Становление Руси - Дмитрий Иванович Иловайский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Много чудных легенд повествуется о печерских подвижниках, об их необыкновенном постничестве, терпении и особенно об их неутомимой борьбе с злыми духами, которые постоянно изощряются в разных способах, чтобы искушать подвижников и мешать их спасению. (По большей части это олицетворение страстей или побуждений человеческой плоти, легкомыслия, гордости и других слабостей.) Вот, например, Матвей-прозорливец стоит однажды в церкви, и видится ему, как бес в образе ляха несет в поле своей луды, или плаща, цветки, называемые лепками, и бросает их то на того, то на другого из братии, поющей заутреню. К кому цветок прилипнет, того начинает сильно клонить ко сну; немного постояв, он уходит в свою келию и засыпает; но к кому цветок не прилипнет, тот бодро выстаивает службу до конца. В другой раз, во время игуменства Великого Никона, он за утренней службой хотел взглянуть на игумена, и на месте его увидел беса, стоявшего в образе ослином; Матвей понял, что престарелый Никон еще не встал от сна. Или вот Исаакий-затворник, бывший прежде купцом в городе Торопце и раздавший все имение нищим, сидит в своей тесной пещере; до самой полуночи он пел псалмы и молился, и теперь, погасив светильник, присел, чтобы немного отдохнуть. Вдруг пещера его озарилась ослепительным светом; предстали два прекрасных юношей, и говорят: «Исаакий! мы ангелы, а се идет к тебе Христос; поклонись ему в землю». Затворник не спохватился осенить себя крестным знамением и поспешил совершить поклон. Вдруг бесы воскликнули: «Теперь ты уже наш, Исаакий!» Вся келия наполнилась бесами, которые принялись играть в сопели, бубны и гусли и заставили плясать затворника до истощения сил; так что, наругавшись над ним, оставили его еле живого. В течение нескольких лет лежал он, пораженный полным расслаблением и лишенный языка. Но впоследствии мало-помалу Исаакий оправился, наложил на себя юродство, подверг себя всякого рода лишениям и трудам; пока, наконец, удостоился загладить свой грех и победить беса. А вот и другой затворник, Никита, который подвизался во время игуменства Великого Никона. Он затворился в надежде получить от Бога дар чудотворения, и был, конечно, наказан за свое лжесмирение. Лукавый явился к нему в образе ангела, как будто посланного самим Богом. Никита с его помощью начал рассказывать о том, что делалось в отдаленных областях, и скоро прослыл за пророка. Особенно он поражал приходящих к нему своею начитанностью в книгах Ветхого Завета. Но странным показалось, что он никогда не хотел ни говорить, ни слышать об Евангелии и Апостоле. Отсюда игумен и другие старцы скоро догадались, в чем дело. Они пришли к затворнику и молитвами своими отогнали от него беса. Оказалось, что Никита не только не отличался ученостью, но никогда прежде не читал Св. Писания; так что старцы после с трудом научили его грамоте. С тех пор, оставив затворничество, он предался истинному смирению и благочестию.
Первый из русских князей, вступивших иноком в Печерскую обитель, был Николай Святоша, сын черниговского князя Давида, внук Святослава Ярославича. Подобно деду, он носил языческое имя Святослава, откуда и получил прозвание Святоши. В 1106 году он постригся и затем проходил разные послушания, прежде нежели поселился в келии: три года работал на братию в поварне и три года был монастырским привратником.
Печерская обитель имела великое влияние на русское монашество. По образцу ее стали распространяться в России и другие общежительные монастыри; подвижники ее сделались предметом подражания для иноков. О важном ее значении в истории Русской церкви свидетельствует и то обстоятельство, что уже с самых первых времен своего существования она преимущественно перед всеми другими монастырями начала снабжать русские области иерархами. Так, инок Ефрем, бывший домоправитель великого князя и приславший Феодосию из Царьграда список Студийского устава, впоследствии поставлен епископом южного Переяславля, и ознаменовал здесь архиерейство построением многих храмов, каменных городских стен и других зданий. Между прочим, он возвел на Переяславле какое-то банное строение; чего, по замечанию летописи, прежде не было на Руси. (По мнению Карамзина, более других вероятному, это был баптистериум, или крещальня, при соборном храме.) Далее, Стефан, преемник Феодосия на игуменстве, возведен на архиерейскую кафедру Владимира Волынского; упомянутый выше затворник Никита является впоследствии епископом Великого Новгорода; Исаия, печерский инок при Феодосии, потом прославился как епископ Ростовский, и др. Некоторые из печерских иноков не только известны как проповедники христианства в тех областях России, которые еще коснели в язычестве; но и запечатлели свои апостольские подвиги смертию мучеников. Таковы: св. Леонтий, предшественник Исаии на Ростовской кафедре, как говорят, погибший там от язычников, и св. Кукша, который крестил много народу в стране диких вятичей, но наконец принял от них смерть вместе со своим учеником Никоном{21}.
Основатели и подвижники Печерского монастыря свидетельствуют о той силе характера, о том устое и многосторонних способностях, которыми природа одарила русский народ. Он одинаково является великим в своих представителях на поприще государственного и церковного быта. То глубокое религиозное чувство, которое в период языческий доводило русского человека до кровавых жертвоприношений идолам, теперь, очищенное светом новой религии, обратило его к подвигам самоистязания и смирения, но не тупого, робкого смирения, а сознательного и деятельного. Христианская Русь усваивает себе идеалы, принесенные Греческою церковью, и ревностно старается осуществить их в лице своих подвижников. Не уступая в аскетизме восточным образцам, они не разрывают всех связей с миром; а стараются влиять на улучшение его нравственности, на улучшение самых гражданских отношений, разумеется, сообразно со своими понятиями, со степенью своего собственного развития.
Как и во всей средневековой Европе, монастыри явились на Руси зачатками и хранителями книжной образованности. Расцвет русской письменности связан с тою же Киево-Печерскою обителью, по преимуществу перед другими монастырями. Здесь подвизалась и отсюда вышла значительная часть древнерусских писателей.
Книжное дело в России получило свое начало вместе с водворением греческого христианства и славяноболгарских переводов Св. Писания. Византийская словесность надолго осталась образцом и главным источником для нашей словесности; а книжный болгарский язык и болгарская грамота легли в основу русской письменности. Древнейшими памятниками ее служат славянские переводы договоров Олега, Игоря и Святослава; хотя они относятся к эпохе последних языческих князей, но несомненно, что в эту эпоху уже существовала крещеная Русь, а следовательно, и церковнославянская грамота.
В числе первых русских писателей являются наши первые митрополиты и другие иерархи, приходившие к нам из Византии. Славянский язык,
