тем Борг уселся перед камином и стал накаливать кочергу.

В дверь снова постучали, но на этот раз последовали три коротких и один длинный удар.

– Это Фальк, – заметил Селлен и пошел открывать. Когда Фальк переступил порог, вид у него был довольно возбужденный.

– Тебе нужны деньги? – спросил его Борг, хлопнув себя по нагрудному карману.

– И ты еще спрашиваешь! – ответил Фальк неуверенно.

– Сколько тебе нужно? Я могу достать!

– Ты это серьезно? – спросил Фальк, и лицо его просветлело.

– Серьезно! Гм! Wie viel?[37] Сумма! Цифра! Называй!

– О, шестидесяти риксдалеров было бы достаточно.

– Какой скромный малый, – сказал Борг, поворачиваясь к Левину.

– Да, немного же ему нужно, – подхватил тот. – Бери больше, Фальк, пока дают.

– Нет, нельзя! Больше мне сейчас не нужно, и я не могу залезать в долги. Между прочим, я еще не знаю, как буду расплачиваться.

– По двенадцать риксдалеров каждые шесть месяцев, двадцать четыре риксдалера в год двумя взносами, – ответил Левин уверенно и четко.

– Очень удобные условия, – заметил Фальк. – А где вы достаете деньги на такие ссуды?

– В Банке каретников. Левин, готовь бумагу и перо!

В руках у Левина уже было долговое обязательство, перо и портативная чернильница. Долговое обязательство оказалось кем-то заполненным. Увидев цифру восемьсот, Фальк на какое-то мгновение заколебался.

– Восемьсот риксдалеров? – спросил он изумленно.

– Если этого мало, бери больше.

– Нет, больше не надо; значит, не имеет значения, кто берет деньги, лишь бы аккуратно платил. Кстати, вам дают деньги по долговому обязательству просто так, без всяких гарантий?

– Без гарантий? Ты же получаешь наше поручительство, – ответил Левин насмешливо и в то же время доверительно.

– Нет, я говорю не об этом, – сказал Фальк. – Я очень благодарен вам за ваше поручительство, но мне кажется, что из этого ничего не выйдет.

– Хо! Хо! Хо! Уже вышло! Деньги выделены, – сказал Борг, доставая «банковский чек», как он назвал этот документ. – Ну, подписывай!

Фальк написал свое имя. Борг и Левин стояли над ним как полицейские.

– «Вице-асессор», – продиктовал Борг.

– Нет, я литератор, – ответил Фальк.

– Не годится! Ты заявлен как вице-асессор, и, между прочим, как таковой ты до сих пор значишься в адресной книге.

– А вы проверили?

– Нужно строго соблюдать формальности, – ответил Борг серьезно.

Фальк подписал.

– Пойди сюда, Селлен, и засвидетельствуй! – приказал Борг.

– Не знаю, стоит ли, – ответил Селлен. – Я своими глазами видел, сколько бед у нас в деревне натворили эти подписи…

– Ты сейчас не в деревне и имеешь дело не с мужиками! Засвидетельствуй, что Фальк поставил свое имя сам, по доброй воле; ведь это ты можешь написать!

Селлен написал, но покачал головой.

– А теперь разбудите этого вола, он тоже должен подписать.

Однако, сколько Олле ни трясли, все было напрасно, и тогда Борг взял раскаленную докрасна кочергу и поднес ее к самому носу спящего.

– Просыпайся, собака, а не то получишь у меня! – закричал Борг.

Олле тут же вскочил на ноги и стал протирать глаза.

– Засвидетельствуешь подпись Фалька! Понял?

Олле взял перо и под диктовку обоих поручителей написал то, что от него требовалось, после чего хотел было снова лечь спать, но Борг не отпустил его:

– Подожди еще немножко! Сначала Фальк напишет дополнительное поручительство.

– Не пиши никаких поручительств, Фальк, – посоветовал Олле. – От них добра не жди, одни неприятности!

– Молчи, собака! – зарычал Борг. – Иди сюда, Фальк. Мы только что поручились за тебя, понимаешь, это имущественное поручительство. А теперь ты должен написать дополнительное поручительство за Струве, с которого взыскивают деньги судебным порядком.

– А что такое дополнительное поручительство?

– Это пустая формальность; он получил ссуду в размере семисот риксдалеров в Банке маляров, сделал первый взнос, но пропустил следующий, и против него возбудили судебное дело; теперь нам надо найти дополнительного поручителя. Это добрый старый заем, так что нет никакого риска.

Фальк написал поручительство, а оба свидетеля подписались.

С видом знатока Борг аккуратно сложил долговые обязательства и передал их Левину, который тотчас же направился к двери.

– Через час вернешься с деньгами, – сказал Борг, – а не то я сразу же иду в полицию и тебя быстро разыщут!

Он встал и, довольный собой, улегся на скамейку, где раньше лежал Олле. Олле доплелся до камина и лег на пол, свернувшись по-собачьи клубком.

Некоторое время царило молчание.

– Послушай, Олле, – сказал Селлен, – а если и нам взять да написать такую вот бумажку?

– Тогда попадете на Риндён, – сказал Борг.

– А что такое Риндён? – спросил Селлен.

– Есть такое местечко в шхерах, но если господа предпочитают Меларен, то и там для них найдется подходящее место, которое называется Лонгхольмен.