Последний властелин (СИ) - Владимиров Александр Владимирович

«Я хочу в черную башню, к своему ДРУГУ!»

Но его тащили обратно в дом!

— Пустите меня к моему другу!!!

Таис бежала навстречу, по ее лицу стекали слезы:

— Папа! Папочка, что с тобой?

Ниэгро знал: это — слезы лицемерия. Он — пленник, сидящий в красивой клетке, пленник самозванки, объявившей себя его дочерью.

Боль! Невыносимая боль! Голова раскалывается!

Он закричал. Закричал еще более страшно, чем обычно. Закричал так, что завыли, залаяли в округе собаки. А затем — снова уколы, снова комната-тюрьма, двери которой теперь запираются на ключ.

…Черная башня! ДРУГ! У него есть лекарство!

Ниэгро катался по полу, выл, стонал:

— Пустите, сволочи!

Под утро он уснул, а днем ничего не помнил о «ночных приключениях». Он мило разговаривал с Таис и слугами.

Приступы Ниэгро стали постоянными, к счастью, он подвержен им был только ночью. Днем он выглядел очень спокойным, улыбающимся человеком. Даже обследовавший Ниэгро врач поспешил сделать вывод, что днем он безопасен.

Однако ночью его безумства не знали границ. Из-за этого Таис так и не смогла привести в поместье крошку Антония. Она смотрела на его фотографию и повторяла:

— Как же я скучаю по тебе, родной! Единственное, что могу себе позволить, — короткое свидание с тобой.

Бессонные ночи не проходили для Ниэгро даром. Он сильно похудел, под глазами появились синие круги, седина посеребрила последние остатки кудрей. Он мог часами сидеть, молчать, бессмысленно уставившись в одну точку, и ни на что не реагировать. Никто не знал, что он ждет ДРУГА. Но друг куда-то пропал. Может быть, он обиделся, что Ниэгро так и не пришел к нему в черную башню?

И вот однажды, когда остатки надежды Властелина готовы были окончательно растаять, долгожданный голос снова зазвучал. Зазвучал ДНЕМ:

— Привет!

— Ты забыл меня! Забыл!

— Неправда. Я ждал тебя.

— Меня не пускают.

— Знаю. Но я готов встретиться и освободить тебя от мук, ДРУГ!

— Как? Где? Когда?!

— Как только вернешь мне долг. Разве забыл? ДОЛГОВ Я НЕ ПРОЩАЮ!

— Мой долг?

— Хозяйка поместья Таис… Она причинила много хлопот мне и много бед тебе. Она уничтожила твой великий род. Она превратила тебя в пленника, словно в насмешку, окружив заботой. Ты шут в ее доме… НЕУЖЕЛИ НЕ ПОМНИШЬ?

— Нет.

— Тогда поверь ДРУГУ.

— Верю! Верю! И что я должен сделать?

— Убей Таис!

Знакомый молот застучал в голове Ниэгро. Теперь в каждом стуке отчетливо слышалось: УБЕЙ ТАИС! УБЕЙ ТАИС!

— Друг мой, — вкрадчиво продолжал голос. — Причина твоих страданий в ней. Никакие уколы или таблетки тебе не помогут. Они принесут лишь временное облегчение, а потом боль вернется, утроив страдания.

И опять: УБЕЙ ТАИС! УБЕЙ ТАИС!

Ниэгро вскочил, бросился искать Таис. Для него больше не существовало никого, кроме той, которую он ДОЛЖЕН УБИТЬ!

В тот день его не заперли в комнате, Таис перестала считать, что отец днем представляет какую-либо опасность. Она сидела в комнате за роялем, играла грустную мелодию. Почему в ее жизни все складывается не так? Вроде бы богата, красива, а счастья не было и нет. Опять перед глазами знакомые картины, от которых сжимается сердце: одно из редких свиданий с бабушкой, несчастный Ушастик, зовущий требовательным лаем маленькую Таис играть с ним, добрый муж Игорь, его последние теплые слова перед той страшной поездкой, замечательный университетский профессор Санчес, выговаривающий Таис за то, что она бросила науку, отказалась от любимого дела. И, конечно же, крошка Антоний! Он далеко, свидания с ним столь редки! Но кажется, что он рядом, он говорит ей: «Мама, обернись!» И она, повинуясь зову любимого маленького существа, обернулась…

Их взгляды встретились. Она закричала от страха, а Ниэгро от ярости. Огромный серебряный подсвечник в его руке полетел в Таис. Каким-то чудом она успела увернуться. Ее спасло и то, что руки Властелина тряслись.

