Жернова истории 3 (СИ) - Андрей Колганов

Роддом занимает два здания – двухэтажный особняк в псевдоготическом стиле под номером 5, где располагается собственно родительное отделение, и четырехэтажное здание бывшей лечебницы Соловова под номером 7, где находятся послеродовое отделение и женская консультация. Дожидаемся своей очереди, и после обследования и выслушивания всех необходимых наставлений покидаем это заведение. Лида после посещения консультации выглядит бледной и цепляется за мою руку судорожной хваткой.

– Ты что? Ведь врач сказал, что все идет нормально? – обеспокоенно спрашиваю у нее.

– Я боюсь… А вдруг что-нибудь пойдет не так? – жена прячет от меня глаза, но я все равно замечаю, что в них стоят слезы.

– Прекрати немедленно! Нечего накручивать себя на пустом месте, и придумывать всякие страхи! – говорю, не повышая голоса, но с нажимом. – Да и маленькому это не пойдет на пользу, если мама будет все время нервничать. Вот запугаешь себя до смерти, и роды действительно могут пойти наперекосяк, – и все из-за нелепых страшилок!

Лида закусывает губы, молчит некоторое время, а потом неожиданно предлагает:

– Давай, заглянем к Игнатьевне? Заодно и Котяшу проведаем. Давненько я с ним не виделась.

Хотя дела на работе не ждут, перечить жене нет никакого желания. Мы выходим на Бульварное кольцо, дожидаемся трамвая, который, к счастью, в это время не настолько переполнен, чтобы опасаться за состояние Лиды, и доезжаем с пересадкой до Малого Левшинского переулка. На пересадке, у Пречистенских ворот, замечаем стайку китайских студентов с учебниками подмышкой из расположенного неподалеку, на Волхонке, Университета трудящихся Китая имени Сунь Ятсена. Пока ждем трамвая, забегаю в кондитерскую лавку на углу – не с пустыми же руками к старушке ехать! – и покупаю к чаю шоколадные конфеты и яблочную пастилу.

Игнатьевна нашему приходу искренне обрадовалась. И то сказать – хотя бы какое-то разнообразие. А так, что у нее за развлечения – посудачить с соседками, перекинуться парой слов со знакомыми прихожанками в ближайшей церкви, да изредка выбраться к родственникам в Павловскую Слободу.

– Ой, какие гости дороги пожаловали! – с порога всплеснула она руками, но не забыла и попенять. – Что же вы так редко к нам заходите?

– Да дела все, дела проклятые совсем заедают, Евгения Игнатьевна, – бормочу дежурные оправдания.

– После свадьбы-то я вас так мало видела, – продолжала причитать старушка. – Вон, супружница твоя уже на сносях, а прошлый раз, как заглядывали, так почти и не заметно было еще! А ты проходи милая, садись, – она взяла Лиду по руку, – притомилась, небось, с дороги? Тебе теперь беречься надо.

Когда я выкладываю на стол гостинцы, Игнатьевна снова всплескивает руками:

– Напрасно вы так потратились, Виктор! На этих конфетах ведь разорение одно! – но тут же шустро стала готовить все к чаю. Конечно, на ее доходы не разгуляешься. Хотя я и по-прежнему плачу за пустующую комнату, которой уже давно не пользуюсь, восемьдесят рублей в месяц, это лишь половина от нормальной коммерческой цены. Но для моей квартирной хозяйки более важна гарантия от уплотнения, нежели возможность выручить полную цену. А почему до сих пор оплачиваю эту, в общем-то, ненужную мне комнату? Да очень просто – это всего лишь прикрытая форма оплаты содержания нашего кота. Кстати, а где он?

– Где же наш полосатый разбойник? – как будто уловив мои мысли, спрашивает жена.

– Да спит, небось, в своей комнате, – что ему сделается! В такого здоровенного кота вымахал, и не узнаете.

Пока закипает чайник, встаем из-за стола и втроем проходим в мои бывшие апартаменты. И правда, там, расположившись на одном из стульев, свернувшись клубочком, дрыхнет Котяша. Просыпаться при нашем появлении домашний зверь не пожелал, а лишь приподнял одно ухо. Однако «отсидеться в кустах» ему не удалось – Лида тут же начала приставать к нему со своими нежностями, а кот, лениво, как будто нехотя, все же позволил чесать себе пушистое светлое пузо. Нам соединенными усилиями едва удалось оторвать ее от этого крайне увлекательного занятия, когда Игнатьевна принесла закипевший, наконец, чайник.

За столом старушка все приставала к моей жене с расспросами о самочувствии, а под конец заметила:

– Что же ты, милая, совсем смурная сделалась, и едва не трясешься? Здоровая молодая баба, родить должна одним чохом, да и доктора, сама сказываешь, бают, что все у тебя в порядке. Выкинь ты всякие страхи дурные из головы!

