Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 7 - Артём Март

Тогда я припомнил историю жизни Степаныча, когда он, тайно от всех, отправился в Краснодар, чтобы наказать тварей, изнасиловавших и убивших его дочь-студентку.

— Ты думаешь, почему я помчался туда, в Краснодар тогда? — С трудом говорил Степаныч. — Потому что узнал от тамошних знакомых, что одного из злоумышленников взяли. Да только… Только защищал его тогда как раз этот адвокат. Фамилию я его уже давно забыл. Помнил только, что какая-то она у него необычная. А как этот гад к нам в контору пришел и представился, так фамилия в памяти сразу и всплыла.

— Чешский-Кононенко защищал убийц твоей дочери? — Нахмурив брови, спросил я.

— Да. Одного из них. Я тогда следил за делом. Мне друг оттуда письма писал, как суд проходит. Когда я узнал, что подонка отмазали от тюрьмы, впал в настоящее уныние.

Степаныч в очередной раз тяжело вздохнул. Я понимал, как сложно ему вспоминать те времена. Старику приходилось напрягать волю, чтобы возвращаться к ним и рассказывать мне о своих переживаниях.

С другой стороны, я поймал себя на мысли, что наша с ним рыбалка, тогда, после той истории с похороненной Степанычем СВД, оказалась ненапрасной. Черствый в выражении своих чувств старик находил в себе силы, чтобы делиться этим с другом. Я всегда считал, что нечего носить на душе груз. Он будет только отвлекать человека, бередить старые раны. Лучше уж сбросить его здесь и сейчас, как и делал Степаныч.

— Именно после этой новости, ты решился на месть?

— Да, — Степаныч покивал. — Понял, что справедливость в этом случае можно выковать только своими руками. Вот и выковал.

— Значит, я поступил правильно, что отказался иметь дело с адвокатом, — я встал.

— Правильно, Витя. Этот Чешский-Кононенко — та еще мразь. Думаю, встреть я его несколько лет назад, придушил бы собственными руками. Да только теперь уже рана та подзажила. Не без твоей помощи.

— Я рад, — я улыбнулся. — Ну ладно. Не буду мешать, Степаныч. Пойду. Нужно попытаться выйти на связь с Волковым. Старик пропал, и я думаю, ему может угрожать опасность.

Степаныч покивал. Я же, уходя из его кабинета, задумался о том, что возможно, Старик в немалой степени повлиял на то, каким я стал. Под налетом лет я начал забывать, в каких условиях ковалась моя личность.

Со Степанычем я общался с самого детства. Принцип о том, что только ты сам, своими силами, можешь добиться справедливости, наверняка укоренился во мне именно со Степанычевой подачи. Сейчас я шел и был благодарен ему за это. Ведь если бы не он, наверняка я бы не смог сделать того, что сделал, когда судьба дала мне второй шанс прожить жизнь заново.

Удар пустым, но тяжелым от налипшего на дно и стенки застарелого цемента ведром, оказался ощутимым. Фурсов почувствовал жуткую боль под правым глазом. Что-то громко щелкнуло в голове. Фурсов быстро понял, что это лопнула лицевая кость.

Он откинулся на стену, а сверху, на него тут же упал Нерон, стал душить, страшно кривя лицо.

— Ты им нужен, — прошипел ФСКшник, — нужен им для чего-то. Я не могу допустить, чтобы ты сотрудничал с Летовым…

Фурсов хотел было что-то ответить, но не мог. Холодные, складские от пота руки Нерона сдавливали ему гортань так, что ФСКшнику показалось, будто она вот-вот лопнет.

— Я всегда знал, что тебе нельзя доверять, — холодно шипел Нерон, — знал, что ты слабейшее звено в нашей цепочке. Ты уже проявил себя в Афгане. Тебе нельзя было доверять. И я, и шеф, знали это… И теперь тебе крышка…

— М-х-м-м-м-м, — только и смог прохрипеть Нерон в ответ.

Когда люк подвала распахнулся, на миг Фурсов решил, что спасен. Однако этих глупые мысли быстро выветрились из его головы. Вернее, он прогнал их сам. Прогнал, потому что хорошо знал Нерона. Этот отморозок не отступит.

— Э-э! Э! — Закричали сверху.

Нерон среагировал мгновенно. Фурсов почувствовал, как ослабилась хватка, а Неронов юркнул ему за спину, захватил шею предплечьем.

— Назад, или я сверну ему шею! — Прошипел он вошедшим.

Корзун медленно спустился по лестнице. Все это время он держал наготове наган, чтобы в любой момент застрелить Нерона.

— Верткий ты гад, — безэмоционально проговорил молодой Женя Корзун, застыв перед ними.

Потом он немного помолчал, оценивая ситуацию. Фурсов тем временем попытался сглотнуть. Это движение отдалось болью в горле. Казалось, кадык его был не на месте после того, как бывший товарищ попытался его задушить.

— Если дернешься, я сверну ему шею, — сказал Нерон.

— Сверни, — пожал плечами Корзун. — Какая мне разница? Может быть, ты даже не успеешь. Потому что я прошью вас пулей быстрее, чем ты сам дернешься.

С этими словами Женя взвел курок револьвера. Фурсову показалось, что барабан нагана прокручивался целую вечность.

— О нет, я не дурак, — возразил Нерон. — Думаешь, я не знаю, что Фурсов вам нужен. Не просто так вы держите его тут. Кормите неплохо. Сидит он у вас в теплой шубе, даже не битый. Так, с пленными не обращаются, если они не имеют никакого значения.

Женя ничего ему на это не ответил.

— Если ты его прикончишь, то сам не уйдешь отсюда живым, — проговорил Корзун своим монотонным, будто бы безжизненным голосом.

— Я это знаю, — покивал Нерон. — И не боюсь.

Нерон был уверен, что Корзун не предпримет никаких решительных действий. В их компании главным был Летов. Именно этот мальчишка, которому не стукнуло еще и двадцати пяти, был мозгом среди Обороновцев. Остальные не сделают и шага в сторону, пока он им не прикажет. Именно на это Нерон и надеялся.

— Чего ты хочешь? — Раздумав пару мгновений, спросил Корзун.

— Я хочу поговорить с Летовым. Прямо сейчас. Не знаю как, но мне нужно чтобы он был тут через