Русский агент Аненербе - Дмитрий Шмокин

— Страх… — сказал он, — однажды попав в тебя он остается в тебе до конца жизни.

Он достал трубку и набил ее табаком.

— Никто не против?

Не встретив отрицательного ответа, он неспеша раскурил ее.

— Это случилось осенью 1916-го, во время битвы на Сомме. Я тогда был ещё молодым парнем полным сил и надежд, верил… — он затянулся, не долю секунды задумался, — Наш полк держал позиции недалеко от деревни Курселет. Дожди не прекращались неделями, с неба лилась вода, как из ведра, окопы превратились в непроходимые грязевые канавы. Мы спали стоя, прислонившись к стенам окопа, и друг к другу, потому что присесть было невозможно — везде стояла вода по колено. Я слушал, что несколько солдат упав от усталости захлебнулись этой грязной водой. Однажды утром начался очередной британский обстрел. Мы уже привыкли к этому — каждое утро начиналось с артподготовки. Но в этот раз что-то было иначе. Сквозь грохот снарядов я услышал странный механический рев. Наш унтер-офицер Мюллер закричал: «Танки!». Наш взвод, в основном деревенские парни… Мы никогда раньше их не видели. И вот из утреннего тумана выползли эти стальные чудовища. Они двигались медленно, но неумолимо, как огромные ужасные черепахи, изрыгая огонь из своих пушек. Наши винтовки были бесполезны против их брони. Я видел, как молодой Курт, новобранец откуда-то из-под Дрездена, в панике выпустил всю обойму по головному танку — пули просто отскакивали с металлическим звоном. Мы перенесли позицию пулемета, но все тщетно. танк неумолимо прошел прямо через наши проволочные заграждения, сминая их как бумагу. Но потом произошло чудо то, что спасло нас. Один из танков застрял в воронке от снаряда, а второй соскользнул по грязи в траншею и накренился, не в силах выбраться. Наши артиллеристы наконец пришли в себя и пристрелялись, третий танк загорелся после прямого попадания. Я видел, как британский экипаж выпрыгивал из горящей машины. В тот день мы удержали позиции, но все поняли — война изменилась навсегда. Эти стальные чудовища стали нашим новым кошмаром. По ночам я часто просыпаюсь от того же механического рева, хотя вокруг тишина. Даже спустя годы после той войны этот звук преследует меня во снах…

Третий попутчик молодой лейтенант медицинской службы Курт Майер. Он ехал из отпуска, в основном молчал и больше был погружен в чтение медицинского журнала и книги по хирургии под редакцией Hermann Küttner и Ernst Lexer.

Периодически в купе заходил проводник в синей форменной куртке, приносил кофе в фарфоровых чашках с логотипом железной дороги и бутерброды на белых тарелках. Несмотря на войну, в офицерском вагоне поддерживался довоенный уровень сервиса.

Поездка прошла без каких-либо происшествий, закончившись в конечном пункте назначения.

Кёнигсберг конца 1941 года представлял собой важнейший военный центр на пути к Восточному фронту. Старинный город-крепость с его средневековыми замками и готическими соборами теперь едва справлялся с наводнением вызванным притоком военной техники и войск. По улицам постоянно двигались колонны бронетехники и машин, на площадях разворачивались полевые кухни. Следы недавних советских бомбардировок оставили следы на некоторых зданиях, но в целом город сохранял свой довоенный облик.

Штаб группы армий «Север» располагался в массивном здании бывшего Земельного финансового управления Landesfinanzamt на Ганза-платц Hansaplatz. Внушительное здание в стиле северогерманского неоренессанса, построенное в начале XX века.

Его толстые стены надежно защищали секретные документы и карты, а просторные залы переоборудовали под центр управления, где работали генерал-фельдмаршал Вильгельм Риттер фон Лееб и его штаб, координирующий действия войск, наступающих на Ленинград.

Эшелон прибыл на Восточной вокзал Ostbahnhof главный железнодорожный узел города. Отсюда войска и техника распределялись либо дальше на восток, либо оставались в городе в резерве. Здание вокзала, с его характерными башенками, построенное в типичном для Восточной Пруссии стиле с применением красного кирпича, служило своеобразными воротами в город для всех прибывающих с запада.

В вагон зашел полицейский фельджандарм с характерными металлическими полумесяцем на груди — он проверял документы у всех прибывающих в город.

— Фельджандарм Мюллер почтительнейше докладываю, господа офицеры, обязательная проверка документов.

Глава 18

Он быстро проверил бумаги у всех и вскинув руку сказал:

— Все в порядке. Господа офицеры, в городе действует комендантский час, окна домов подлежат обязательному затемнению на ночь, улицы постоянно патрулируются. Но… — фельджандарм усмехнулся, — несмотря на военное время, в городе продолжают работать рестораны и кафе, хотя выбор блюд сильно ограничен, а порции уменьшены из-за карточной системы, но все же они работают, — он посмотрел на самого старшего по званию Глюкса и спросил, — Разрешите идти, группенфюрер?

Звякнув горжетом на груди ревностный фельджандарм удалился.

Лебедев сразу отправился в штаб группы армий «Север». Если бы он действовал не по прямому указанию Гиммлера, то изначально ему пришлось бы передавать запрос на аудиенцию у фельдмаршала через адъютанта и ожидание могло затянуться на неделю, в лучшем случае на три дня. Но бумаги от «Аненербе» и запрос, шедший непосредственно от рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, понятно, существенно менял ситуацию.

Но практически весь штаб уже давно находился под Лугой. В Кёнисберге остался узел связи и службы тылового обеспечения. Лебедев потратил пару часов на получение приказа о передислокации и отправился с Густавом Ланге в гостиницу. Но выспаться не удалось, чем ближе он находился к линии фронта, тем сильнее нарастало в нем нервное напряжение.

Ранним ноябрьским утром Константин Лебедев и его водитель Густав Ланге прибыли на военный аэродром Девау под Кёнигсбергом. Здесь базировалась транспортная эскадрилья Люфтваффе. На бетонной полосе уже прогревал двигатели трехмоторный Юнкерс Ju-52, прозванный пилотами и солдатами «Тетушка Ю». Поднимаясь на борт, Константин с любопытством провел его гофрированной обшивке рукой (иногда он поддавался обычному любопытству — ведь он встречал вещи, которые раньше видел только на картинках и фото). Громоздкий и угловатый самолет, начавший свою историю еще 1919 году и спроектированный Эрнстом Цинделем, как завершение линии цельнометаллических транспортных самолетов компании «Юнкерс» продолжал летать. Простая комбинация гофрированной обшивки, не убираемых стоек шасси и трех моторов воздушного охлаждения, делала его незаменимым для перевозок у линии фронта. Правда не в качестве первого бомбардировщика, а как пассажирский или транспортник, поэтому комфорта в салоне не было.

Помимо него на борт поднялись еще несколько офицеров, вслед за ними погрузили ящики с секретной документацией и в грузовом салоне стало тесно и шумно. Сквозь небольшие квадратные иллюминаторы пробивался утренний свет.

Лебедев посмотрел