Крестовый дранг - Руслан Мельников

Нет, так дело не пойдет. Бурцев заглушил мотор. Открыл люк. Вылез. Фу-ух! От пыли и выхлопов нечем дышать. Магическая вентиляция у арийских колдунов-башнестроителей, конечно, отменная, но поработай двигатель еще немного — и кранты. Никакая магия уже не спасла бы.

Глянул вверх — на слабый рассеянный свет из проломленого потолка. До него сейчас — рукой подать. В прямом смысле: можно дотянуться с башни, можно легко влезть обратно, в развороченную темницу фон Берберга. Только обратно ему не надо.

Осмотрелся по сторонам… Если до их вторжения здесь тоже светили лампочки, то танкопад оборвал всю проводку. И все же он разглядел кое-что. Небольшую комнатку, пробитую в скале и заваленную кусками обрушившихся сверху глыб. Впрочем, не только ими. Гусеницы танка увязли, погрузились в каменное крошево. Странная мелкая щебенка правильной формы — этакие миниатюрные кирпичики — смятыми горками лежала вокруг. Рассыпанная и слипшаяся в причудливые округлые фрагменты. Словно обломки древней керамики. Разбитые кувшины и амфоры? Но кто же клеит амфоры из мелких камешков?

Свороченная дверь вела из этого таинственного хранилища наружу. Маленькая, добротная и прочная, она все же не устояла, когда рухнувшая сверху «рысь» навалилась на косяки гусеничным траком. Но в узкий дверной проем танку уже не пройти. Да и не развернуться ему, не разогнаться как следует для нового таранного удара. Места «рыси» хватало едва-едва, почти впритык. По всему выходило: провалившаяся в нижние подвалы Взгужевежи бронированная машина застряла здесь навеки.

В танке зашевелились: пан Освальд подавал признаки жизни. Но пока очень и очень слабые. Головой, наверное, ударился. А голова в этот раз — без шлема. Нескоро шляхтич встанет на ноги. Но не ждать же его, в самом деле. Ладно, догонит, если что. Бурцев спрыгнул с брони. Под ногой хрустнуло, посыпалось. Нога по колено ушла в мелкий щебень. Да что же это может быть, в конце-то концов?! Он нащупал кусок слежавшихся камешков. Поднял. Провел ладонью, поднес к слабому свету, не веря…

Не может быть! Фрагмент шлюссель-башни! Обломок малой башенки ариев! ё-пэ-рэ-сэ-тэ! Да ведь они с Освальдом вломились на трофейном танке не абы куда, а прямиком в тайник с древними артефактами, о которых рассказывал фон Берберг! За те недолгие секунды, пока Бурцев судорожно ворочал многотонную бронированную махину в поисках выхода из каменного мешка, «рысь» передавила все магические поделки. Все, блин, до единой! Бурцев передернул плечами. Бр-р-р! Аж самому страшно стало от содеянного. Похозяйничал, блин, как слон в посудной лавке!

А впрочем… Все ли шлюссель-башни он уничтожил? Неожиданная догадка полыхнула в мозгу. Стало ясно, что за танк обнаружат во Взгужевеже семь веков спустя немецкие археологи. Да вот эту самую «рысь» и обнаружат! А вместе с ней и две чудом уцелевшие магические башенки перехода. Эх, отыскать бы их сейчас, да сразу — об танковую броню! Но шарить в потемках по россыпям битого и раздавленного камня некогда. Может, потом, а сейчас… Спасать Аделаиду надо сейчас. Остальное — побоку! Пока — побоку.

Он не без труда протиснулся в перекошенную и вывернутую наружу вместе с косяками дверь. И дверь, и косяки ставились тут надежные. Но вот на танковый удар, да еще и изнутри рассчитаны не были.

В нешироком коридоре за дверью оказалось темно. Похоже, электрического освещения здесь не полагалось вообще. Однако над тем, куда идти дальше, Бурцев долго не раздумывал. Фон Берберг говорил — все время вниз. Оставалось поверить покойному вестфальцу на слово. Странно только, почему на шум падения и яростной возни «рыси» до сих пор никто не прибежал? Хотя был ли шум? Фон Берберг говорил что-то о магической звукоизоляции нижних подземелий. Что ж, тем лучше. Раз такое дело, застанем противника врасплох!

Глава 59

Он спускался все ниже и ниже. Спускался так быстро, насколько позволял беспросветный мрак. И изо всех сил старался подавить острое чувство незащищенности и беспомощности. Вот она, оказывается, какая госпожа клаустрофобия… Бурцев ругнулся. Если бы эсэсовцы устроили тут засаду или ловушку, не выбраться бы ему уже живым, нипочем не выбраться!

Но ни засад, ни ловушек не было. Не было вообще ничего. И никого! Фон Берберг не лгал: посторонним в нижнее подземелье вход заказан. Что ж, логично. Помнится, вожаки неоскинхедов из Нижнего парка тоже не допускали к таинству межвременной переброски рядовых членов секты.

