Камень духов - Александр Кердан

Помпонио, идя по следам скво, увидел скво и бледнолицых. Да, небесный отец индейцев сегодня не на его стороне. Иначе почему друзья помо помогают его врагам? Он проследил за бледнолицыми до входа в Гиблое ущелье, где те встретились с «твердогрудыми» и вместе с ними отправились по дороге, ведущей в прерию. Помпонио не пошел за ними. Он решил разыскать Валенилу и спросить у хойбу совета, как отомстить за Умугу и вернуть камень духов.

Тропы в этих горах были известны ему. Даже оставшись без мустанга, которого увели с собой «твердогрудые», Помпонио быстро добрался до границы прерии. Там передвигаться оказалось труднее – надо было все время озираться вокруг, чтобы не попасть на глаза дозору «твердогрудых».

Индейцу удалось никем не замеченным добраться до дубовой рощи, когда солнце еще не начало свой послеполуденный путь в страну ночи. В роще было прохладно и тихо. Не заметив нигде чужих следов, индеец прилег на траву и закрыл глаза.

Спал он чутко, и все же инстинкт воина и охотника в этот раз подвел его. Едва индеец открыл глаза, повинуясь тревожному внутреннему голосу, как враги навалились на него и скрутили руки за спиной.

Рассмотреть нападавших Помпонио смог, когда его оторвали от земли и приволокли к предводителю. Индеец увидел уже знакомых ему бледнолицых, о которых Валенила отзывался как о друзьях помо. Но после нынешнего утра трудно сказать, кто они на самом деле…

Однако ни радость, ни удивление, ни испуг – ничто не отразилось на лице Помпонио. Он стоял бесстрастный, словно камень. А вот вожак бледнолицых, тот, за скальп которого черноусый обещал индейцу вернуть амулет, своих чувств не скрывал:

– Помпонио? – воскликнул он на языке «твердогрудых». – Вот уж никак не ожидал повстречаться с тобой… Чем это ты так напугал моих разведчиков, что тебе связали руки? – тут он сделал знак своим воинам развязать индейца. – Ты ведь не убежишь?

Помпонио оглядел рослых бледнолицых, окруживших его со всех сторон.

– Добрые бледнолицые – друзья помо. Зачем Помпонио убегать от друзей? Я знаю тебя. «Твердогрудый» называл тебя дон Деметрио…

– Может быть, тогда ты объяснишь мне как другу, почему Помпонио едва не убил дона Деметрио тогда, у разрушенной миссии? – перенимая манеру индейца, спросил бледнолицый.

– Помпонио еще не знал, что дон Деметрио – друг помо, – простодушно ответил тот. – Черноусый сказал взять у доброго бледнолицего его скальп и обещал вернуть Помпонио камень духов…

Бледнолицый жестом указал индейцу на траву рядом с собой.

Помпонио сел, подогнув ноги, и тут же полез за трубкой и табаком в свою сумку, которую у него сначала отняли, но потом возвратили.

Подождав, пока он раскурит трубку, дон Деметрио сказал:

– Я что-то слышал о камне духов от сеньора Гереры… Помпонио говорит о нем?

– Помпонио не знает имен «твердогрудых»… Он хорошо знает лица своих врагов. Черноусый взял у индейца амулет. Индеец взял скво черноусого. Умуга – сестра Помпонио – и камень духов должны были вернуться к нему, тогда бледнолицая скво вернулась бы к черноусому.

– Да-да, я понимаю. Ты хотел обменять свой талисман на сеньориту… – бледнолицый провел рукой по волосам. – Так говоришь, Герера хотел, чтобы ты убил меня? Но зачем? – Дон Деметрио пристально посмотрел на индейца, а про себя подумал: «Неужели из-за Марии?»

– Помпонио не знает, что не поделили бледнолицые. – Индеец глубоко затянулся дымом, потом добавил: – Помпонио сделал бы то, что потребовал от него хозяин камня духов. Так велит закон помо…

– Почему же ты не сделал этого?

– Хойбу Валенила остановил Помпонио. Валенила – мудрый хойбу. Он как брат для Помпонио. Он делил шалаш с Умугой…

– Твоя сестра Умуга – жена Валенилы, – догадался бледнолицый. – Мне очень жаль, что так случилось с твоей сестрой… – сказал он, беря из рук индейца калумет и неумело затягиваясь. Закашлявшись и возвращая трубку, он продолжил: – Почему ты не обратился за помощью ко мне? Я мог поговорить с испанцами о тебе, об Умуге и о твоем талисмане, и, может быть, удалось бы избежать кровопролития…

– Помпонио – воин, – сказал индеец голосом, каким произносят заклинания. – Воин должен сам вернуть свой камень духов. Так велят предки…

Лицо индейца, сидевшего вполоборота к дону Деметрио, было в этот миг таким гордым и непреклонным, что напомнило античного героя Муция Сцеволу. Так он был изображен на старинной гравюре, где на глазах у врагов сжигал свою руку.

«Что же мне с ним делать? – подумал дон Деметрио, поймав себя на мысли, что не хочет передавать в руки испанцев беглого разбойника, как этого требует картель, заключенный между русскими и их соседями два года назад. – Конечно, этот индеец очень опасен. Если он ради своего талисмана покусился на свободу сеньориты Меркадо, то от него всего можно ожидать… Должно быть, Герере очень не поздоровится, если я отпущу индейца… Но Герера сам виноват. Пусть расхлебывает кашу, которую заварил! А я не могу быть неблагодарным да и не хочу… Ведь Помпонио мог убить меня, однако не сделал этого. И потом, он принадлежит к племени, с которым дружат поселенцы из Росса…»

– Что ты будешь делать, Помпонио, если я отпущу тебя? – прямо спросил он.

– Помпонио идет к своему народу. Он должен рассказать Валениле о смерти Умуги…

– Но это значит – будет война… Валенила захочет отомстить испанцам, а у моих соотечественников с ними мирный договор…

– Валенила – мудрый хойбу, – снова повторил индеец свои слова и добавил уклончиво: – Он не будет вырывать топор войны из-за одной скво…

– Даже если это его жена? – переспросил бледнолицый.

– Помпонио все сказал, – отрезал индеец.

«Экой дипломат выискался», – подумал его собеседник, все еще колеблясь. Потом спросил:

– Помпонио может обещать мне, что больше не причинит вреда сеньорите Марии? Она не виновата перед ним. И вовсе не жена того, кого Помпонио называет черноусым… Пока, по крайней мере…

– Бледнолицый друг помо хочет этого? – на мгновение задумавшись, спросил индеец.

– Да, я хочу, чтобы сеньорите больше ничто не угрожало…

– Бледнолицая скво будет неприкосновенна. Это говорю тебе я – Помпонио.

– Хорошо. Я верю тебе. Ты свободен…

Помпонио не торопясь вытряхнул из калумета пепел, завернул трубку в кусок оленьей замши, уложил свои вещи в сумку. Потом встал, приложил руку к сердцу и снова поднял ее вверх, открытой ладонью в сторону бледнолицего. Потом он подхватил протянутое ему ружье и легкими, почти не оставляющими следов на траве шагами ушел за деревья.