– Я, Игнатьевна, ей то же самое толкую, – вставляю слово.

– Слушай мужа, Лидия! – сурово произносит Игнатьевна. – Мужик у тебя умный, дело говорит, – и, обращаясь уже ко мне:

– Выдь-ка ты, милый, на пять минут. Мы тут с ней по-своему, по-бабьи пошепчемся…

Уж не знаю, о чем они там шептались, но в обратный путь моя жена отправилась маленько успокоившейся. Устроив Лиду на сиденье в трамваю, озабоченно говорю ей:

– По-моему, ты явно переутомилась с этими поездками и пешими походами. Посиди-ка, пожалуй, сегодня дома. Со Станиславом Адамовичем я переговорю. Он тебе благоволит, и, думаю, не будет в претензии.

Лида молча кивнула, а через некоторое время прервала молчание и обратилась ко мне:

– Если уж мне сегодня дома оставаться, то давай тогда еще чуточку по бульвару пройдемся.

Наверное, десяток минут пешком ее не перенапрягут. Решаем выйти на Никитских воротах и прогуляться по Тверскому.

Небольшая кучка прохожих собралась под черным раструбом радиотрансляционной точки и внимала последним известиям – что-то там рассказывали о событиях в Китае. Дальше по бульвару публика на скамейках – в основном старички и безработные, подошедшие от биржи труда в Сытинском переулке, – увлеченно играла в шашки и шахматы, отмахиваясь от непрошенных советчиков, сгрудившихся вокруг. Занимались своим ремеслом моментальные художники, ловко вырезавшие из бумаги профили клиентов. Среди всей этой публики расселись на табуретках многочисленные торговки семечками, шелухой от которых постепенно засыпались дорожки бульвара.

Уже на подходе к Страстному бульвару видим расположившегося на скамейке, разложив поблизости листки бумаги, профессора-графолога. Он тут частенько появляется в хорошую погоду. Бурые усы, чуть косящие глаза, длинные, давно немытые волосы, потертый, до блеска на локтях, сюртук, засаленная манишка. Он предлагает любопытствующим что-нибудь написать на листке бумаги, а потом долго всматривается в получившиеся каракули. Затем, откинув прядь волос со лба, закатывает глаза к небу, и вкрадчивым голосом начинает вещать:

– В вас, молодой человек, таится натура поэтическая, импульсивная, что видно из конфигурации завитков в окончании начертания букв… Таланты ваши до поры скрыты, но, поверьте, форма росчерка свидетельствует о недюжинных способностях. Видно, что вы переживаете временные неудачи, но они будут искуплены грядущими радостями…

Нам недосуг вслушиваться дальше в эту болтовню, и мы направляем свои стопы к дому Нирнзее.

Теплые майские деньки для некоторых работников ВСНХ оказались пронизаны тревогой. Как же – такая могущественная организация, как объединенные ЦКК и РКИ, затеяли масштабную проверку применения государственных стандартов и систем контроля качества продукции! А уповать на то, что в подведомственных трестах, на заводах и фабриках с этим все обстоит благополучно, было бы, зная реальное положение дел, весьма опрометчиво. Массовая работа по стандартизации началась не так давно, да и кампания борьбы за качество перешла в плоскость создания на предприятиях систем контроля качества в еще более близком прошлом. Вряд ли с этими задачами уже успели справиться так, что комар носу не подточит.

Первые итоги проверки подтвердили это опасение. Среди приглашенных по этому поводу на совещание к Валериану Владимировичу Куйбышеву, возглавлявшему и ЦКК-РКИ, и Госстандарт, оказался и я. В зале заседаний мелькали знакомые лица руководителей главков ВСНХ, а так же заместителей наркомов, пожаловавших сюда от Наркомата путей сообщения, Наркомата почт и телеграфов, Наркомата внутренней торговли, Наркомата земледелия… Я сначала удивился, увидев тут и Серго Орджоникидзе, 1-го секретаря Северо-Кавказского крайкома ВКП(б), и лишь секундой позже сообразил, что Серго еще и заместитель председателя Совнаркома, так что здесь он, вероятно, именно в этом последнем качестве.

Доклад о проведенной проверке сделал сам Куйбышев. Да, сообщенные им сведения не слишком радовали. Хотя дело стандартизации сделало большой шаг вперед, до полного охвата производимой продукции государственными стандартами было еще далеко. Да и в тех областях, применительно к которым стандарты уже были разработаны и приняты, отступления от стандартов оказались весьма распространенным явлением. Довольно серьезно стояла проблема ввоза иностранной техники, не соответствующей стандартам, принятым в СССР.