Изгнанник - Жюльетта Бенцони

– Дело в том, что…

Смущенный вид молодой женщины, ее растерянный взгляд, ее видимые усилия придумать на ходу подходящую историю – все это истощило терпение бальи.

– Или вы мне солгали? – спросил он сурово. – Вы называли меня отцом, так позвольте мне вести себя соответствующим образом. Перед тем как приехать к вам, я зашел в одну придорожную гостиницу, где люди болтают о том о сем. Там я узнал, что Гийом Тремэн исчез в одну темную ночь, и, вероятно, дьявол помог ему скрыться, потому что с тех пор никто не знает, где его искать. Итак, я жду правды!

Почувствовав на себе инквизиторский взгляд его серых повелительных глаз, который проникал в самые отдаленные уголки ее души, Агнес заколебалась. Она взяла его за руки, медленно подвела к камину и усадила в кресло. Затем опустилась перед ним на колени. Ей показалось, что этот монах-солдат ниспослан ей Богом как долгожданная помощь, о которой она уже долгое время тщетно молила глухие небеса.

– Я скажу вам все. Мне кажется, так будет лучше.

– Не сомневаюсь в этом, но не оставайтесь в этой позе, которая больше подходит для виноватой. Садитесь в кресло. Вы нуждаетесь в друге, а не в исповеднике, по-моему, вы и так уже много страдали…

Она улыбнулась ему и начала свой рассказ…

Бальи обратил внимание, что он мало отличается от того, что рассказал ему Потантен, за исключением, разумеется, того, что касалось Адель Амель. Молодая женщина продолжала считать, что это славная девушка, которую мало любили и которая готова отдать сердце тому, кто одарил ее своей дружбой.

– Первым моим порывом был гнев, и я была даже груба с ней, когда она рассказала мне о неверности моего супруга. Но потом я раскаялась и теперь стараюсь проявлять к ней расположение.

Месье де Сэн-Совер рассмеялся:

– Вы сошли с ума! Расположение? А с какой стати? За то, что она разрушила ваш брак, мерзко обошлась с человеком, к которому не должна испытывать ничего, кроме признательности? Ваш первый порыв, как вы сказали, был оправдан, а теперь вы допускаете большую ошибку, позволив ей обосноваться здесь. Я готов поклясться, что именно этого она и добивалась. Хищность и алчность написаны большими буквами на ее плоском лице– но оставим пока эту тему. Прежде всего надо заняться Гийомом. Я надеюсь, вы предприняли поиски?

– Нет. Почему вы думаете, что я должна разыскивать человека, которого выгнала из дома, запретив ему впредь появляться передо мной? Потантен этим занялся.– Я поговорю с Потантеном, – пробормотал бальи, который уже знал, о чем тот может ему рассказать, – но хочу знать ваше мнение: широкоплечий видный мужчина верхом на лошади, красивее которой в этих местах, наверное, нет, может рассеяться в воздухе, исчезнуть, не оставив следов? – Я думаю… он мог уйти в плаванье, сесть на какой-нибудь корабль и отправиться в Индию, откуда он прибыл когда-то, или в Канаду, где прошло его детство.

– Если мне не изменяет память, у него есть друзья во всех портах на побережье Котантена и даже в Сен-Мало. Думаю, ваш мажордом их расспрашивал?

– Да, так и было. Но никто его не видел. Но ведь есть и другие места, где можно сесть на корабль.

– Вы говорите глупости,– рассердился Сэн-Совер. – Ваши объяснения совершенно не годятся, да вы и сами в них не верите. А мысль о том, что его могли убить, что он уже мертв, не приходила вам в голову?

– О, как бы я хотела быть в этом уверенной! – злобно сказала Агнес. – В таком случае я смогла бы простить его, – добавила она с горечью.

Гнев погас в глазах моряка. Ну как можно было убедить женщину, терзаемую одновременно ревностью, страстью, отчаянием, муками оскорбленной гордости и разбитой любви!

– Какие вы оба странные люди! На месте Гийома, вместо того чтобы позволить вышвырнуть себя на улицу как мальчишку, я бы серьезно с вами поговорил, а затем сам попросил бы у вас прощения… а потом доказал бы вам свою любовь… в постели и привел бы тому такие доказательства, что вы бы и думать забыли о существовании другой женщины…

– Месье бальи! – возмущенно вскричала Агнес. – Я никогда не думала, что услышу от вас такие слова! Мне казалось, что рыцари Мальтийского ордена дают обет целомудрия?

– Да, безусловно, но мы остаемся мужчинами, а плоть слаба. Ваше существование, моя дорогая, лучшее тому доказательство.

– И вы думаете, я бы ему позволила?

– Да… После гордого сопротивления. И по крайней мере сейчас вы не представляли бы собой собственную тень и ваша жизнь не состояла бы из адских мучений…

– Как бы там ни было, прошлое не вернешь. Вы собираетесь что-нибудь предпринять?

– Да, для начала надо возобновить поиски. Я не покину этот дом, пока у меня не будет уверенности. Знаете, ведь я неплохой сыщик Мне случалось находить людей, потерявшихся в пустыне. Я поговорю с Потантеном, и завтра мы отправимся на поиски…

– Вы теряете драгоценное время, которое могли бы посвятить королю. Думайте лучше об этом и забудьте Гийома. И я постараюсь тоже забыть его. Уверена, что его больше нет…

– Но не я… Что касается короля, то он нуждается в вашем муже, так же как… и ваши дети. Или вы забыли о них?

– Как хотите! Я дам вам Потантена и предоставлю помощь, какую вы пожелаете. Но запомните, что я вам сказала: если вы найдете тело Гийома Тремэна, привозите его сюда, здесь ему будут оказаны торжественные почести… Но если он жив, не забудьте, что я верна своему слову: я отказываюсь его принять и вновь вести совместную жизнь, которая теперь не вызывает во мне никаких чувств, кроме отвращения. Для меня было бы лучше никогда его не видеть.

– Как мне вас жаль!..

Оставив Агнес в плену противоречий, Сэн-Совер пошел искать Потантена.

Глава VII ЧЕЛОВЕК ИЗ БОЛОТ

Между тем Гийом не только был жив, но и находился не слишком далеко – лье с небольшим отделяло его от Тринадцати Ветров: немного ближе к берегу Ла-Манша, на краю Бретани, в самой глубине провинции Овернь. Он очнулся сломленным, больным, в полубессознательном состоянии окруженный голубым зыбким туманом. Вне времени, вне пространства… Может быть, на другой планете?

С момента страшного взрыва, рассеявшего темноту той кошмарной ночи, цепь трагических ошибок – одно из тех совпадений, которые так любит придумывать нам судьба – оставила в его памяти лишь неясные слабые отблески: внезапная острая боль, затем нескончаемый тряский путь, колебания живого тела, раскачивающиеся над головой темные деревья в густых сумерках приближающегося утра, холодные капли дождя на лице…

Затем какая-то черная дыра, глубокая, как океанская впадина, впрочем, менее страшная, чем короткие мгновения сознания, пронизываемые молниеносными приступами адской боли. Перед этим у него было странное ощущение, будто его сбросили на дно какой-то лодки, и непонятная треугольная тень расплывчатых очертаний, вооруженная длинным шестом, долго маячила перед его затуманенным взором. Он даже слышал слабые всплески волн, тихо раскачивающие лодку. Потом, когда вода накрыла его, намочив волосы, руки и одежду, он чувствовал, что дрожал от холода…