Богохульство - Дуглас Престон

Вселенная – неостановимый масштабный компьютерный процесс. И продвигается к состоянию, о котором мне неведомо. Ее конечная цель – достичь этого состояния. Оно для меня загадка. Так и должно быть, ведь если б я что-то о нем знал, тогда ничто не имело бы смысла.

Что ты имеешь в виду под «компьютерным процессом»? По-твоему, мы все – составные части компьютера?

Я имею в виду раздумья. Все, что есть во вселенной, все, что происходит – падающий лист, волна у берега, мерцание звезды, – все это просто мои раздумья.

А о чем ты раздумываешь?»

Хазелиус опустил листок.

– Всё.

– Очень странно, – пробормотал Эдельштайн.

– Напоминает глупости «нью эйдж»[20], рассчитанные на дешевый успех, – сказал Иннс. – «Все это просто мои раздумья»! Любое его заявление отдает инфантилизмом. А чего еще можно ожидать от малообразованного хакера-компьютерщика?

– Ты так думаешь? – спросил Эдельштайн.

– Разумеется.

– Но, позвольте отметить, программа прошла тест Тьюринга.

– Тест Тьюринга?

Эдельштайн взглянул на Иннса искоса.

– Наверняка ты о нем слышал.

– Прости, но я всего лишь психолог.

– Впервые об этом тесте написали именно в психологическом журнале «Майнд».

Лицо Иннса сделалось профессионально бесстрастным.

– Ты одержим идеей самоутверждения, Алан. Я бы на твоем месте всерьез задумался об этом.

– Тьюринг, – сказал Эдельштайн, – один из величайших гениев двадцатого столетия. Идея создать компьютер посетила его еще в тридцатые годы. Во время Второй мировой войны он расшифровывал германские сообщения, закодированные шифровальной машиной «Энигма». Потом выяснилось, что он гомосексуалист, и его стали жестоко унижать. Тьюринг покончил с собой – съел отравленное яблоко.

Иннс нахмурился.

– Он явно страдал серьезным психическим расстройством.

– По-твоему, гомосексуализм – это психическое расстройство?

– Нет, конечно, нет, – быстро проговорил Иннс. – Я о том, как он ушел из жизни.

– Тьюринг спас Англию от нацистов – если б не он, она проиграла бы. В знак благодарности соотечественники пустились над ним издеваться. В том положении, в котором он оказался… по-моему, его поступок вполне понятен. Что же касается того, каким образом он это сделал… Все случилось быстро, чисто и весьма символично.

Иннс покраснел.

– Может, вернемся к нашим проблемам, а, Алан? Думаю, они интересуют всех тут присутствующих гораздо больше, чем Тьюринг.

– Свой тест он создал, пытаясь найти ответ на вопрос: способна ли машина думать? – спокойно продолжал Эдельштайн. – Суть теста состояла вот в чем: человек-судья вступает в письменный разговор с двумя собеседниками, которых не видит, – машиной и человеком. Если по прошествии продолжительного периода он не может определить, кто есть кто, значит, машина считается «разумной». С помощью теста Тьюринга традиционно и безошибочно определяют искусственный интеллект, интеллект компьютерных программ.

– Твои рассказы очень любопытны, – сказал Иннс, – но какое это имеет отношение к нашим неприятностям?

– Наши сверхсовременные компьютеры до сих пор не поняли, что имеют дело с искусственным интеллектом. По-моему, то, что хакерская программа прошла тест Тьюринга, просто невероятно. К тому же с ней разговаривали не о чем-нибудь, а о Боге и смысле жизни. – Он кивнул на распечатку. – Одним словом, ничего инфантильного здесь нет. Совершенно ничего. – Скрестив руки на груди, Алан взглянул на других коллег.

– Что еще раз подтверждает мои слова: надо произвести очередной запуск, – сказал Хазелиус. – Будем разговаривать с ней до тех пор, пока Рей не установит ее точный источник.

Все молча поерзали на стульях.

– Итак? – произнес Хазелиус. – Я сделал предложение. Мы его обсудили. Давайте проголосуем: стоит устраивать запуск и ловить «бомбу» – или не стоит?

Ученые стали неуверенно кивать и издавать приглушенные одобрительные возгласы.

– Завтра тут соберутся протестующие, – напомнил Форд.

– Но тянуть далее некуда, – произнес Хазелиус. Он пытливо заглянул в глаза каждому. – Итак? Кто «за», поднимите руки.

Одна за одной поднялись руки. Форд, поколебавшись, последовал примеру остальных. По-прежнему не одобрял план Хазелиуса только Долби.

– Без тебя нам не обойтись, Кен, – негромко сказал Хазелиус. – «Изабелла» – твое детище.

Долби помолчал и выругался.

– Черт знает что такое!.. Ладно, я тоже «за».

– Единогласно, – произнес Хазелиус. – В общем, завтра в полдень начинаем запуск. К полуночи разгонимся до полной мощности. И можем хоть до утра выслеживать «бомбу». А сейчас давайте-ка отдохнем.

Форд шел к своему дому, а в его голове все звучала и звучала фраза Кейт: «Оно угадало».

Глава 29

На полпути Уайман услышал свое имя и повернул голову. К нему, пересекая лужайку, шел невысокий проворный Хазелиус.

– Наверняка события прошлой ночи произвели на тебя неизгладимое впечатление, – сказал руководитель, догнав Форда и продолжая идти вместе с ним.

– Верно.

– И что ты обо всем этом думаешь? – Хазелиус немного наклонил голову набок и бросил на собеседника косой взгляд. Уайману показалось, его рассматривают под микроскопом.

– Думаю, что зря вы не сообщили о проблемах сразу. Избежали бы всей этой нервотрепки.

– Время вспять не повернешь! Знаешь, я даже рад, что Кейт ввела тебя в курс наших безрадостных дел. Было как-то совестно тебе лгать… Надеюсь, ты понимаешь, почему мы не открыли тебе тайну сразу?

Форд кивнул.

– Я знаю: ты пообещал Кейт, что будешь держать язык за зубами. – Хазелиус многозначительно замолчал.

Форд не осмелился что-либо говорить. Он больше не был уверен, что, как когда-то, умеет блестяще врать.

– Прогуляемся? – спросил Хазелиус. – Я бы мог показать тебе развалину индейской постройки в конце долины. Она вызывает много споров. Заодно поболтали бы…

Они пересекли дорогу, прошли по тропе через тополиную рощу и быстро поднялись по сухому руслу реки, что ответвлялась от Накай-Уош. У Форда после тревожной бессонной ночи ныли руки и ноги и шла кругом голова. Стены из песчаника по обе стороны русла постепенно сужались. И вот они приблизились к Форду и Хазелиусу настолько, что стали отчетливо видны узоры, выточенные в камне древними водами. Над верхушками холмов проскользил беркут. Размах его крыльев был не меньше, чем полный рост Форда. Он и Хазелиус приостановились, чтобы полюбоваться пернатым хищником. Когда беркут исчез из вида, Грегори прикоснулся рукой к плечу Форда и указал наверх. Там, на высоте пятидесяти футов, в углублении, в каменной стене, светлела небольшая развалина постройки, сооруженной индейцами анасази. К ней вела вырезанная в камне древняя тропа.