Не названа цена - Мария Дмитриевна Берестова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лицо его сделалось весьма кислым, но быстро оживилось. Он картинным жестом щёлкнул пальцами — и листок, на котором Юлания писала, растаял в воздухе прямо под её пером.
Невольно вздрогнув от неожиданности, она выругалась и бросила на архимага недовольный и раздражённый взгляд.
Тот демонстративно уставился в потолок, однако перед тем, как он завёл руки за спину, она успела заметить, что пальцы у него сильно дрожат.
— Раньше ты не рисковал по пустякам, Лийр, — констатировала она факт полученного им отката и с горечью переспросила: — И стоило оно того?
Он скривился, недовольный тем, что она увидела его слабость. Осознав, что проиграл ей это поле, он мгновенно сменил тактику.
— Пустяки? — раздражённо переспросил он, подходя ближе и нависая над ней. — Следственное управление работает из рук вон плохо, а возглавляющая его женщина, кажется, совсем забыла, с кем имеет дело!
Юлания сложила руки на груди и откинулась на спинку кресла, пытаясь отодвинуться от него. Поза эта совершенно не шла к её нежному платью.
— Да, Лани, — одобрил её защитную позу архимаг, пристально вглядываясь в её лицо, — твои игры приведут на дно не только тебя — но и людей, которых ты ведёшь за собой. Будут ли они горды умереть ради твоих амбиций?
Ленивая вальяжность слетала с него; голос и выражение лица его были таковы, что теперь никто бы не усомнился, что именно в руках этого мужчины сосредоточена основная власть на Понте. Однако Юлания, видимо, была хорошо знакома с его повадками, потому что лишь приподняла бровь и мягко ответила:
— Угрозы, Лийр? Какая-то собачонка смеет тявкать не в такт твоим словам?
Ни в его взгляде, ни в его лице ничто не дрогнуло.
— Я готовил тебе другое место, Лани, — холодно ответил он. — Но раз уж роль не к месту тявкающей собачонки тебе больше по душе, то не обессудь, если и финал её будет закономерен. Впрочем, — лицо его на короткий миг смягчилось, — ещё не поздно это изменить.
Она не ответила лишь из чувства самосохранения, но ответ так выразительно читался в её глазах — что она предпочтёт бесславно погибнуть в борьбе с ним, нежели встать с ним рядом, — что на лицо архимага легла мрачная тень, которую, впрочем, он почти сразу спрятал за холодным равнодушием.
— Если эта волокита с поисками артефакта будет тянуться прежним чередом, — деловым тоном отметил он, выпрямляясь. — То я приму соответствующие меры.
С этими словами он просто растворился в воздухе.
В руках Юлании треснуло, переломившись, перо, — так нервно и судорожно она сжала пальцы.
Усталым жестом потерев лоб слегка дрожащей ладонью, она встала и отошла к окну, пытаясь созерцанием парка вернуть себе самообладание.
Глава тринадцатая
То, чего Илия больше всего боялась, всё же произошло: уходя из управления, она столкнулась с Рийаром.
Она хотела сделать вид, что не заметила его — ей, совершенно точно, было невыносимо с ним разговаривать, — но, когда она проходила мимо него, он сам заговорил.
— Ба! — издевательски протянул он. — Я смотрю, любовь к фехтованию испарилась у тебя, как туман по утру?
Илия резко встала и прожгла его яростным взглядом.
— Скорее уж, — с презрением парировала она, вкладывая в тон всю свою боль, — виновато тут отвращение к учителю!
Ей хотелось задеть его этими словами, но, кажется, она совершенно не преуспела, потому что он снисходительно улыбнулся и отметил:
— Насколько я знаю, Леон успел уже договориться с нашими боевыми леди, чтобы они преподали тебе парочку уроков. Так что, полагаю, — насмешливо продолжил он, делая шаг к ней, — дело всё же не в учителе.
Ей очень хотелось попятиться от него, но она удержалась. Вздёрнув подбородок, резко выговорила:
— Тебе-то что за забота, Рийар?
Ей очень, очень хотелось показать, что ей больше нет до него никакого дела, и что у него не осталось над ней никакой власти.
Хмыкнув, он смерил её ироничным взглядом и ответил:
— Не люблю двуличность, Илия. Ты ведь не меньшая лицемерка, чем я, но почему-то считаешь, что именно ты вправе корчить из себя обиженную и оскорблённую в лучших чувствах.
— Я? Лицемерка?! — задохнулась от возмущения она, мысленно прикидывая, не залепить ли ему пощёчину.
Ну, это уж чересчур! Он её обманул, он её использовал, он её предал — а лицемерка, видите ли, она!
— Конечно, лицемерка, — с наслаждением протянул он, и снова сделал шаг к ней, словно подставляясь под возможную пощёчину. — Притворилась, что интересуешься фехтованием, чтобы быть поближе к приглянувшемуся парню…
Илия сжала кулаки. Ну уж нет, до вульгарной ссоры с криками и дракой она не опустится!
— Конечно, очень удобно, — мурлыкающим тоном продолжил он, наклоняясь к ней, — польстить мужскому самолюбию, да и себя выставить… с выгодного ракурса.
Вспыхнув, она воскликнула:
— По себе всех судишь, да? — и всё же отступила от него на пару шагов.
— Нет, — сложил он руки на груди и тоже отошёл на шаг назад. — Просто называю вещи своими именами.
Он в чём-то был прав. Она действительно напросилась к нему в ученицы, потому что он ей понравился и ей хотелось быть к нему ближе. Фехтовать ей тоже, в принципе, понравилось, но в отрыве от него это занятие потеряло для неё интерес.
Однако она никогда не смотрела на своё поведение с предложенного им ракурса. Это же нормально — найти общее дело, чтобы сблизиться с мужчиной? Или нет?
Илия растерялась. Ей не казалось, что она сделала что-то лицемерное. Ведь, когда влюбляешься в человека, естественно испытывать интерес к тому, что ему нравится. Но не могла же она сказать Рийару в лицо, что была в него влюблена, и поэтому ей было интересно всё то, чем занимается и он!
Очевидно, ход её размышлений читался с её возмущённого лица достаточно легко, потому что он отметил:
— Поосторожнее с этим, Илия. А то так и будешь носиться по жизни от одного неинтересного тебе дела к другому, а своего так и не найдёшь.
Совет был толковый и отчётливо отдавал чувством заботы. Это насторожило Илию: зачем бы ему теперь вздумалось изображать заботливость?
— Тебе какое дело? — тоже складывая руки на груди, агрессивно поинтересовалась она.
Он приподнял брови и отметил:
— То, что я в тебя не влюблён, ещё не означает, что мне в принципе нет до тебя дела.
— Ещё соври, что действительно беспокоишься за меня! — фыркнула Илия, ни капли ему не веря.
— Ну, с беспокойством ты загнула, — признал он.
Почему-то ей стало обидно,
