Ветхая ткань бытия - Константин Бояндин

Нет, не в силах Хиргол противостоять Первому. А по возвращении тот, несомненно, поставит крест на его карьере мага. Для шпиона всегда найдётся работа, и не всегда можно выбирать, чем будешь заниматься.

Статуэтку Хиргол спрятал в сумку и сразу же забыл про неё. Забавно: Тнаммо и не думал раскрашивать своё творение, но отчего фигурку украшала такая необычная расцветка — чёрно-белые вертикальные полосы?

Тнаммо проследил исподтишка за сложной гаммой чувств, пробежавшей у парня по лицу, и понял многое.

Во-первых, что тот действительно приставлен к нему Первым. Когда последний успел обработать его — непонятно. Что держало Хиргола на поводке, пока неясно, но нетрудно представить. Что-то из того, что очень ему дорого. Семья. Невеста.

Деньги, наконец (последнее вероятнее всего — судя по блеску в глазах). Главное подтверждение — это то, как загорелись глаза юноши, когда Тнаммо «проговорился».

Этот наивный человек полагает, что амулет поможет ему понять, что и как замышляет его учитель. Ну что же, не буду портить впечатления. Пускай думает, что так оно и есть. По возвращении домой он обнаружит, что несколько переоценил свои способности.

А пока будем учиться, подумал Тнаммо и задумчиво почесал подбородок. Первый «десант» должен уже добраться до цели. Поскольку спешка в таких случаях только вредит, дадим им слиться с окружающим миром. Пожить в нём. Возможны, конечно, и проколы: все животные Тнаммо представляли собой грозную боевую силу. Напав на его «мышь», и кошка, и сова, и собака рисковали жизнью. Теоретически это могло привлечь внимание к неторопливо рыскающим по свету шпионам, но практически — нет. Если только именно его, Тнаммо, искусственное существо, дангхин (слово «голем» Тнаммо не нравилось), не станет объектом целенаправленной охоты. Тогда им придётся просто пожертвовать. И немногие убившие дангхина надолго переживут его смерть…

При помощи Альмрин-птицы он отнёс на Большую Землю более сотни пар глаз и ушей и теперь оставалось только ждать. Сколько — пока непонятно. Сколько потребуется.

Это была старая кожаная сумка. Она была сильно повреждена — видимо, гнила в песке не один год. Внутри, помимо невероятного количества отвратительной трухи, песка и камней, Науэр обнаружил, вне всякого сомнения, записку.

От нее осталось немного. Но даже то, что осталось, было уже не прочесть. Невооружённым глазом, конечно. Науэр некоторое время раздумывал, после чего сжал в ладони амулет, помогающий читать и говорить на незнакомых языках, и разобрал следующее.

«Тому, кто найдёт моё послание.

У тебя, видимо, хорошее зрение, раз мы смог разглядеть мою сумку среди ветвей… «Странно, подумал Науэр, оглядываясь. Среди каких ветвей? Где она была привязана? Кто оставил её здесь?..

«Моя задача не имеет решения. Меня обманули. Сила замка Моррон настолько велика, что только глупец, может надеяться на успех. Я собираюсь соорудить плот и искать спасения на другом берегу. Не… «И всё.

Вода, время и ветер сделали своё дело. Некогда, вероятно, сумка была упакована в водонепроницаемую оболочку — остатки которой попадались в песке — но и это не помогло.

Науэр долго сидел и размышлял над прочитанным. То, что это также был Гость, несомненно. То, что и он следовал той же дорогой, очевидно. Только куда он делся с восточного берега и смог ли вернуться в свой родной мир? А если смог?..

Гость некоторое время смотрел на клочок — сырая, почти бесформенная масса — и вдруг, с жуткой и ясной уверенностью, осознал, что автора этих строк более нет среди живых.

«Меня обманули».

По своей ли воле он, Науэр, пришёл сюда сквозь Ворота? Пожалуй, что да. Тогда перед ним лежала волшебная страна, нуждавшаяся в защитнике и герое… вот только никто не предупредил, что герои-то им нужны очень даже особые.

По возможности, лишённые воображения.

— Я вам покажу куклу, — произнёс Науэр, постепенно остывая после мгновенно вскипевшего гнева, и сел, прислонившись спиной к древней сосне.

Достал из сумки кусок бумаги, походную чернильницу и принялся составлять письмо. Для Аймвери.

— Он обязан его прочесть, — подумал Гость вслух и пригвоздил записку, обильно пропитав её воском, прямо к стволу сосны. Жаль, конечно свечей — но бумага должна пережить случайный дождик.

— Он обязан его прочесть, — повторил Гость и поспешил вниз по течению — туда, где должен находиться обещанный Аймвери сюрприз. Хоть бы уж он оказался приятным!

XIV

«Анектас», подумал Унэн, ловко спускаясь вниз по ненадёжным, готовым в любой момент осыпаться грозной лавиной камням. — «Анектас… анектас…» Слово порождало необъяснимые ассоциации. Оно казалось чем-то округлым… бархатистым на ощупь… приятным для глаз. Ощущения были в высшей степени необычными — было всё для каждого органа чувств, но не было того, что вызывало эти чувства.

Ведь не было же, верно? Стоило остановиться и перестать повторять слово, которого нет, как все ощущения от него тут же проходили. Унэн несколько раз замирал, проверяя, не влияет ли слово на него самого, и — ничего! Флосс молча сидел у него за плечами, а он-то заметил бы любое воздействие на разум, сколь слабым то ни оказалось бы.

Удобно было так думать. Поскольку Шассим пребывал во всё возрастающем недоумении.

Унэн, что с лёгкостью горного козла спускался по крутым и изобилующим трещинами склонам, преодолевал опасные россыпи камней… словом, разум его на какие-то моменты становился непрозрачным.

Совершенно непроницаемым. С таким же успехом Шассим мог ехать верхом на големе. Он не стал понапрасну окликать Унэна, хотя беспокойство росло. Монах был существом эксцентричным и способным на самые невероятные поступки, но до сих пор всё сходило ему с рук. Унэн свято верил в удачу. Шассим, после некоторых событий последних недель — тоже. По крайней мере, в его, Унэна, удачу, верить определённо стоило.

А между тем обрыв приближался. Унэн же по-прежнему никуда не сворачивал, не снижал скорости и не оглядывался по сторонам. Флосс мысленно напрягся, готовый распахнуть под ними обоими портал и унести вдаль от опасного места.

А Унэн тем временем вспоминал о странном мосте, состоявшем из переливающихся облачков — они были выстроены в одну танцующую линию, а под ногами, очень далеко, текла источающая удушливые испарения вязкая река лавы. Было это неподалёку от Лауды, Выжженного острова, глубоко под землёй — где, в поисках легендарного города маймов, он и его спутники неожиданно нашли крупнейшее святилище Всех Богов — совершенно нетронутое, с изваяниями, такими же изящными и впечатляющими, как и тысячи лет назад.