Стабилизатор. Минск 2041 - Сергей Антонов

Вербицкий оглянулся. Идущий за ним Бельский прислонился к стене и тер лодыжку. Перехватив сочувственный взгляд Марата, он сморщился и со злостью прошипел.

– Ну, чего уставился? Споткнулся я, споткнулся. Идите, сейчас оклемаюсь и догоню.

Группе пришлось дожидаться Антидота внизу. Он спустился минуты через три. Заметно прихрамывал. Смущенно улыбнулся и развел руками.

– Извиняйте. Отвык я от своих ботинок. Без шнурков они у меня. Ну и… Теперь все в порядке. Идем!

Новый коридор оказался широким и низким. По нему приходилось идти, пригибая головы, постоянно рискуя забыть об этом и врезаться лбом в остатки креплений для ламп. Стены набухли от влаги и потели каплями воды. Сырость превратила мусор на полу в мерзкую кашу. Под ногами то и дело метались крысы, явно недовольные тем, что в их владения вторглись чужаки. Молчание лишь усугубляло и без того гнетущую атмосферу.

– Вера, а на Восток выходить не опасно? – спросил Марат и собственный усиленный эхом голос показался ему чужим. – На станции ведь люди и наверняка дежурят эсэнэсовцы.

– Отдежурили. У тебя устаревшие сведения. Минское метро законсервировано в две тысячи двадцать четвертом. Благодаря правильной политике городских властей необходимость в подземном сообщении отпала. В Нулевом Мегаполисе исчезли пробки и тратиться на метро больше не имело смысла. Кроме того, по мнению Верховного, подземки любой страны всегда были лакомым куском для террористов. Все предусмотрено, Марат. Логично и обосновано. Придраться не к чему.

И тут Вербицкий вспомнил, что за время прогулки по городу не заметил ни одного обозначения станций метрополитена. Даже подземку, падлы, похерили!

Коридор повернул под прямым углом. Сузился так, что пройти по нему можно было только одному человеку. Марат почувствовал легкий приступ клаустрофобии. Лучшего места для засады и придумать нельзя. Поскорее все это закончилось…

– Да стой же ты, Багор! – воскликнул Талаш. – Не видишь разве – пришли!

Впереди послышался звук удара и гулкий грохот падения чего-то металлического. Движения возобновилось. Вот и конец коридора. Вербицкий наступил на кованую решетку, которую выбил Талаш. Стены расступились. Станция Восток встретила гостей тишиной и запустением. По замыслу архитекторов она должна была напоминать своей формой космический корабль с окнами иллюминаторов. Может раньше и напоминала. Теперь же выглядела, как звездолет потерпевший крушение. Швы на стыках железобетонных конструкций односводчатого потолка расползлись. Из щелей свисали неопрятные нити какого-то растения. То ли мха, то ли другой хрени, приспособленной к жизни в кромешной темноте.

Надписи на темно-красной гранитной облицовке путевых стен когда-то сверкали позолотой. Теперь она облупилась и потускнела, полностью утратив былое великолепие. Печальную картину довершали проплешины на полу – часть мраморных плиток выкорчевали для какой-то надобности.

Талаш сел, разложил на коленях карту, поводил по ней пальцем, повертел головой по сторонам.

– Гм… Турникетный зал там. Чудненько. Значится, нам в эту сторону.

Талаш встал, спрятал карту в рюкзак и направился к желтой полосе на краю платформы. Вслед за ним на рельсы спрыгнули все, кроме Бельского.

Он долго примеривался, пристраивался так и этак. Наконец свесил ноги вниз, спрыгнул и застонал.

– О, чертова нога!

Талаш намеренно не обратил внимания на этот эпизод. Он рвался к цели и не считал нужным заострять внимание на вывихнутой ноге Антидота. Гриша понимал, что становится обузой, изо всех сил старался не отставать.

Идти по туннелю пришлось дольно долго. Наконец, впереди что-то блеснуло. На левой стене провода, кабеля и трубы старых коммуникаций были аккуратно срезаны, чтобы очистить место для круглой двери. Новая и блестящая, она резко контрастировала с окружающим запустением и на вид выглядела очень прочной. Ни предупреждающих надписей, ни цифр на гладкой, слегка выпуклой поверхности.

– А ну-ка, ребятки, станьте кружком, да посветите мне!

Талаш сел на корточки, расстегнул карман гимнастерки и достал ключ весьма замысловатой формы. Длиной сантиметров пятнадцать, с умопомрачительным количеством выступов и углублений, он легко вошел в едва заметное отверстие на двери. Вспыхнул и замигал красный светодиод, вмонтированный в головку ключа. Талаш терпеливо дождался, пока он погаснет. Раздался звук, похожий на шипение рассерженной змеи. Дверь плавно открылась. В фонарях необходимости больше не было. Сверкающая металлическая труба диаметром в два с половиной метра освещалась лампами, скрытыми под шарообразными матовыми плафонами, которые крепились на потолке. На полу цилиндрической шахты была резиновая лента с насечками, предназначавшимися для удобства ходьбы.