Однако он не сдавался. Он с диким ревом бросился вперед. Он готов был сомкнуть свои трясущиеся руки на ее горле. Прибежала охрана, его повалили, связали.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Теперь в его комнате поставили на окна решетки и никуда за ее пределы не выпускали. Первое время он кричал, проклинал Таис, грозился ее убить! Потом сделался ко всему безучастным.

Однажды к окну комнаты, где находился Ниэгро, подлетела огромная черная птица и требовательно стукнула клювом в стекло:

— Привет, старик!

Властелин вдруг встрепенулся, он ВСПОМНИЛ:

— Мефодий!

— Да, это я. Давненько не виделись.

— Мефодий! Мефодий!..

— Сидишь! А на воле так хорошо!

Ниэгро сорвался с кровати, подбежал к окну:

— Видишь, что они со мной сделали.

— Вижу! Точно зверь в клетке! Изолировали от мира, будто прокаженного!

— Они и считают меня прокаженным, зверем… не знаю, кем еще! — Ниэгро зарыдал.

— А ты изменился, Ниэгро. Где твоя красота, ведь ты еще не стар. Где власть, когда ты мог заткнуть глотку любому, посадить за решетку кого угодно? Где деньги, оставленные тебе достопочтенными предками?

И птица запела, но не каркающим, а звонким, чистым голосом:

— Один властитель жил когда-то,

Имел он власть, купался в злате,

Его все женщины любили

За красоту, за мощь, за силу…

Не правда ли, фигура, достойная подражания? Узнаешь, о ком речь? Но послушаем его историю дальше:

Где он теперь и кем он стал?

Под ним вдруг рухнул пьедестал,

Трухлявый надломился трон,

И в чан с дерьмом свалился он!

— Ты издеваешься надо мной! — закричал Ниэгро. — Ты тоже предал меня, как и все они!

— О каком предательстве ты говоришь? Я твой единственный ДРУГ. Хочу кое-что напомнить. Кто виноват в твоих бедах?

— Знаю, она!

— А кто виноват в том, что вовремя от нее не избавился?

— Я столько раз пытался, — Ниэгро опять зарыдал.

— Довольно хныкать! — Мефодий резко захлопал крыльями.

— Не улетай!.. Не оставляй меня одного. Я так хочу выбраться отсюда. Помоги мне. И тогда!..

— Что тогда? Я тебя предупреждал, чем закончится дело. Предупреждал, когда она только родилась. Не послушал ДРУГА! Не сделал того, что должен был сделать.

— Я убью ее!

— Уже нет. К моему величайшему сожалению.

Мефодий вновь взмахнул крыльями. Теперь он точно улетит и больше не вернется! Это мгновение показалось Ниэгро самым страшным на свете. В полном отчаянии он бросился на решетки:

— Ты не улетишь! Ты не можешь меня бросить!

Внезапно Властелин почувствовал, что не может отвести взгляда от горящих глаз птицы. А затем этот огонь ворвался в голову и начал сжирать его мозг. Такой невыносимой боли он никогда не испытывал. Он застонал, закачался…

— Сейчас все пройдет! — крикнул Мефодий.

Боль и правда отступила. Ниэгро облегченно вздохнул.

— Вот видишь, я ее успокоил.

— Она вернется.

— Не грусти, ДРУГ! Я навсегда избавлю тебя от боли. И помогу выбраться отсюда. Я ведь за тем и пришел.

— Правда?

— Конечно! Так и живем: ты меня ругаешь, а тебя спасаю.

— Но как я выйду отсюда? Вокруг решетки, охрана. И комната моя довольно высоко.

— Ничего страшного. Я научу тебя ЛЕТАТЬ.

— Летать? Это невозможно.

— Для меня нет ничего невозможного, — заговорщически подмигнула желтым глазом птица. — Я уже все продумал. Слушай внимательно: когда сиделка принесет ужин, ты ее оттолкни и беги вверх по винтовой лестнице. Охрану я постараюсь ненадолго задержать. Я сломаю замок, на который закрывается дверь чердака. Главное для тебя попасть на крышу. И полетим! Только не теряй времени, не раздумывай там, на крыше. Охрану я задержу ОЧЕНЬ НЕНАДОЛГО.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Спасибо, Мефодий. Я не забуду этого до гроба.

— До гроба! До гроба! — закаркала птица и тут же словно растворилась.

Вечером, как обычно, сиделка вошла в комнату Ниэгро, неся на подносе ужин. Властелин в темном костюме сидел за столом и выглядел на редкость тихим. Он вежливо кивнул девушке и положил в тарелку кусок сладкого пирога.