Кинжал с красной лилией - Жюльетта Бенцони

— Жива... — прошептала она. — А мне... мне казалось, что я уже умерла...

Между темной бородкой и усами блеснули белые зубы — доктор весело улыбнулся.

— Живы благодаря Господу и милым дамам, которые приняли на себя труд заботиться о вас, а труд был немалым. Мы очень за вас боялись.

— Где я?

Дама, которая на несколько минут отлучилась, подошла с небольшим светильником.

— Вы у меня дома, — ответила она с улыбкой. — Меня зовут графиня д'Антраг, а привезла вас сюда моя дочь, маркиза де Верней, после того, как господин де Курси вытащил вас из Сены.

— Из Сены? О, господи! Так значит, я на самом деле тонула?

Бедную Лоренцу снова начала бить дрожь. Увидев это, хозяйка ласково положила ей руку на плечо.

— Успокойтесь, теперь все позади. Вам нужно окончательно прийти в себя и набраться сил. Сейчас я распоряжусь, чтобы вам принесли бульон и еще что-нибудь полезное. Доктор лучше, чем я, расскажет, что с вами произошло.

Поставив подсвечник у изголовья кровати, она ласково погладила Лоренцу по щеке, улыбнулась ей и ушла, но девушка продолжала дрожать. Она смотрела на Валериано Кампо застывшими от ужаса глазами.

— Я лежу... Сколько уже времени?

— Две недели. Когда меня пригласили к вам, скажу честно, я не надеялся вас спасти. У вас было воспаление мозга, и вы могли умереть каждую минуту. Но болезнь была закономерным следствием того, что с вами... произошло. И только благодаря молодости и отменному здоровью вы справились со всеми напастями.

— И что же со мной произошло?

Кампо уселся на край кровати и взял обеими руками руку Лоренцы.

— Вы действительно ничего не помните? Вас обвенчали с маркизом де Саррансом и...

— О, я помню! Помню! Это было чудовищно!..

Страх расширил прекрасные черные глаза, перед которыми вновь появились жуткие картины брачной ночи.

— Может быть, мы поговорим обо всем позже, — предложил доктор. — Вы еще так слабы...

Он собрался подняться, но Лоренца удержала его.

— Нет! Будет лучше, если я буду говорить. Мне кажется, я успокоюсь, если... смогу освободиться от этого кошмара.

— Тогда подождите минутку. Капелька кипрского вина придаст вам сил.

Лоренца медленными глотками пила золотистую жидкость и чувствовала, как ее окутывают волны тепла. После того как лихорадка ее оставила, она все время зябла. Бледные щеки больной слегка порозовели. Она отдала доктору стакан и со вздохом откинулась на подушки. Глаза у нее закрылись, но она тут же открыла их. Картины, которые она вспомнила, были одна страшнее другой. Нужно было от них избавиться во что бы то ни стало.

— Вы даже представить себе не можете, что это была за свадьба. В церкви чья-то рука силой заставила меня склонить голову, когда спрашивали моего согласия, а я всем своим существом отвечала: нет! Потом процессия направилась в особняк де Сарранса на праздник, но гостями были в основном мужчины. Дам было всего несколько и вовсе не те, которых я видела рядом с королевой, сама королева тоже не пришла. Явился только король. А мне в этот миг стало совсем плохо, и я лишилась сознания. Я пришла в себя в спальне, куда меня перенесли. Дамы принялись раздевать меня. Они смеялись и отпускали замечания, говоря обо мне и о том, что этот человек...

Голос Лоренцы сразу охрип, а лицо исказила гримаса отвращения. Врач взял ее за руку, крепко сжал и не отпускал, стараясь внушить больной крепость и стойкость, но молча, не говоря ни слова. Лоренца несколько раз кашлянула и продолжала рассказ:

— Меня уложили в постель, а потом он... он пришел с королем и целой компанией пьяных мужчин, но все они сразу же ушли. Он тоже немало выпил. Глаза у него горели, но совсем не от вина... Они горели от ненависти. Он сорвал меня с кровати, бросил на пол и оскорблял, обвиняя в том, что я хотела его убить. Он размахивал передо мной кинжалом... тем самым, которым был убит Витторио и который дал мне великий герцог. Кончик его погнулся, ударившись о кольчугу, которая была на нем надета во время недавнего покушения... Потом он собрался овладеть мной... он был... ужасен... Но мне удалось вырваться, я подобрала кинжал и пригрозила, что убью себя... Вот тогда он схватил хлыст и начал меня избивать... Плетка обрушивалась на меня раз за разом, пока я не упала, но, падая, я схватилась за какую-то вещь и швырнула ею в Сарранса. По счастью, он упал. Передышка дала мне возможность опомниться. Я думала лишь о том, чтобы убежать и спрятаться в доме мессира Джованетти, но у меня не было никакой приличной одежды. Дамы унесли мое платье. На полу лежал только его халат. Я надела его, вышла на улицу, а потом заблудилась... Мне было так больно... Когда я увидела реку, я поняла, что это судьба... Позади меня слышались голоса... Мне показалось, что меня преследуют... И я бросилась в воду... Что было дальше, я не знаю.

— И этого достаточно, — прошептал Кампо.

Доктор не забыл, в каком гневе был посол, когда он пришел к нему и сообщил, что покушение на де Сарранса не удалось. Джованетти в ярости клял его за то, что он не сумел найти достойного исполнителя, и доктору пришлось признаться, что действительно он не смог отыскать нужного человека и решил собственноручно покончить с женихом донны Лоренцы, но кинжал не смог пробить кольчугу, а ему пришлось бежать, чтобы не быть схваченным. Он не успел подобрать упавший кинжал, не оставил записки... Никогда еще доктор не видел мессира Филиппо в таком состоянии.

— Если ее не найдут, я удушу тебя своими собственными руками, — прохрипел он, и Кампо, глядя на искаженное лицо Джованетти, посочувствовал другу, который был так мучительно влюблен. Он не обиделся на него, не рассердился, он только старался быть как можно незаметнее, пока не пришел тот благословенный час, когда понадобились его услуги, и карета тайно отвезла его в особняк мадам д'Антраг.

Разумеется, он не сказал об этом Лоренце. Не сказал и о чувстве безысходности, которое овладело им, когда он увидел, в каком состоянии находится больная. Он не отходил от ее постели ни днем, ни ночью, с ожесточением отвоевывая каждую секунду ее жизни и утешаясь одной-единственной мыслью: пусть рукой другого, но данная самому себе в день свадьбы Лоренцы клятва была осуществлена. Хотя он не думал, что осуществится она так скоро, в брачную ночь... Никто и не предполагал, что эта ночь, проведенная с грубым мужланом, будет для девушки радостной, но представить себе, что новобрачный окажется вдобавок истязателем и палачом?.. Видя состояние Лоренцы, Кампо благодарил про себя того, кто воздал де Саррансу за его злодеяния по справедливости. И обещал себе помочь мстителю, если он вдруг подвергнется опасности...