ДВЭЙН - Наталья Ракшина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прим. авт.: эти имя и фамилия имеют важнейшее значение для романов «Алмаз Темных» и «Право несогласных».
ЧАСТЬ III.MEICNEOIR
ГЛАВА 14.Предчувствие Сопряжения
Этторе жег бумаги с многочисленными набросками, и вместе с ними — письма. Ворох писем, скопленных за пять неполных лет, стопку посланий, написанных особым шифром, который был доступен для прочтения немногим. Кому же?
Только эльфам, оставшимся после Разделения Миров на планете Земля — и людям, кого они сочли возможным посвятить в свои тайны. И тех, и других так мало. А шифр… Что же, это и не шифр вовсе, а древнеэльфийский рунический алфавит. Настал в жизни Этторе момент, когда пора круто изменить жизнь, перебравшись к автору писем, к тому, кто рассказал о совершенно ином мире, соседствующим с планетой людей многие тысячи лет. Таинственный автор сам принадлежал к этому миру, в котором музыка была свойственна неживым с точки зрения человека предметам.
И в любом таком предмете была металлическая составляющая. Кто знает, может быть, музыка элементарных частиц свойственна всему на свете?.. Но те, кто наделен даром meicneoir, слышат только музыку металла, могут буквально оживить металл, придавая веществу и материи совершенно иные функции. Кто такие механики? Невидимка, стоящий за исписанными изящным твердым почерком бумажными листами, утверждал, что такая способность изначально была свойственна только эльфийской расе, а позже пришла и в человеческую популяцию — как одно из многих доказательств, что два вида вполне могут развиваться вместе, ассимилируя лучшие качества друг друга…
… а он, Этторе Майорана, принадлежит к тем, у кого в жилах есть часть эльфийской крови, и вместе с ней — высочайшие способности к механике, и в этот термин вкладывается совершенно иной смысл, нежели в общепринятой науке.
Эльфийская механика идет рука об руку с нотной грамотой и музыкальной гармонией, но осознать данную связь очень непросто. Даже чистокровные эльфы-механики — и те особо не вникают в нюансы, порой работая на уровне интуиции. Взяться за научную сторону вопроса в человеческом мире, будучи эльфом… такое вовсе из области несбыточного, поскольку плохо может закончиться. Отсутствие признания в научном сообществе — полная ерунда по сравнению с другими сомнительными перспективами: от помещения в психиатрическую лечебницу до препарирования в закрытой лаборатории.
Вот почему тот, с кем вел переписку Этторе, оставался невидимым. Будь он Светлым эльфом — скрываться было бы проще, но он был Темным, дроу… Впрочем, единственная встреча состоялась как раз пять лет назад, в одна тысяча девятьсот тридцать третьем году, в Германии. У молодого итальянского гения за плечами уже было несколько открытий, расширяющих картину познания до головокружительных высот, включая гипотетическое описание некоей любопытной частицы: фермиона. Это и материя, и антиматерия одновременно. Своя собственная античастица. О том, что фермион является «кандидатом» в частицы холодной темной материи, образующей более восьмидесяти процентов вещества во Вселенной, станет понятно существенно позже, в восьмидесятых годах двадцатого века… А пока что тот, кто никоим образом не мнил себя гением, едва ли придавал значение своим открытиям. Год назад он опубликовал работу по релятивистской квантовой механике, но… к ней прилагались так и не изданные заметки, которые со смехом и возмущением отвергли бы коллеги и оппоненты Майораны.
Эти заметки видели единицы. Например, Энрико Ферми… Некоторую огласку содержимое заметок все же получило — так, в узких кругах, но… что-то просочилось и за пределы оных. Иначе как бы узнал о содержимом посетитель кофейни в Гамбурге, подсевший за столик Майораны в атмосфере неяркого света, табачного дыма, взрывов смеха и всевозможных ароматов — от кофе до дамских духов?.. Посетитель не снимал перчаток, а высоко поднятый воротник кожаного плаща и надвинутая на лицо шляпа тоже хорошо объяснялись — октябрь, моросящий дождь, промозглый городской вечер.
Днем в гостиницу принесли письмо от некоего неизвестного, хорошо осведомленного о детстве и юности Этторе, знакомого с его единичными опубликованными работами и… с тем фактом, который никогда не выходил за пределы семьи Майорана. О том, как маленький мальчик устроил на игрушечном столике в детской танец как будто оживших серебряных ложек, мурлыча при этом под нос какую-то затейливую мелодию без слов — и основательно напугав мать. Отец мальчика воспринял новость спокойно и… в тот же вечер кому-то телеграфировал. И не единожды говорил сыну о том, что когда-нибудь придет время для крайне интересной и судьбоносной встречи.
Этторе отставил в сторону недопитую чашку. Решительно, кофе умеют варить только в Италии, в других местах пить невозможно!.. Он был готов к тому, что увидит, и все же вздрогнул, когда из-под шляпы неестественным зеленоватым блеском сверкнули глаза, не принадлежащие человеку.
— … вы вычислили весьма любопытную частицу, сеньор Майорана, о которой раньше никто не смел и заикнуться. Первым заговорили о поведении ориентированных атомов в переменных магнитных полях. Обнаружили странную вещь — у каждой частицы есть свой неповторимый голос на определенной частоте, но это кажется вам антинаучным. Мало того, вы отчетливо слышите то, что доступно единицам на планете Земля — описанная вами частица имеет голос, в котором звучит восьмая нота, вклинившаяся между «ля» и «си». И, наконец… вы утверждаете, что «недостающая масса» во Вселенной — кусок чужого измерения, которое периодически сталкивается, а затем расходится с земным. Вы думаете, очередное столкновение произойдет не позднее, чем через полтораста лет… Последнее тоже антинаучно — но имеет свое название, Сопряжение, и, увы, является правдой. А правда, высказанная преждевременно, становится серьезной проблемой для ее носителя.
— Кто вы? — робко спросил гений, недавно достигший двадцатисемилетнего возраста.
— Зовите меня Двэйн… Для вас начинается новый этап в жизни.
Никто так и не узнал, почему после возвращения из поездки по Германии физик резко прекратил всю активную научную деятельность и стал добровольным затворником в собственном доме в Неаполе. Он даже не выходил на улицу — уборкой и готовкой занималась приходящая прислуга, а по мере необходимости домой приглашался и парикмахер, и врач. Конечно, никакую научную работу молодой человек не бросал, она просто имела другую направленность… В тридцать седьмом году он неожиданно