Абсолютный мрак кончился неожиданно и сразу, словно кто-то приоткрыл окно. Внизу. И впереди. Свет! Он перевел дух — уже легче.

Это было не электричество. Горело пламя. Даже пахло дымом. Неприятным, химическим каким-то, на нефтяной основе. Наверное, для древней арийской магии сгодится любой живой огонь. А уж чем его подпитывать — не важно.

Бурцев ускорил шаг. А потом спускаться стало некуда.

Знакомая картина! Еще по Нижнему парку, откуда его занесло в тринадцатый век, знакомая. Все здесь было как там. И в то же время все было иначе…

Ступени вывели его из коридора к небольшой нише — открытому балкону над неглубокой округлой ареной-колодцем метра четыре в диаметре. На балкончике стоят четверо в длинных черных балахонах. Видимо, эти жреческие одежды — непременный атрибут возрожденного ритуала древних ариев. Все четверо — застывшие, окаменевшие. Мертвые лица. Широко раскрытые невидящие глаза.

Взгляды вперились в противоположную стену, на которой пылают огненные цифры. В отличие от неоскинхедов, эсэсовские медиумы использовали не пропитанные горючим составом и разложенные в определенном порядке дрова. Здесь числа выписаны прямо на каменной кладке какой-то липкой, вязкой дрянью. Смесь, намазанная на стену, горела сильно, ярко и долго. Часть пылающей надписи Бурцев разобрал из-за спин медиумов. Главную часть: «1943». Обратный цайтпрыжок начинался…

Он приблизился к неподвижным балахонистым фигурам. Ни один из медиумов не шелохнулся. Все четверо находились сейчас в глубоком трансе. У этих ребят здесь одна забота: буравить взглядом огненную цифирь и обеспечивать своей ментальной мощью успех перехода во времени. От окружающего мира эти зомби отрешены напрочь. Хорошо… А еще лучше, что незваного гостя пока не замечают и на дне колодца.

Там — в самом центре арены стоял, заложив руки за спину, командующий этого «парада». Магистр. Эсэсовец с жирным подбородком, бульдожьими щеками и довольной усмешкой на лице. Над поясом нависал солидный животик. С пояса свисала кобура «вальтера» и ручная осколочная граната «М-24». Та самая, классическая и легендарная, «колотушка» на деревянной ручке. Простая, удобная и надежная, состоявшая на вооружении германской армии еще со времен Первой мировой. Именно такую бросал боярин Игнат в князя Александра.

У ног магистра эзотерической службы СС — малая башня ариев. Крепко опутанные по рукам и ногам к ней, будто к пеньку от жертвенного столба, привязаны Аделаида с Ядвигой. Девушки сидят спиной друг к другу. Обе — измученные, истощенные, перепачканные с головы до ног. Лица искажены. В глазах — ужас. Во рту — кляп. Чтоб не мешали медиумам сосредоточиваться и творить обряд? Да, звонкоголосая Аделаидка, пожалуй бы, помешала.

Аделаидка! Милая Аделаидка… От сердца отлегло. Он все-таки успел! Девушки пока еще здесь, а не в хронобункере СС. Но вот надолго ли?

Медиумы не покачиваются в магическо-гипнотическом трансе, не бормочут под нос зазубренные заклинания. Значит, идет заключительный этап ритуала! О том же свидетельствовал и призрачный, чуть красноватый пульсирующий свет, исходивший уже от малой башни перехода. И не только от нее. Свет словно просачивался, струился откуда-то из-под основания колодезного дна. Свет расплывался, подобно пятну жидкой чрезвычайно подвижной субстанции. Свет становился ярче. Свет пульсировал сильнее. Сияющий круг ширился, жадно поглощая все на своем пути. И обе пленницы, и эсэсовский офицер уже попали внутрь.

Эсэсовец опустился на одно колено, благоговейно коснулся кончиками пальцев шлюссель-башни.

Аделаиде и Ядвиге этого не требовалось. Девушки и так находились в более чем тесном тактильном контакте с магическим артефактом: башенка ариев, наверное, здорово впечаталась в их спины.

Господи, началось! Колючий холод суеверного ужаса прошелся ледяными граблями по хребту. Бурцев стиснул зубы.

Прямо на его глазах три человеческие фигуры растворялись в воздухе. Сначала все трое покрылись волнистой рябью. Потом… потом люди начали просвечиваться. Люди становились проз-рач-ны-ми! Волосы и одежды превращались в невесомый, почти незримый ореол. Истончались пальцы, смазывались лица… Позади силуэтов смутно проступал строгий узор каменной кладки.

Невероятный процесс превращения дородного мужчины и двух хрупких девушек из плоти и крови в невидимок шел медленно, но он шел, туды ж его за ногу! Бурцев вспомнил, как хрястнул в Нижнем парке резиновой дубинкой по украденному скинами музейному экспонату, как разлетелся вдребезги древний артефакт, как взорвался под ногами сияющий нездешним светом магический люк, как осыпало его градом осколков. И канул в ничто мир вокруг. И тут же появился другой мир.