Все это походило на космический корабль куда больше, чем станция, посвященная полетам к звездам. Опять шипение. Пропустив гостей, дверь закрылась.

– Ну, дружки мои веселые, если верить карте Константина теперь еще сто метров и мы окажемся прямо под Великим Октаэдром. Дальше будет вертикальная шахта. Придется карабкаться наверх. Двадцать три этажа. Только так и иначе. Мосты, как говорится, сожжены… Есть желающие высказаться по этому поводу?

Никто высказаться не успел. Знакомое шипение прозвучало, как гром среди ясного неба. Дверь качнулась и начала открываться. В образовавшуюся щель Вербицкий увидел человека в черной форме и шлеме, таком же, как у стаботрядовцев. Марат вскинул автомат, но нажать на курок не смог. На линии огня стоял Гриша. Он замешкался и теперь закрывал сектор обстрела.

– Ложись! – завопил Марат. – Ложись, Бельский!

Сам Вербицкий уже понял – эсэнэсовец выстрелит первым и сделал единственное, что успел: заслонил собой Веру. К счастью, черный начал стрелять до того, как дверь открылась полностью. В итоге хорошо прицелиться у него не получилось. Пули взрезались в стену цилиндрической шахты. Рикошетом разбили плафон над головой Марата, осыпав его стеклянными осколками.

Антидот наконец бухнулся на пол. Багор и Талаш выстрелили одновременно. Упал первый эсэнэсовец. Его товарищ споткнулся о тело и тоже рухнул. Вербицкий не мог сдвинуться с места до тех пор, пока не увидел: к двери, подрыгивая на резиновой ленте, катится граната. Он развернулся, схватил Веру за руку и потащил за собой. В течение нескольких секунд было тихо. Марат слышал лишь стук собственного сердца. Потом по барабанным перепонкам ударил грохот. Взрывная волна толкнула Вербицкого в спину. Он пролетел несколько метров, но каким-то чудом удержался на ногах. За спиной слышались стоны раненых эсэнэсовцев и крики. Командир черных пытался навести порядок в своих войсках. Марат оглянулся. Багор чуть ли не волоком тащил оглушенного взрывом Антидота. Талаш послал еще одну очередь в сторону двери.

– Отходим!

Повторять дважды ему не пришлось. Через несколько минут диверсанты добрались до вертикальной шахты. По стенам ее квадратного короба уходили вверх ряды толстых разноцветных труб и кабелей. Имелась здесь и лестница, о которой упоминал Талаш. Сваренная из швеллеров, с поперечными перекладинами, обтянутыми черной резиной, она была снабжена полукруглыми металлическими ребрами. На них могли опереться спиной и отдохнуть те идиоты, которым бы вздумалось карабкаться на высоту двадцати трех этажей. Константинов, наверное, шутил, предлагая такой путь. Почти сотня метров! Кроме того, если они все же рискнут взбираться по этой чертовой лестнице, то станут прекрасной мишенью для эсэнэсовцев. А те, судя по крикам, доносившимся из цилиндрической шахты, были совсем близко.

В отличие от Вербицкого, просчитывавшего все минусы создавшегося положения, Багор сдаваться не собирался. Он присел на корточки и посветил фонариком в квадратное отверстие у самого пола. Еще одна шахта. Очень узкая. Возможно, вентиляционная.

Багор встал, забросил «калаш» на плечо.

– Полезайте в эту нору. Думаю, если забраться поглубже, то отсидеться можно.

– А ты? – поинтересовался Талаш. – Есть план?

– Не самый лучший, но единственный. Давай сюда вещмешок с гранатами. Заберусь на лестницу, а когда черные прибегут сюда, встречу их таким фейерверком, что чертям тошно станет.

– Это же самоубийство!

– Торопитесь, пока я не передумал, – улыбнулся Багор, вырывая рюкзак у Талаша. – Не забывай, что у меня девять жизней, а израсходовано всего семь. Ставки хорошие. Играть еще можно.

Непреклонный тон Багра, заставил Талаша забыть о возражениях. Он опустился на четвереньки и забрался в лаз.

– Вербицкий, пропусти Веру и Бельского. Сам будешь замыкающим.

Лишь через несколько минут, уже пробираясь по вентиляционному коробу, он понял, что Талаш отдал распоряжение не случайно. Одно из двух: командир боялся за Веру или… Не доверял Антидоту.

– Эй вы! Куда подевались? Идите же сюда, мои котята! Посмотрите, как умеет умирать охотник на лярв!