Русский агент Аненербе - Дмитрий Шмокин

«Вот теперь чувак, точно все…», — вздыхая подумал он, — «главное теперь, чтобы свои не сбили».

Пилоты проверили все системы, и тяжелая машина начала разбег. Полет проходил примерно на высоте, немногим меньше двух тысяч метров. Юнкерс Ju-52 мог подняться и выше, но тогда кислородное голодание отправило бы некоторых особенно чувствительных пассажиров в обморок. А так небольшая высота позволяла любоваться пейзажами, что раскинулись внизу — мимо проплывали леса Восточной Пруссии, затем аккуратные литовские поля, латвийские озера. Лебедев укутался в шинель и прислонившись к обшивке тихонько задремал.

На подлете к линии фронта самолет резко снизился до 500 метров — так было безопаснее от советских истребителей. Болтанка усилилась, некоторых пассажиров начало укачивать. Густав Ланге первый раз, попавший в самолет сидел с лицом зеленоватого оттенка и крепился изо всех сил. Он вцепился своими кулачищами за ручку, привинченную к переборке, и боялся открыть рот.

Но окончательно Константин проснулся от криков и стрекотни пулеметов.

Они летели уже где-то над Псковской областью. Дверь в кабине была открыта, так как теплый воздух от системы отопления поступал в остальную часть самолета. Было слышно, как один из пилотов кричал другому:

— Крысы! Verdammt! Два И-16 на семь часов!

Константин протер глаза и успел заметить в квадратный иллюминатор, как две стремительные тени И-16, промелькнули слева от Юнкерса. Советские истребители, прозванные немецкими летчиками «крысами» — а советские лётчики, наоборот, ласково называвшие их «ишачками», заходили на атаку. Советский Союз потерял довольно большую часть своих военно-воздушных сил на аэродромах. Отсутствие поддержки с воздуха грозило неизбежной катастрофой. И благодаря сохранившимся И-16 удалось избежать этой катастрофы. Именно пилоты, сражавшиеся на И-16 и различных его модификациях, оказали самое жесткое и бескомпромиссное сопротивление немецким самолетам. В первые дни войны: в 3.30 утра И-16 33-го ИАП Западного ОВО, базирующиеся на аэродроме Пружанах, отправили в смертельное пике над Брестом первый немецкий самолет. Спустя пару часов на землю, чадящими факелами, рухнули еще пять вражеских машин, которые атаковали аэродром этого полка. В Прибалтийском военном округе при схожих обстоятельствах И-16 21-го ИАП героически сбили 9 немецких самолётов, столько же побед у 15-го ИАП и 7 сбитых у 10-го ИАП. А в Одесском военном округе 55-й ИАП в Бельцах к концу дня «насшибали» 10 самолетов фашистской Германии, а 67-й ИАП превзошел всех по результативности, летчики отправили к земле 15 машин противника. Поэтому И-16, хоть и был уже давно устаревающим истребителем, но он проверенный временем и тремя войнами, еще мог дать жесткий и достойный отпор врагу. Противник тоже высоко оценил эту надежную и неприхотливую машину. Фашисты захватили боле двух сотен И-16 на приграничных аэродромах, и использовали их в качестве учебных машин. Особенно высоко ценились немцами модификация УТИ-4 — двухместный вариант И-16, где мог разместиться и курсант и инструктор.

Раздался дробный стук по обшивке, словно крупный град забарабанил по всему корпусу. Первая же очередь советских истребителей попала в цель. Пули прошили обшивку фюзеляжа, оставляя рваные отверстия. Один из офицеров, сидящих рядом с Лебедевым завалился на бок теряя с окровавленной головы фуражку. Пули пробили ее насквозь, забрызгав кровью, крошками кости и кусками мозга ящики с документацией. На полметра правее, и эти пули достались бы самому Лебедеву. У другого борта закричал еще один пассажир «Юнкерса» — он получил ранение по ногам. Рядом с ним, похоже какой-то штабной унтер-офицер, схватил себя за плечо, стараясь остановить кровь. Второй заход советских истребителей стал еще более успешным. Оглушительно взвыл поврежденный правый двигатель Юнкерса из него пошел дым.

«Пиздец! Нет ничего тупее, как погибнуть от своих!», — Лебедев не на шутку перепугался понимая, что ситуация смертельно опасная.

Пилот «Юнкерса» резко бросил машину вниз, пытаясь уйти в равные облака.

Советские истребители пошли на третий заход.

«Ну все, сейчас они нас на хуй прикончат!», — подумал Лебедев, оглядываясь по сторонам и лихорадочно размышляя, как приготовиться к неминуемому падению.

В этот момент радист закричал пилоту:

— Здесь Красный-1, они рядом, говорят держитесь парни, они уже идут на помощь!

Со стороны солнца, набирая скорость, к месту боя мчались четыре Bf-109F из группы сопровождения. Они должны были раньше встретить транспортник, но по каким-то причинам задержались.

Советские самолеты попытались добить Юнкерс, но тут в бой вступили «мессершмитты». Ведущий «сто девятый» атаковал ведущего И-16 длинной очередью из пушки и пулеметов. Советский истребитель резко отвернул, уходя из-под огня, но второй «мессер» уже заходил ему в хвост. Воздух наполнился рёвом моторов и треском пулеметных очередей. Второй И-16 тоже попытался зайти в хвост одному из немецких истребителей и помочь своему товарищу, но тут же сам оказался под перекрестным огнем двух других машин. Черный дым потянулся за его хвостом, и советский летчик был вынужден выйти из боя, уходя к земле. Первый И-16, получив несколько попаданий, также вышел из боя и скрылся в облаках. Один «Мессершмитт» отправился на его преследование, остальные заняли плотный строй вокруг транспортника, готовые отразить новые атаки.

«Юнкерс», хоть и с поврежденным двигателем, продолжал полет под прикрытием истребителей. Внезапно снизу появилась плотная облачность. Опытный пилот направил поврежденную машину в спасительную белую пелену. Через несколько минут «Юнкерс» в сопровождении истребителей вынырнул из облаков уже над территорией, контролируемой немецкими войсками.

Константин Лебедев почувствовал, как холодный пот тек по его спине, он снял фуражку и вытер платком мокрый лоб.

«Ву-х, благодарю парни, что не ухлопали меня… храни вас Господь…», — обратился он мысленно к советским летчикам.

Наконец через три часа полета показался аэродром под Лугой. Посадочную полосу немецкие саперы наскоро оборудовали на бывшем колхозном поле. Юнкерс тяжело сделав круг, зашел против ветра, и жестко приземлился на утрамбованный промерзший грунт. У края поля уже ждал штабной «Хорьх» с водителем, готовый доставить пассажиров в ставку.

Лебедев спустился по трапу из самолета. Ноябрьское небо хмурилось, медленно опускался мелкий снег — пахло сыростью и дымом от недалеких пожарищ деревень и сел. Где-то на горизонте глухо громыхала канонада — шли бои за Ленинград.

У него сжалось сердце. Да, он был не в своем времени, да он был сейчас в форме фашистского офицера СС, но он русский, на самом деле он офицер России и он сейчас как не крути на Родине, которая ведет тяжелую кровопролитную войну. Как больно все это осознавать и чувствовать.

К нему подошел оберлейтенант.

— Гауптштурмфюрер Тулле? — спросил он.

— Да, — ответил Константин, ненадолго отвлекаясь от своих мыслей.

— Хайль Гитлер! Нам сообщили что вы